Караимы

Кто-то называет этот народ последователями древней еврейской секты, кто-то считает последними представителями хазар, кто-то вообще путает караимов с крымчаками. Так кто же такие караимы? И что мы знаем о них? Мало что. На самом деле крымские караимы, или караи, — уникальный коренной этнос Крыма, объединённый общностью крови, языка, обычаев и некоторым родством с тюркскими народами. И наш полуостров — территория самого компактного проживания караимов. Когда-то этот народ жил большой общиной в Симферополе, в так называемом «старом городе».



Старый город — уникальная часть Симферополя, которая ещё сохранила свою этническую и историческую идентичность. Здесь тесно сплетаются культуры и традиции, прошлое и настоящее, энергетика времени и истории. Здесь пересекаются и мирно соседствуют улицы Русская и Татарская, Турецкая и Караимская. Возможно, что когда-то «по национальному признаку» эти улицы были разделены именно из-за компактного проживания крымчан той или иной национальности в той или иной части города. Именно так случилось с караимами, которые плотно селились в одном районе города, вокруг храма — кенасы.

Улица Кавказская сменяется Караимской. Вот — Крымская республиканская ассоциация психотерапевтов, а чуть дальше — дворик. В небольших стареньких квартирках ещё живут люди. Тут же — магазин строительный и аптека.

— Вы кого ищете? — спрашивает приветливая сухонькая старушка.

— Да так, хожу. Ищу караимов на улице Караимской, — отвечаю ей полушутя.

— Раньше, помнится, караимов много тут жило, — говорит она. — А потом всё меньше и меньше, потому что кто-то переезжает, кто-то умирает. У нас во дворе почти никого и не осталось. Кстати, а вот, рядышком, и их дом молельный. Уже, правда, не действующий.

В этом маленьком дворике, по-восточному уютном и скрытом от посторонних глаз, Серафима Макаровна живёт уже пятьдесят пять лет. И все эти годы читает «Крымскую правду». Приглашает в гости на чай. Но отказываюсь, иду к воротам соседнего дома — на КПП редакции радиовещания Государственной телерадиокомпании «Крым», которая с 1936 года базируется в культовом сооружении — караимской кенасе.

— А пустите посмотреть здание? — спрашиваю охранника.

— Да я-то пущу, но что вы здесь увидите? Вы по весне приходите, мы тогда уже отсюда переедем, и здание к общине вернётся. А сейчас там не на что смотреть: кучи мусора и угля.

Но всё же впускает, чтобы позлила пса, который охраняет свои владения, чтобы походила по кругу, чтобы посмотрела на строение, которое выбивается из общего архитектурного колорита не только этой улицы, но и всего города. Здание, которому больше ста лет, построено в стиле эклектики: зодчие умело объединили мавританский, византийский и готический стили. И глядя на эти величественные стены, понимаешь: культовое сооружение — всегда остаётся культовым. Даже если в какой-то период истории таковым и не является. Когда-то на этом же месте стоял маленький храм караимов, но в 1891-1896 годах численность общины растёт, прихожанам не хватает места, а поэтому рядом со старым молитвенным домом возводят новый.

Кстати, во дворе кенасы располагалась караимская школа. Но в марте 1930 года местные власти решили, что всё это «безобразие» надо прекратить. И прекратили. Однако караи продолжали молиться на втором этаже соседнего здания. Симферопольскую кенасу перестраивали, частично убрали культовый декор. А во время немецкой оккупации здесь была конюшня. Сегодня караимской кенасе присвоен статус памятника архитектуры конца ХIХ века. И совсем скоро святилище возвратят общине.

Продвигаюсь дальше: лавки и магазины тканей, автомойки и лотки с болтиками, старые, облупившиеся домики и такой же тротуар. С Караимской перехожу на улицу Чехова. Здесь тоже когда-то плотно селились караимы. А в доме под номером тринадцать находилось училище для сирот-караимок, где девочек обучали грамоте и какой-нибудь специальности. Сегодня подобных заведений на этой улице не встретишь. Одни только фитнес-центры и студии красоты, стоматологии и здания, которые сдаются в аренду. Совершенно случайно обнаруживаю дом, в котором обосновалась ассоциация крымских караимов, — общественная организация, которая не просто существует только на членские взносы, но также своими силами издаёт литературу. Сейчас здесь никого.

Шагаю дальше, перелистывая брошюрку, в которой кратко изложено всё об истории, культуре и святынях крымских караимов. Сложная у них история. Не удивительно, что они так настороженно относятся к попыткам журналистов популярно описать их культуру. Караимы — заботливый, добрый и трудолюбивый народ, уважающий благотворительность и образование. Часто это — военные, врачи и учителя. Они почитают старших, любят свою землю и работу на ней. Многие караимы когда-то были задействованы в табаководстве, а те, кто побогаче, владели табачными фабриками.

По международному определению коренным является тот народ, который сформировался на этой территории и не имеет своей государственности. Согласно этому определению, караимы — коренные крымчане. А ещё этот народ называют загадочным. Учёные сходятся во мнении, что сформировались они в Крыму в VIII–XII веках нашей эры. Но находят и древние надгробные плиты, датированные первыми веками. Кто-то предполагает, что караимы — потомки тюркских племён Хазарского каганата и аборигенного населения Крыма.

В XIII столетии караимы попали в Галицию, а ещё через век несколько сотен семей вывез в Литву князь Витовт. Но своим «родовым гнездом» они считают пещерный город-крепость Джуфт-Кале, или Чуфут-Кале.

Выделяют караимов по национальности и по вероисповеданию. Крымские караимы, или караи, — караимы и по национальности, и по вероисповеданию.

После присоединения Крыма к России в 1783 году необходимо было определить, кто такие караимы, в связи с тем, что богослужение у них ведётся на языке Библии — древнееврейском. Специальная комиссия, изучив верования караимов, пришла к выводу, что караимизм — особая религия, а не секта, не течение. Почти сразу её признали самостоятельной, и уже в 1795 году Екатерина II освободила народ от двойного налога и разрешила владеть землями. В 1837 году было учреждено Таврическое караимское духовное правление. В паспортах с тех пор указывалось: «вероисповедания караимского».

Караимы верят в единого Бога и чтят книги Ветхого завета. А как религиозная доктрина караимизм возник в восьмом веке, хотя корни его уходят в далёкое прошлое. Караимов ещё часто называют «хранителями Завета», потому что не считают они Талмуд, Новый завет и Коран священными книгами, полагая, что Ветхий Завет не нуждается в дополнениях и толкованиях. В начале XIX века Евпатория неофициально, а в 1837 году законодательно приобретает статус духовного центра караимов России, из Кале сюда переносится резиденция главы духовного правления, строятся школы, реконструируется Малая и строится Большая кенасы, открываются типография, приюты для престарелых и первый бесплатный детский санаторий. В начале двадцатого века открывается караимская национальная библиотека-музей «Караи битиклиги».

Число караимов увеличивалось бы и дальше, если бы не Первая мировая война, революция 1917 года, террор и голод, когда народ начал утрачивать характерные для него черты, язык и религию.

Сегодня крымские караимы — один из самых малочисленных тюркских народов. В Крыму их несколько сотен, а на Украине — чуть более тысячи человек. Во всём мире насчитывается около двух тысяч крымских караимов. Над этим народом, остро осознающим свою этническую индивидуальность, нависла угроза ассимиляции, потери этнической идентичности и исчезновения. Но ведь история не простит человечеству гибели этой уникальной культуры. И правильно сделает.

Ирина Ковалева, «Крымская Правда»

Белогорские куэсты

За мной, любознательный читатель! Я покажу тебе такие места, о которых ты даже не догадывался. Хотя, наверняка, и проезжал мимо, если ехал из Белогорска в Нижнегорский или Советский. Просто смотрел направо, на великолепие стометрового обрыва Ак-Каи, то есть Белой Скалы. А вот взгляни налево — там ряд каких-то скалистых гряд. Это и есть куэсты (с испанского — косогор) Чучумай, Джиркуба и Малая и Большая Сары-Кая. Вперёд, на запад!



Местные жители Вишенного и Мироновки называют эти скалы просто Рыжими. Путаница с ними есть и на топографических картах: самые высокие и примечательные возвышенности там названы Сарак-Кая. Это скорее всего ошибка, неправильно понятое написание исконного названия Сары-Кая. Ну не увидел топограф буквы «ы» и разделил на две другие! В отчётах же археологов отмечается точное название. Если говорить о переводах, то из всех трёх названий удачно можно с тюркского перевести лишь Сары-Кая: «жёлтая скала». Из какого языка дошли до нас названия Чучумай и Джиркуба, увы, неясно.

Как неясно, впрочем, многое на этих куэстах. Вроде скалы как скалы, косогоры как косогоры — часть Внешней гряды Крымских гор. Курганы по верховьям, гроты и небольшие пещерки — вдоль известковых поясов. Виды здесь завораживающие — хоть на горы смотри, хоть на степь севернее. Кругом много окаменелостей — нуммулитов, каких-то раковин, причудливых ракушек, ставших крепким известняком. Берёшь в руку такую ракушку, холодную от окаменения, а ей сто шестьдесят миллионов лет! И в ней теплилась древнейшая жизнь, ведь когда-то эта местность была дном неглубокого тёплого моря.

Но самое интересное сокрыто от невнимательных глаз. Это — резные наскальные рисунки. Несколько лет назад их даже изучали российские археологи, но какие выводы были сделаны, неизвестно. А пока можно полюбоваться на стремительно несущихся куда-то в сторону Белой Скалы коней, оленей, каких-то других зверей — не то волков, не то собак. Есть изображения и всадников в островерхих скифских колпаках. Кто высек на скале рисунки — эти ли скифы или ещё кто — тайна. На склонах куэст полно мелких обломков керамики — и кочевнической, и оседлых народов. Можно тут же почитать и более «исторические» надписи — дореволюционные, ещё с ятями, послевоенные автографы наподобие «Ося и Киса были здесь». Кстати, именно из-за боязни уничтожения первобытных рисунков и не привожу точного их местонахождения: кто захочет — приходи, внимательнее смотри и найдёшь!

А ещё незримой тайной Сары-Каи стали археологические артефакты. И связаны они с так называемой аккайской культурой среднего каменного века. Это — период существования тут, в белогорских долинах, неандертальцев. Судя по большому количеству мустьерских стоянок — почти сорок — аккайская культура была господствующей на Крымском полуострове в то далёкое время. Её носители занимались охотой на крупных животных, главным образом на мамонтов. Такой кусок мяса мог дольше прокормить первобытное стадо людей, а следовательно, давал возможность выжить.

Массив Ак-Кая и ближайшие куэсты оказались средоточием основных памятников этой культуры. Объяснить это можно исключительно благоприятными природными условиями местности. Для аккайцев они заключались в близких и богатых месторождениях кремневого сырья, удобных естественных жилищах-гротах и навесах, расположенных на границах предгорья и степи, где паслись стада травоядных животных. Из этих жилищ хорошо просматривалась местность, что давало возможность своевременно обнаружить и выследить добычу.

В аккайской культуре археологам удалось наметить хозяйственно-экономический профиль стоянок. Их анализ показал, что существовали долговременные и кратковременные базовые стоянки (таких больше в Красной Балке за Белой Скалой), кратковременные охотничьи убежища и целый охотничий лагерь под открытым небом — как раз под горой Малая Сары-Кая.

Есть в этом районе и свой, крымский Олдувай. Напомню, что в африканском ущелье с таким названием археологи нашли останки древнейших людей на планете. Конечно, питекантропов в ущелье севернее Джиркубы не найти, но вот один из древнейших «хомо» — неандерталец — тут несомненно жил. Спустимся со скалистых склонов в самую глубь крымской куэсты. Там, ниже, — множество так называемых «эоловых арф» — камней с отверстиями или сквозных гротиков. Когда дует ветер, то слышен очень интересный звук: поют камни.

А вот Джиркуба ещё и «смотрит» на восток и на запад: огромные тенистые гроты в скальной породе, как парные глаза, взирают на окружающий мир. А за этой «зрячей» горой есть ещё одно таинственное место.

Как называется этот огромный грот, выяснить не удалось. В кадастре пещер Крыма под названием Сары-Кая значатся аж десять полостей, с 470-1 по 470-10. Раньше было принято давать названия по ближайшему населённому пункту, причём использовались его старые, довоенные наименования. В нашем случае это село Мироновка, по-довоенному Карабай. Может, так назвать пещеру? А то можно и посовременнее, Змеиная, по обилию тут маленьких шустрых змеек, или Конопляная, по зарослям дикой конопли. Вот написал, и, верно, придёт сюда кто-то. Хотелось бы, чтобы не за «ганджубасом» и не с лопатой «чёрного» археолога.

А то, что последние покопались на Сары-Кая и в её окрестностях, — несомненно. Забираюсь на один курган в самой верхней точке куэсты — хлоп, чуть не падаю в яму. Глубокий раскоп, стратиграфию насыпи — хоть на археологическую выставку. Иду на следующий — та же картина, только глубже выкопанная яма, а вокруг полно бутылок из-под водки. Копали вручную, камни выбирали и выкидывали и «грелись», конечно. Скорее всего, что-то нашли: в одном месте увидел фрагменты жёлтых костей скелета и типичную засыпку самого погребения. Ни кусочка керамики, ни следа склепа, всё украдено. Больно...

Вот и случилось покидать такие притягательные белогорские куэсты с горечью в душе. Лишь только прекрасный пейзаж восточнее мирил с нашим временем — белоснежный массив Ак-Каи, курганы на горизонте, поля с беловатой пашней, сосновые леса у Белогорска. И почему-то подумалось: хотя Сары-Кая и выше Белой Скалы, как-никак 337 метров над уровнем моря против 270-ти, но это не так заметно. Обрыв меньше, метров до пятидесяти, да и дальше от оживлённых дорог. Но первооткрыватель Белой Скалы Владимир Григорьевич Килесса недавно мне сказал: «Ак-Каю тоже знали давно, но вот как-то не особенно посещали — пришлось писать книгу о ней». Вот написал и я — о других куэстах, соседних. И уже не боюсь за их судьбу. Кто хотел ей зла, тот уже сделал это зло. Надеюсь, что у путешественников не поднимется рука на наскальные рисунки или «эоловы арфы» на склонах известковых обрывов. У скал тоже есть глаза.

В конце концов они тут стоят сотни миллионов лет, а мы — лишь песчинка на их склонах, пламенеющих кострами осенней скумпии, и время летит над ними спугнутым зайцем — вниз по косогору. Что скалам время?

Сергей Ткаченко, «Крымская Правда»

Ссылки по теме:

• Бор-Кая. Тайны Белой Горы

Змеиная пещера в Симферополе

Многие почему-то думают, что все интересные места находятся далеко от столицы Крыма, и к ним нужно долго добираться разными видами транспорта. Сегодня мы предлагаем вам совершить путешествие на мыс Батарею и к Змеиной пещере, расположенным совсем недалеко от Симферополя.

Караби-яйла — крымский стоунхендж

Правый склон балки подточил край нагорья Караби, оно обрывается здесь невысокими слоистыми скалами. В нескольких сотнях метров от них, отмечая крайний выступ яйлы, поднимается ничем не примечательный с виду безлесный холм высотой более семисот метров с пологими склонами. Панорама отсюда открывается впечатляющая — от предгорных равнин на севере до волнистой каймы южной и восточной окраин Караби. Вершина холма плохо просматривается с окружающих его просёлков, вот и остаётся незамеченным невысокий, распластавшийся на десяток метров в диаметре курганчик. В центре человеком или природой обнажены каменные выкладки: трёхметровый круг, у него внутри — прямоугольник, ориентированный в широтном направлении. Поодаль, на разных расстояниях от высшей точки, врыты и выступают над поверхностью склонов пять бесформенных камней. Их азимуты — 0°, 30°, 60°, 120°, 240°.



Не астрономическая ли обсерватория древних перед нами? Точками отсчёта могли служить дальние валуны, визиром — центральная группа. Изучение поведения небесных тел для наших дальних предков носило куда менее отвлечённый характер, чем для нас. Самая знаменитая обсерватория древности — британский Стоунхендж. По мнению её исследователей Хоукинса и Уайта, сложная мегалитическая конструкция позволяла предсказывать солнечные и лунные затмения. Скромная композиция у наших ног вряд ли нацеливалась на весь спектр небесных явлений.

К сожалению, археологические находки с мест раскопок около названных таинственных камней очень скудны. А наши крымские хенджи вообще почти не изучались. Если проводить аналогии с Стоунхенджем в Англии, то раскопки его (проведённые, увы, тяп-ляп) принесли несколько захоронений людей, живших в тех краях в раннем бронзовом веке. И в них найдены интереснейшие артефакты, связанные с их жизнью: оружие, украшения, в том числе золотые, предметы быта. Но самое интересное: было установлено, что в человека, останки которого найдены в одном из погребений, стреляли с близкого расстояния. Жертвоприношение? А другой — просто по-королевски похоронен, его так и называют — король Стоунхенджа Несомненно то, что есть культ Солнца, других светил, а дальше — темнота времени. Ох и седа древность, ох и непонятны нам наши далёкие предки!

Если признать «астрономическую» гипотезу верной, то остаётся непонятным: зачем древние создатели мегалитов проводили такие сложные и трудоёмкие астрономические наблюдения? Если предположить, что наблюдения Солнца определяли сроки проведения сельскохозяйственных работ, то нужно сказать, что земледельцам для начала сева или уборки урожая не нужно было знать точную астрономическую дату. Их больше интересовали состояние почвы и погода, то есть такие факторы, которые существенно меняются от года к году и мало привязаны к определённым астрономическим датам...
Ради справедливости надо отметить, что стоунхенджей в Крыму ещё несколько: вблизи Алушты, Воронцовский кромлех (увы, на дне водохранилища), и недалеко от Ореанды. Мелких кромлехов насчитываются десятки, иногда они расположены группами, как, например, случайно обнаруженные в нескольких километрах от села Высокого.

Алуштинский кромлех немного изучался. В 1886 году русский археолог и этнограф В. Миллер произвёл раскопки небольшого кургана. Был обнаружен каменный круг с каменным могильным ящиком в центре. Обнаружены остатки костей, керамики, поминальной трапезы. Интересно, что культ Солнца сочетался у строителей кромлеха с анималистическим культом — среди менгиров нашли целые скелеты оленей, принесённых в жертву. Предположительно это — захоронение вождя V-VI века до н. э. Что-то похожее на короля Стоунхенджа английского? И да и нет. Да и датировка более поздняя: это времена тавров в наших горах. В алуштинском хендже лучше всего сохранился «средний» круг из двадцати четырёх камней, а также «внутренний прямоугольник» из двенадцати камней — по три с каждой стороны. От внешнего круга сохранилось всего два камня (их могло быть намного больше).

Крупнейший кромлех находился в районе бывшей Воронцовской рощи у Симферополя. По кругу диаметром двенадцать метров торжественно высились вертикальные камни-столпы — менгиры, к сожалению, ушедшие ныне под воду в результате затопления всей рощи Симферопольским водохранилищем. В отличие от англичан перед этим здесь не успели провести необходимые научные исследования выдающегося памятника не только крымской, но и мировой истории культуры.

Некоторые исследователи считают, что существовали в древности семь родовых кромлехов, которым поклонялись тавры и киммерийцы. И чествовали они древние божества: трёхзмеинохвостую Деву, солнце, небо, окрестные горы Не претендуя на полное освещение гипотез, выдвинутых при исследованиях мегалитов, можно упомянуть ещё одну попытку решить рассматриваемую проблему. В разное время рядом учёных выдвигалась гипотеза о том, что некоторые мегалитические сооружения являются своеобразными «каменными книгами» древних, в которых зашифрованы важные научные данные о Земле, Солнечной системе и Вселенной, оставленные следующим поколениям землян представителями внеземных цивилизаций. Эти знания ждут своего часа, когда человечество будет готово воспользоваться ими.

Или вот как объясняют современные специалисты по энергоинформационному обмену чувства древнего крымчанина: «Человек прошлого — человек природы — очень тонко реагировал на всевозможные проявления суммы природной и человеческой энергий, которые умел переплетать в обряде ритуального камлания — очищения, приводя из космоса в мир живущих тонкую положительную энергию».

Сама же идея камлания состояла в следующем: каждый отдельный член племени ещё при рождении получал свой тотемный камешек-душу — чурингу, который следовало пробудить. Каждая чуринга была тождественна понятию «моя душа». Ни один из этих камней не мог передаваться в другие руки! Пробуждение души камня выглядело так: человек начинал разговаривать с камнем, доверяя ему свои тайны, беды, радости, делая его со временем своим индивидуальным альтер-эго (вторым я). Тогда же, когда человек приходил на каменный кромлех, его сознание постепенно сливалось с родовым, затем с космическим. Возможно ли? А почему бы и нет, полно примеров и современных — медитационных, сверхчувственных, сокровенных.

Если воспользоваться образом известного английского религиоведа и этнолога Джеймса Фрэзера, который сравнивает путь человеческой мысли с пряжей, сотканной из трёх нитей («чёрной нити магии, красной нити религии и белой нити науки»), то придёшь к выводу, что чёрно-красная пряжа успешно ткалась уже в древнем Крыму. С обязательной оглядкой на восходящее над плоскогорьем солнце — в самый длинный день в году!

Сергей Ткаченко, «Крымская Правда»

Солнечная Долина

Долина, в которой много солнца и вина, но ещё больше винограда. Долина, которую облюбовал златокудрый Феб, а вслед за ним и греки. Долина, которую изображал на своих полотнах Волошин, а сегодня обожают туристы. И не только за чудный пляж с песком и мелкой галькой. Возлюбленная солнца — Солнечная Долина. Находится она всего в пятнадцати километрах от Судака. Мы держим путь туда.



Вперёд! В царство вин

Надо сказать, что Солнечной эта долина именовалась не сразу. Сначала селение называлось Козы, что, по одной из версий, происходит от Кок-Гез, в переводе — «синий глаз», затем на карте появилось Лагерное. И уже позже селу присвоили его современное название.

Дорога сложная. Она тянется, петляет и ползёт, заставляя сбавлять скорость с восьмидесяти до шестидесяти и сорока километров в час. Водитель серьёзен, сосредоточен и молчалив. В такие моменты к нему лучше не соваться со своими восторгами. Лучше ехать молча, завороженно смотреть на роскошь золотой листвы и её рдеющий багрец, на пьянящие величием скалы, которые в мягкой синеве осеннего неба совсем не кажутся холодными и зловещими, да на аппетитные яблоки, что в вёдрах на обочинах. Впитывать легкомыслие последнего тёплого ветра, путаться в шафранной паутине солнца и запоминать. А ещё — улыбаться велосипедистам, самоотверженно крутящим педали.

Обширные плантации винограда, шикарные коттеджи мини-гостиниц и десятки километров на спидометре, а Солнечной Долины всё нет. Неужели попасть на эту землю не так-то просто? Да, если на развилке Судак — Феодосия поехать прямо вместо того, чтобы свернуть вправо. Но об этом мы узнаём позже. А пока же накручиваем множество километров по кругу, проносимся через страну коньяков и пыхтим дальше.

— Ещё километров пятнадцать, — объясняет нам жительница одного из сёл. — Потом увидите скалу, похожую на сидящую девушку, и совсем скоро будет неприметный поворот налево.

Мордочки диковинных зверюшек и силуэты сидящих и стоящих девушек разных форм и комплекций мерещились нам ещё километров тридцать. И вот наконец-то мы въехали на земли Солнечной Долины.

Встречают нас многоквартирные высотки. А первое «культовое сооружение», которое мы узрели при въезде в село, — Дом культуры. Огромный, монолитный, белый. Он уже закрыт, но местные жители на его работу не жалуются. А ещё в селе много магазинов. Ну а нас тянет к винным лавочкам. В ценах на спиртное мы не сильны, но верим, что здесь дешевле. А самое главное — качественнее. Бормотухи не подсунут. Не должны. Всё-таки мы в царстве крымских вин.

Медленно продвигаемся по улицам, обдуваемым прохладным ветерком с моря. Солнечная Долина похожа на маленький и уютный городок. Как знать, может быть, всё дело в высотках и асфальтированных чистых улочках, пустынных в эту послеобеденную осеннюю пору. Это село с хорошо развитой инфраструктурой насчитывает более двух тысяч жителей. Есть здесь и сельсовет, и почта, и аптека, и школа, в которой в начальных классах — несколько параллелей, что весьма редко для сельских школ. Но главное предприятие — это винзавод.

— Извините, — окликаю жительницу, которая выносит мусор со двора. — А вы давно в Солнечной Долине живёте?

— Давно, — настороженно отвечает селянка.

Но уже через несколько секунд настороженность сменяется общительностью и сдержанно-восторженными рассказами о том, что приехала она сюда в восемьдесят третьем году, а в Крыму же с семьдесят первого. Сейчас Екатерина Макаровна — пенсионерка, а раньше в школе работала.

— Живут здесь только благодаря вину и винограду, — рассказывает собеседница. — Работы хватает всем, потому что на небольшой территории сосредоточен полный цикл производства.

— И в Солнечной Долине самое лучшее вино?

— Ну разумеется, — гордо отвечает она. — Здесь произрастают ценнейшие аборигенные сорта винограда, сохранившиеся ещё со времён греков и генуэзцев. И микроклимат наш, и почвы благоприятны для редкостных сортов винограда. А вина наши и по СНГ идут, и за рубеж. А все, кто сюда приезжает, просто обязаны заглянуть в наши винные магазины.

Громко поёт мулла. В магнитофонной записи. Мы узнаём, что мечетей в селе две. Об одной известно, что построил её зажиточный казанский татарин. Потакая своим капризам и тщеславию, он воздвиг молельное сооружение во дворе собственного дома.

Кусочек неба в Солнечной Долине

Кусочком неба на земле Иоанн Златоуст называл церковь. Свой такой кусочек есть и в этом селе. Храмом Святого Илии Пророка называется. И если о церквях принято говорить, что они возвышаются, то этот храм — притаился в центре села, на холме. Нет в нём привычного величия и роскоши. Нет куполов и колоколен, потому что архитектура — византийская, а храм — древнегреческий. И похож он на маленький домик старой кладки. Но сложен прочно. На извести, из больших плит.

Мы поднимаемся по каменной лестнице и по мощёной дорожке подходим к храму. Справа от входа — плита, на которой читаю: «Под сей плитой покоились мощи священника Петра, убиенного турками в августе 1771 года».

— Чтобы было понятно, что это — святыня, а не обычный дом, зодчие высекали над входом х-образные кресты, — объясняет, показывая, настоятель церкви отец Игорь. — А чтобы проникнуть в святилище, нужно пройти через так называемую «дверь смирения».

И мы входим, склонившись, потому что дверь сделана очень низкой. И если не опустить смиренно голову, тут же последует напоминание — болезненный удар лбом.

Внутри храм кажется выше и величественнее. Но его убранство нельзя назвать пышным. Всё просто и красиво: резной иконостас, расписные стены и свод. Православный крест над алтарём, иконы и иконки, лампадки и свечечки. А ещё живые цветы, сладковатый запах ладана и сухого дерева — всё это завораживает. Мы глядим и вдыхаем, а батюшка лишь смотрит на наш восторг и улыбается. Ещё бы! Ведь когда в 2002 году его прислали сюда, ничего этого не было. Только и того, что пустые оштукатуренные стены, а вместо иконостаса — ширма.

— Мал золотник, да дорог, — говорит он, начиная свой рассказ. — Храм построен в типичном византийском стиле десятого века. По форме он напоминает Ноев ковчег. Ведь это — духовный корабль, на котором можно спастись от гибели в бурном житейском море грехов и страстей.

Главная реликвия храма пророка Илии — мраморная купель IV-V веков. Сделана она из капители колонны языческого собора, привезена из Константинополя, а изготовлена из мрамора с острова Проконес в Мраморном море.

В этой купели по сей день крестят малышей! Из любопытства трогаю. И пальцы ощущают многовековую холодность мрамора.

Этот храм необычной архитектуры овеян множеством чудес и легенд, а время его построения исследователи относят к периоду между IХ и ХII веками.

Одна из легенд повествует, как в средневековье, в праздник Рождества, на селение Козы напали турки. Женщин и детей, которые были в церкви, спас священник Пётр, впустив их в таинственное подземелье под храмом. Пастырь и мужчины погибли. Местные жители считали погибшего священника мучеником и чудотворцем. На скамью у его могилы приводили больных. В советское время захоронение разорили.

Но чудеса здесь происходят и поныне. Паломники и прихожане просят о помощи мученика Петра, молясь у плиты, которая лежит на месте его могилы. И помощь приходит. А у стен храма бесплодные женщины святого Илию молят об исцелении. И получают его.

Чудом считает отец Игорь и то, что при пожаре не сгорела икона Спасителя. Она обгорела, раскололась, но лик Спасителя не повредился. А ещё батюшка показывает иконы, которые возродились в храме. Почерневшие от времени образа проявились в святилище.

За тысячелетия много бед повидал этот древний храм. Нападали на него турки и татары, а в Великую Отечественную службы в нём вели румынские полковые священники. В 1939-м с церкви снесли крест, а в алтаре поставили дизель для выработки электроэнергии. Затем здесь устроили зернохранилище. Храм жил и умирал. И снова жил.

— Когда-то Свято-Ильинская церковь стояла на холме, обнесённом каменным забором. С северной стороны было озеро, — рассказывает настоятель. — Но в шестидесятые годы его осушили, холм срезали, а церковь решили снести. Тогда на подмогу пришли археологи, исследовавшие святилище. Они-то и повесили табличку, свидетельствующую, что Свято-Ильинский храм Х-ХI столетий — памятник архитектуры, охраняемый законом. А дабы храм не рухнул, холм укрепили.

Ещё немного походили возле храма, нашёптывая что-то заученное с детства, посидели на лавочке, ощущая сильную гордость за собственную принадлежность к этой земле и этой вере. И, чего греха таить, приняли приглашение батюшки: наведались к нему на чай. Познакомились с его матушкой и чудными дочурками, поговорили о разном. И поехали. Уже через Судак. Так ближе.

Ирина Ковалева, «Крымская Правда»

Тайны устья Салгира

На картах девятнадцатого века это место обозначено чётко: «древнее укрепление». Если для начала позапрошлого века оно было уже древним, то что о нашем времени говорить... Оказалось также, что это место у устья нынешнего Салгира было обозначено и на портоланах итальянских мореплавателей — это навигационные морские карты, неплохо передающие контуры берегов. Место приморское, но вот название прочитать никто ещё не сумел — то ли Каркато, то ли Уберта.

Битва в Долине смерти

Эта степная ложбина у местных жителей называется долиной Смерти. Но почему, объяснить толком никто не смог. То ли в Великую Отечественную здесь шли кровавые бои, то ли в наше время на Феодосийской трассе разбиваются автомобилисты. Насчёт последней войны в принципе верно: сюда дошли подразделения стрелковых дивизий Феодосийского десанта в новогодние дни 1942-го, но побоище разыгралось в нескольких километрах севернее, на склонах хребтов Эгета. Почему же всё-таки эти поля связаны со смертью?



Пройти до долины Смерти можно и по трассе Первомайское-Феодосия, но жарковато, да и автомобили несутся тут — будь здоров, точнее, жив. Потому старой дорогой через виноградники выйдем из бывшего селения Карагоз (это сейчас — Первомайское) и пройдём километр-два по тихому просёлку к селу Ключевому (бывшее название Акмелез). На полях, лежащих слева от дороги, внизу под косогором, произошло одно важное событие крымской истории, приведшее к кардинальным изменениям тогдашнего «статус кво».

Предысторией послужила обострившаяся в первой половине XV века борьба Генуи и княжества Феодоро за «общины Готии» — узкую прибрежную полосу от Лусты (Алушты) до Чембало (Балаклавы).

Выходцы из североитальянской республики — генуэзцы — называли эту местность ещё Капитанством, в котором никогда не чувствовали себя полными хозяевами. Их позиции в этой части колониальных владений ограничивались контролем за укреплёнными пунктами и сбором налогов с местного населения. В остальном поселения общины были предоставлены сами себе. Выходцы из Генуи (иначе — Республика Святого Георгия) сумели обосноваться и в древнейших городах нашего солнечного полуострова, переживавших в XIII-XV веках далеко не лучшие времена — Феодосии, Сугдее, Боспоре, а по-средневековому соответственно — Кафе, Солдайе, Воспоро. Но всех этих приобретений властям и торговцам республики оказалось мало.

К началу XV века в Таврике складывается новая политическая ситуация. В это время окончательно ослабевает и начинает разваливаться на части Золотая Орда. Генуэзцы перестают считать себя вассалами татар. Однако их новыми противниками становятся набирающее силу княжество Феодоро, претендовавшее на прибрежные Готию и Чембало, а также хан Хаджи-Гирей, стремившийся к созданию в Крыму независимого татарского государства. Энергичный потомок Чингисхана, добившись независимости от Золотой Орды, приступил к консолидации ханства и стал поддерживать феодоритов.

Началось всё с того, что в 1433 году греческое население Чембало взбунтовалось против колониальных властей и при помощи феодоритов сумело захватить крепость на берегу Балаклавской бухты, а князь Феодоро Алексей ввёл свои войска в город. По всей видимости, некоторые «общины Готии» к 1434 году тоже отказались признавать власть Генуи, и вернуть свои пошатнувшиеся позиции в Таврике колониальная администрация могла только с помощью военной силы. Итальянцы, напуганные таким развитием событий, тотчас снарядили в Таврику военную экспедицию.

В начале июня 1434 года генуэзцы штурмом овладели Чембало, впервые в крымской истории применив артиллерию. Затем захватили единственный порт феодоритов — Каламиту (Инкерман) и двинулись в Кафу частью по морю, частью по суше, сея смерть и разрушения. В Кафе, главном форпосте генуэзцев, войско Ломеллино возросло до восьми тысяч, пополнившись местными наёмниками и просто охочим до наживы людом, и полководец решил идти на богатый Солхат. Но вблизи Карагоза генуэзцев в походном строю неожиданно атаковала конница Хаджи-Гирея и после короткой, но жестокой битвы разгромила захватчиков. Жалкие остатки экспедиции еле смогли вернуться в Кафу, где погрузились на корабли и поспешно убрались восвояси. Татары ещё месяц торговались, продавая пленённых наёмников! Поражение военной экспедиции разрушило планы генуэзских банкиров и властей, и это стало началом конца: всего через сорок один год удачливая черноморская звезда североитальянских купцов, а точнее — красный крест Республики святого Георгия, закатилась. Взошёл на крымский небосклон полумесяц — турки-османы разгромили и генуэзцев, и феодоритов, и даже Крымское ханство попало в вассальную зависимость от Порты.

Но с момента Солхатского побоища татарско-генуэзские отношения меняются кардинально. Консулы стараются не раздражать опасных соседей, посылая ханам подарки, а Гиреи же, заинтересованные в итальянском торговом посредничестве и ссудах, не трогают генуэзцев. Пока сами не попадают в зависимость от единоверцев, но более активных и воинственных — турок.

Увы, о ходе самой битвы почти не осталось сведений. В воспоминаниях в основном говорится о «нецивилизованном» поведении татар и панике среди кондотьеров и их слуг. Так что непросто восстановить события 22 июня 1434 года в долине под Карагозом. Но, зная тактику и вооружение наёмников Генуи и татарских отрядов, можно пролить свет на Солхатскую битву. И ключевые слова тут — арбалет и лук. Рыцари бились на конях и выполнять работу арбалетчиков не могли. Для крестьян же арбалет был слишком дорог. В XIII веке английским королям при всём их энтузиазме не удавалось включить в состав своих армий более нескольких сотен арбалетчиков разом, что постепенно и привело их к мысли о замене арбалетчиков лучниками, которых можно было набирать тысячами. Другим же странам Европы стрелков поставляли города Северной Италии. Самыми искусными мастерами, изготавливающими арбалеты, долгое время были генуэзцы. Тактика арбалетчиков мало походила на тактику лучников. Арбалетчики не пускали тучи стрел навесом на предельную дистанцию. Слишком уж жиденькие получились бы у них тучи, учитывая низкую скорострельность арбалета.

Необходимость подходить к противнику на расстояние, меньшее полёта стрелы из лука, вынуждала арбалетчиков использовать щиты и доспехи. Поражение генуэзских стрелков при Креси в 1346-м, кстати, было вызвано тем, что французы так торопились начать сражение, что не дали арбалетчикам взять из обоза их павезы (щиты-подпорки к арбалетам) и панцири-бригантины. Да и стрелков пятнадцатого века можно назвать лёгкой пехотой только условно. Тяжёлый арбалет весил шесть-семь килограммов, ещё и ворот к нему — три.

Арбалетчики не могли выстраиваться в несколько рядов. Пологая траектория болта не давала задним рядам стрелять через головы передних. Поэтому, если арбалетчиков было много, они образовывали караколе. Первый ряд стрелял и отступал по проходам в построении назад, давая выстрелить следующему ряду. Естественно, громоздкое вооружение арбалетчиков делало такие перестроения очень неуклюжими.

А вот конный лучник ещё со времени скифов и половцев показал себя достаточно грозной боевой единицей. С одной стороны, всаднику было трудно использовать длинный и мощный лук. На одном и том же участке фронта пеших стрелков могло поместиться в несколько раз больше, чем конных. Да и стрелял конник далеко не так часто и точно, как пеший лучник. С другой стороны, конь позволял лучнику удерживать противника на расстоянии и, возвращаясь к обозу, быстро пополнять запас стрел. Наконец, конный лучник быстрее, чем пеший, мог оказаться в нужном месте.

Обычно, обстреливая пехоту, конница «крутила карусель». Всадник мчался вдоль строя пехоты и с дистанции от пяти до полуста метров выпускал несколько стрел, разворачивался и делал новый заход. Но если кавалерия использовала мощные луки и тяжёлые стрелы, то перед ней открывалась ещё одна возможность. Дальность выстрела можно было увеличить за счёт сложения скоростей коня и стрелы. Так действовали монголы: разгонялись и выпускали длинные стрелы с дистанции в триста метров. А потом успевали развернуться, прежде чем оказывались в пределах досягаемости вражеских луков или арбалетов.

Конечно, это только гипотетическая реконструкция, но битва в долине Смерти вполне могла быть избиением генуэзских арбалетчиков татарскими конными лучниками. Да и о каких боевых порядках можно говорить? Налёты конницы на походную колонну решили всё — по-восточному грубо, бессистемно, но эффективно. Увы, это предположение можно было бы подтвердить данными археологии, но раскопки в полях у нынешнего Первомайского никогда не проводились...

Сергей Ткаченко, «Крымская Правда»