Алим — крымский Робин Гуд

Этот памятник — один из самых новых на полуострове. Стела со стилизованным всадником появилась несколько лет назад у феодосийского шоссе, у поворота на сёла в верховьях речки Кучук-Карасу — Черемисовку, Горлинку, Красную Слободу, Поворотное. Известно, что в первом из них, когда-то носившем название Копырликой, и родился тот, кому посвящён памятник. И появились многие легенды, среди которых очень непросто найти правду о жизни крымского Робина Гуда — Алима.

А «открыл» Алима известный крымский краевед Владимир Килесса. Именно он двенадцать лет назад опубликовал небольшую книжку «Легенды и быль об Алиме — крымском Робин Гуде».

В принципе, именно в ней собраны основные сведения об этом действительно уникальном крымчанине. И именно отсюда пошёл расхожий штамп — «крымский Робин Гуд», а упомянутые сюжеты преданий об Алиме зажили своей жизнью, приобретая новые черты.

Например, о происхождении знаменитости уже спорят два населённых пункта: естественно, Черемисовка (Копырликой) и Лечебное (Катырша-Сарай в прошлом). А ещё есть информация, уже озвученная в прессе, что Алим родился в деревне Азамат (это сейчас — маленькое село Малиновка Белогорского района.

Поскольку об Алиме сложены десятки легенд, сейчас трудно установить, чем он прогневал своего хозяина. То ли тем, что батрак засматривался на хозяйскую дочку, то ли нрав у Алима был скверный, но кончилось всё плачевно: его обвинили в воровстве и отдали в солдаты. Прослужив четыре года, причём добросовестно, Алим узнал об отказе богатых караимов принять его и бежал, как говорится, добиваться справедливости. Увы, при этом он совершил воинское преступление, во все времена называющееся одинаково: дезертирство. И если с этой стороны посмотреть на последующие похождения татарина, то многое становится ясным: и погони, и розыск, и в конце концов наказание — битьё шестью тысячами палок.

Множество легенд появилось о его воровской жизни. Даже если брать во внимание основную канву — благородство похитителя, нетрудно объяснить сейчас, что разбойник всё же был простым бандитом, но умным. Да, нет данных, что он кого-то убил, но вот ограбил немало. Может, что и перепадало бедным татарам, но ещё больше Алим припрятал в лесистых горах Крыма. До сих пор ходят среди обывателей легенды о его сокровищах, которые пока никто не нашёл. Другое дело, что Алим в полной мере использовал главный принцип партизанской борьбы — поддержку народа. Владея от населения информацией, он и делал свои знаменитые экспроприации.

Кроме грабежей разбойник успешно применял такой известный в конце прошлого века приём, как «крышевание». И, по-видимому, именно эта «работа» приносила ему стабильный доход. Не чужды были Алиму и простые воровские слабости. Тут и его пристрастие к алкоголю — а то с чего бы заснуть в городском саду Симферополя и быть пойманным городовыми? И склонность к широким жестам в отношении с женщинами: случай с золотой булавкой художницы Леони Лелоррен. В порыве воровской «рисовки» Алим воткнул украшение себе в грудь, сломал остриё и отдал головку назад — конечно, со страстными словами. Хотя Владимир Килесса считает, что эта легенда рождена самим Айвазовским.

Увы, «Рафаэль морей» сочинил не одну её. То знаменитости вместе пили кофе, то картины рассматривали, а то Алим был на свадьбе у Ивана Константиновича, эффектно поздравил новобрачных и поднёс в подарок молодой жене художника красивый шёлковый платок. Зачем сочинял эти предания великий маринист, может, такой подход вносил в жизнь мэтра приятную таинственность, работая на имя мастера кисти? Интересно, что все легенды от Айвазовского нашли своего слушателя уже после поимки и смерти Алима, когда уже нечего было опасаться: ни обвинения в преступных связях, ни самого разбойника.

Объясняя мастерство разбойника, распространялись слухи о его артистизме с переодеваниями, даже в священника, о стремительных переходах по крымским пещерам. Или ещё придумают супер-коня, такого себе умницу-охранителя. Дело проще и прозаичнее: и опять связано с владением информацией: Алиму от татар быстро становилось известно обо всех попытках его настигнуть. Да и у страха глаза велики: даже в других уездах губернии имя разбойника было на слуху. А кто уж там ограбил «злого караимского богатея» — дело десятое.

И само окончательное задержание Алима довольно мифологизировано. Из-под симферопольского ареста отчаянный смельчак бежал. Но бегал недолго. По данным Килессы, он был схвачен в ночь на 25 октября 1849 года в чабанском коше на Караби-яйле, вместе со всеми пастухами. Есть сведения, что местонахождение разбойника выдал его знакомый. И никакого героизма. Как, впрочем, нет благородства в последних днях жизни знаменитого бандита. Нет точных данных о месте смерти Алима, но мы знаем уже о его наказании — «сквозь палочный строй три раза». Сомнительно, чтобы человек мог выжить после такого жестокого наказания, но легенда есть легенда: согласно передававшимся из уст в уста рассказам, он бежал за море, в Турцию, откуда собирался вернуться, чтобы защищать бедняков.

Это мифологизированное благородство «крымского Робина Гуда» служит и сейчас ему незлую, но глуповатую славу. В крымскотатарской прессе дошло до того, что его объявили «народным героем, борцом против эксплуататоров, жившим в XIX веке, героем крымскотатарского фольклора». Последнее верно и в принципе оправданно: на легендах и мифах об Алиме можно долго держать внимание туристов. Причём не только в районе нынешней Черемисовки, но и в других местах Крыма — не счесть тут «алимовых балок», «пещер Алима» и прочих достопримечательностей, искусно связанных с именем знаменитого разбойника.

Если посмотреть на памятник в честь Алима под углом, то картинка изменяется стремительно: вместо чёткого силуэта всадника на фигуре лошади появляются какие-то полутени, полусвет. Особенно смазывается фигура Алима, превращаясь в тонкую и призрачную; именно так и воспринимается крымский разбойник спустя почти двести лет: мифом, легендой, призраком, мигом глубочайшей крымской истории. Но и привлекательным для туристов, в том числе склонным и к романтизации криминалитета. Те же блатные песни и пристрастие к воровскому шансону — одного поля ягоды с фрагментом крымской истории о благородном разбойнике. И об Алиме, говорят, есть песни.

Сергей Ткаченко, «Крымская Правда»

Поселок Ленино. Прошлое и настоящее

Ленино — посёлок городского типа. При первом беглом знакомстве хочется сказать заезженное: «...как многие другие посёлки». А когда пройдёшь по улицам, поговоришь с людьми, открывается какая-то неповторимость, что-то свойственное только этому месту.

Сам посёлок не так уж стар: возникновение населённого пункта было связано со строительством в конце XIX века железнодорожной ветки Владиславовка — Керчь. Однако и гораздо раньше жили тут люди: следы первых здешних поселений относят к эпохе бронзы.

Жители небольшого посёлка, возникшего возле станции, обслуживали железную дорогу, как и предполагалось изначально.

В 1913 году здесь проживало всего восемьдесят человек.

Народ не особо стремился в здешние места: тут было плохо с питьевой водой. Для нужд паровозного хозяйства поблизости вырыли Курпенский пруд и построили водокачку. Питьевую же воду привозили в цистернах со станции Ойсул (ныне Астанино), за двенадцать вёрст. Иногда, по договорённости с немцами-колонистами, её доставляли в бочках из близлежащего села. Часто, особенно в летний зной, люди изнывали от жажды. В то время и родилась в народе легенда о владельце семи колодцев — богаче, который запретил людям бесплатно брать воду. Он был настолько жестоким, что избил и вытолкал за ворота обессилевшего от жажды путника. Умирая, несчастный произнёс страшное проклятие. С тех пор воды в колодцах не стало. Народ разгневался, и богач вынужден был бежать из этих мест.

Теперь название Семь Колодезей осталось за железнодорожной станцией, которая находится фактически в поселковой черте. А Ленино разрослось, и его жители помимо обслуживания станции занимаются сельским хозяйством и работают на небольших промышленных предприятиях района.

Ленино — не просто посёлок городского типа, это ещё и районный центр. Ленинский район довольно большой: он занимает более одиннадцати процентов всей территории Крыма и включает в себя шестьдесят восемь населённых пунктов. Живёт здесь почти шестьдесят четыре тысячи человек.

Понятно, Владимир Ильич к этим местам не имел никакого отношения. Тогда было принято называть населённые пункты, улицы именем вождя.

— Наш посёлок первый в Крыму взял имя Ленина — это произошло в мае 1921 года, ещё Ленин был жив, — утверждает Николай Рак, директор музея Ленинского района.



Музей, конечно, слово громкое для довольно небольшой комнатки, уже нуждающейся в ремонте и сплошь уставленной всяческими экспонатами, так что к витринам можно пробраться с большим трудом: очень тесно. Но, как выяснилось, музею уже выделено другое — просторное, двухэтажное здание. Теперь осталось «совсем немного» — сделать там ремонт, создать новую экспозицию и перевезти все экспонаты из старого здания. Николай Анатольевич — знаток истории своего района: только зацепи какую-то тему, и как из рога изобилия — поток информации.

— Почему соседняя улица носит имя Пушкина?
— Так Александр Сергеевич был в этих местах.

На мой изумлённый недоверчивый взгляд готов ответ:

— Недалеко от нынешнего посёлка стояла почтовая станция, где меняли лошадей. Конечно, поэт просто вынужден был остановиться здесь. Между прочим, Сталин тоже проезжал мимо нашей станции. Это было в 1945 году, событие связано с Ялтинской конференцией. Да каких только знаменитостей не видала наша земля! В годы Великой Отечественной войны здесь Константин Симонов не раз бывал.

В 1965 году приезжали к нам космонавты: Владимир Комаров, Герман Титов, Валерий Быковский, Андриян Николаев. Позже Павел Попович приезжал отдохнуть, поэтому недалеко от Семёновки есть бухта Космонавтов. Помнят у нас и творческую встречу с поэтом Львом Ошаниным.

— Николай Анатольевич, а кем из земляков гордитесь?

— Есть герои войны. Известный подпольщик Астанин был схвачен фашистами и расстрелян в Багеровском рву. Мало кому известно, что наш земляк Суров, танкист, одним из первых ворвался в Берлин. Есть герои труда. Наши старики ещё помнят Парельского, секретаря райкома партии. Многие сейчас иронично относятся к коммунистам.

А зря. Этот человек буквально сгорел на работе, а ведь ему досталось тяжелейшее время — послевоенные годы. И ещё одно обстоятельство — у Парельского с шестнадцати лет не было ноги. Это был героический человек. Он внедрил систему водоводов в районе, активно занимался посадками деревьев, строил. Был энергичным и напористым.

Прошлое посёлка впечатлило. Вот вам и небольшая станция, которая за окнами вагона промелькнёт и забудется. Прошлое, прямо скажем, героическое. А настоящее?

На втором этаже здания районной государственной администрации — выставка-продажа выпечки. Оказывается, в конференц-зале проходило заседание, посвящённое подготовке к курортному сезону. На территории Ленинского района находится сорок одна здравница. Правда, в основном это дома отдыха и пансионаты, пафосных санаториев и дорогих гостиниц здесь нет.

Вспомнив об уникальных лечебных свойствах грязей озера Чокрак (они являются аналогом известных грязей Сакского озера, отличаясь от них более высокой минерализацией и меньшей засорённостью специфическими кристаллами грязи), которые почти не используются сейчас, тяжело вздохнула. Вот бы эти целебные грязи применить для развития курортов. Но это отдельная тема.

А пока приятной наружности женщина пыталась отвлечь меня от грустных раздумий. Это оказалась мастер производственного обучения училища сферы бытовых услуг Ирина Коломиец. Я не успела оглянуться, как уже и познакомилась, и сфотографировала её подопечных, которые в накрахмаленных одеждах демонстрировали румяные пироги. Ирина Николаевна буквально за несколько минут успела рассказать о недавно созданном многопрофильном училище. Помимо поваров здесь готовят трактористов, слесарей, водителей, электромонтёров. К сожалению, училище здесь единственное.

Сегодня Ленинский район в основном сельскохозяйственный. Здесь выращивают пшеницу, овёс, ячмень, рапс и овощи, в основном корнеплоды. Промышленное производство в отличие от большинства других районов представлено и добычей нефти и газа, в районе развивают ветроэнергетику, наметилась тенденция к расширению сети ветряков. Проблемы в районе те же, что и везде: отсутствие достаточного количества рабочих мест, низкий уровень доходов населения, незанятость молодёжи.

Но что-то же есть и хорошее, как не быть? Совсем недавно в трёх сёлах района — Останино, Горностаевка и Заветное — по линии международной помощи представители швейцарского бюро «Сотрудничество» отремонтировали около десяти километров водовода. С 2007 года в районе работает медицинская программа «Здоровье матери и ребёнка», конечная цель которой — снизить процент детской смертности. В прошлом году за счёт этой программы были проведены семинары, тренинги и курсы повышения квалификации медицинских работников, в этом году будет закуплено новое оборудование.

Уже покидая Ленино, подошла к кучкующимся у автостанции таксистам. Это народ не робкого десятка. Скажет своё слово. На вопросы, какие значимые положительные события произошли в Ленино недавно и что у вас плохо, самый шустрый таксист не задумываясь ответил: «Что тут думать? Хорошее — это то, что мы на выборах проголосовали за Януковича. А плохое — вот оно, рядом». Указал на огромную-преогромную лужу, которая мешала народу подойти к будочке автовокзала. Все обречённо и безропотно обходили её по скользкому неровному краю. Машины тоже не могли с этой стороны подъехать к вокзалу. Как бы мы ни гнались за позитивом, но пока сегодня — лужа и 568 гривен на душу населения Ленинского района. Может быть, завтра будет лучше?

Татьяна Максимова, «Крымская Правда»

В поисках легендарного телеграфа. Продолжение

«В поисках легендарного телеграфа» — так называлась статья, опубликованная 25 февраля и вызвавшая большой резонанс. А отклики всё идут и идут. Телефонные звонки, письма с требованием: давай столбы! Что ж, даю.

Жегулина роща — почти забытый топоним Симферополя

Речь идет о названии, еще иногда упоминаемом жителями крымской столицы и встречающемся на картах — Жегулина роща. Нет, опечатки здесь нет: название в оригинале было именно таким — ЖЕгулина, только потом получив нынешнее, искаженное название.



В XIX веке так называли мощные рощи и кустарники, произраставшие далеко за городом (в то время) в северной стороне между двумя основными дорогами — на Евпаторию и Москву. Получили это имя в честь не кого-нибудь, а второго человека в Таврической губернии (после губернатора) Семена Семеновича Жегулина, генерал-майора. На этой должности он пробыл с 1788 по 1798 г. и стоял у истоков существования столицы солнечного полуострова. Например, известно, что в 1795 году он составил одну из лучших карт Симферополя. Карту, после корректировки, утвердил сам А.В. Суворов.

Работы при основании города было ужасно много — первые управители работали буквально на износ и, по окончании службы, Жегулин получил кусок земли в северной части нового города. Место достаточно плодородное — здесь протекает Салгир и рядом, почти параллельно, еще один его приток, имеющий начало в районе нынешней улицы Героев Сталинграда. Причем его нынешнее русло явно искусственное, математически выправленное при строительстве дороги на Евпаторию.

Дочь генерал-майора Авдотья Жегулина была замужем за одним из первых строителей города Ершовым. Жили они в начале нынешней улицы Пушкина, этот пятачок в народе называли Ершовской площадью, а в их доме неоднократно выступал выдающийся русский композитор А.Н. Серов.

Не так давно на Жегулиной роще было решено построить железнодорожную станцию. Зачем? Очень неплохая идея — перенести автостанцию с железнодорожного вокзала именно сюда. Здесь рядом проходит объездная дорога и, если прямо отсюда автобусы начнут развозить отдыхающих по курортам Крыма, столица автономии разгрузится от ужасного автотрафика, особенно в летнее время. Правда, эта идея витает уже несколько лет, а начала строительства что-то не видать.

Хотя радует то, что строительство новой ветки объездной — на Севастополь — идет полным ходом. Не остановило его и то, что первоначально его хотели построить несколько в ином месте — как продолжение улицы Ракетной. Есть даже карты Симферополя, где эта ветка уже указана как построенная. Помешал очередной самозахват — на месте бывшего яблочного сада. Именно здесь планировалось построить и «Метро», но организаторы самозахвата запросили очень большую сумму за уход отсюда, поэтому для магазина нашли место в паре километров отсюда, а для объездной построили небольшую эстакаду над старой дорогой в село Мирное.



Местность, засаженная садами, сотню лет было одним из любимых мест для загородних прогулок жителей Симферополя, пока во второй половине ХХ века не стало застраиваться многоэтажками. Причем название Жегулина роща было на слух искажено в ЖИгулину. Сейчас тут практически не найдете огромных деревьев — ныне это спальный район, а за железной дорогой располагается институт эфиромасличных и лекарственных растений, управление ГАИ Крыма.

Олег Широков, «Крымское Эхо»

Минные подземелья Севастополя

Грязь, казалось, осталась позади, в туманном городе, раскисшем от надоедливых снегопадов. Но вот на обувь начала налипать мокрая глина, идти стало тяжелее, а тут и потолок становится всё ниже, заставляя стать на колени... Здесь, в подземелье, грязно, тихо и жутко. «Да не дрейфь, бомжи лазают тут — ни черта не боятся», — подбадривает Саня, севастопольский диггер. Правда, ребята, изучающие подземный Севастополь, себя так не называют. Смеются в темноте аидовых галерей: «Лучше уж просто — исследователи!» И тянут дальше и глубже — по бывшей минной выработке времён Крымской войны. По-севастопольски — просто «по мине»...



Правее батареи Костомарова, что как раз за знаменитым бастионом на Историческом бульваре, видна каменная глыба, в которую вмонтирована чугунная доска с надписью: «Уцелевшие следы минной войны перед 4-м бастионом». Рядом, во рву, входы в галерею — немые свидетели подземно-минной войны. Мало кто знает о той подземной жизни стопятидесятипятилетней давности, это уже дело историков, и ещё оказалось — любителей адреналина в крови, диггеров. Но обо всём по порядку.

После неудачной первой бомбардировки в октябре 1854-го англичане и французы решили сделать подкопы под севастопольские укрепления, взорвать их передовые линии и идти на штурм города. Но русские военные инженеры разгадали замысел врага. Известный военный инженер Эдуард Иванович Тотлебен приказал выдолбить два колодца во рву четвёртого бастиона, позже их число довели до двадцати. На глубине пяти, а затем двенадцати-тринадцати метров был обнаружен слой глины толщиной более метра. Колодцы соединили между собой окружными подземными галереями.

В декабре Тотлебену передали план осадных работ под Севастополем, литографированный в Париже. На нём были обозначены две минные галереи врага перед четвёртым бастионом. Исчезли последние сомнения относительно намерений противника.

Зная правила и особенности ведения минной войны, защитники повели слуховые рукава навстречу французам сразу на двух глубинах. Чем дальше под землёй продвигались сапёры, тем становилось тяжелее: часто из-за недостатка воздуха работали без свечей, на ощупь, землю выносили в мешках. Галереи заливали грунтовые воды. Работали по восемь часов в три смены. Кроме сапёров в каждую смену назначали до трёхсот пятидесяти солдат. Несколько раз в сутки прекращали работу: в эти минуты прислушивались к действиям противника, определяя направления их подкопов. Вечером 22 января 1855 года защитники гальваническим способом произвели первый взрыв. Всего за семь месяцев ведения подземно-минной войны севастопольцы выполнили 94 взрыва, союзники — на два десятка больше. Защитники израсходовали 761 пуд пороха, противник — аж 4148.

Подземно-минная война велась и перед пятым бастионом и редутом Шварца. Русские сапёры рыли контр-галереи и перед Малаховым курганом. На четвёртом бастионе подземно-минной войной руководил штабс-капитан Александр Васильевич Мельников, командир 2-й роты 4-го сапёрного батальона, прозванный «обер-кротом» Севастополя. Он пришёл на бастион «10 декабря и пробыл в минах (мина — подкоп с пороховым зарядом. — Авт.) бессменно до 15 мая 1855 года». Орден Святого Георгия минёр получил не только за руководство минной войной, но, как указывалось в представлении, и за то, что «в ночь с 17 на 18 января, открыв неприятельского минёра, с неустрашимостью дал ему приблизиться до 2-х саженей, зарядив нашу мину, и 22 января удачным камуфлетом разбил неприятельскую галерею на значительное расстояние, что весьма замедлило работы атакующего против 4-го бастиона». Контуженного и тяжелобольного Мельникова сменил поручик, а затем — штабс-капитан Преснухин, руководивший подземными работами до окончания обороны. До конца своих дней Мельников, ставший генералом, «носил на указательном пальце правой руки золотой перстень, изображающий четвёртый бастион, украшенный по краям бриллиантами и изумрудом в центре. Мельников скрывал происхождение перстня, но все окружающие говорили, что перстень был подарен ему французскими сапёрами, приславшими его из Парижа как непобедимому «обер-кроту».

В те дни трудно было удивить кого-либо храбростью, но даже среди защитников, ежедневно смотревших в глаза смерти, выделялся своим бесстрашием унтер-офицер Фёдор Самокатов. Девять месяцев пробыл он в минах четвёртого бастиона! В феврале 1855- го, работая в галерее, сапёры наткнулись на слуховой рукав противника. Унтер-офицер Самокатов с пятью товарищами ворвался во вражескую галерею и захватил её. В апреле он получил ранение в плечо, но через три дня возвратился в контр-мины.

Активные действия защитников под землёй, перехвативших инициативу у французов, заставили противника признать, что «пальма первенства» в подземно-минной войне принадлежит русским. Защитники прорыли 6892 метра подземных галерей, из них почти четыре тысячи — у четвёртого бастиона, союзники — 1280 метров. По мнению инженера Тотлебена, «...контр-мины 4-го бастиона способствовали к продлению осады по меньшей мере на пять месяцев». То есть штурм, решающий и кровавый, откладывался союзниками постоянно.

Именно об этом разговорился с парнями из Севастополя и Бахчисарая, избравшими себе удивительное хобби — путешествия подземельями приморского города. Колеся по Севастополю с диггерами, узнал многое. Оказалось, что проведено несколько экспедиций по изучению минных галерей, расположенных в районе 4-го бастиона. Ребятам известны несколько входов в оборонительном рву бастиона и в других районах, но действующий — только один. Достоверна информация из исторических источников, что входов в мины было более двадцати. «Во всех открытых источниках указывается, что минные галереи имели два яруса, но мы насчитали как минимум пять ярусов, — рассказывает Саня, любитель старинных книг, как себя называет. — Многие нижние ярусы затоплены». Он же и предостерегает, что обвалы там происходят регулярно. Ну а заблудиться там весьма просто: галереи хаотично петляют, пересекаются с другими, всё однотипно и однообразно. Плюс в минных галереях очень сыро и мало кислорода. Это почувствовал и сам ещё в подземелье — не полез в какой-то колодец: сдавливало грудь. А ведь русские солдаты лазили глубже, да и не имели, как мы, налобных фонарей, изолирующих противогазов и газоанализаторов с компасами.

Спрашиваю о схемах мин. Да, оказывается, есть и такие. Но, по утверждению ребят, их практика показала, что схемы минных галерей не соответствуют реальности, возможно, что рисовались они на глазок. Так что без знающих людей даже со схемой соваться в мины просто опасно. Тем более никаких сокровищ там нет.

И тут же исследователи подземелий показывают свои находки: несколько ядер, русскую офицерскую пуговицу времён Крымской войны (уж не Мельникова ли, подумалось ), кирку и лопату тех же времён и целую горсть патронов от немецкого автомата. Там, где нашли их, ребята видели и человеческие останки. Видимо, мины использовались во время второй обороны Севастополя как бомбоубежище или временное жильё. И стали братской могилой — без известности, без скорби, в вечном мраке и грязи.

Неужели истинный памятник простому русскому солдату-сапёру, как обычно, увы, оставшемуся безвестным, доступен лишь глазам диггеров? Да, есть на знаменитом монументе Э. Тотлебену несколько фигур сапёров, но на них ни один экскурсовод не заостряет внимание: так, элемент декора памятника. А вот если бы хоть начало галерей за четвёртым бастионом сделать местом посещения — и поклонения, наверное! Приведём интересный текст, которому уже сто лет. «Быть может, вам захочется попасть в старые галереи и осмотреть их. Вы спуститесь в ров по удобной лестнице, пересечёте его, слегка остерегаясь некоторых видимых предметов, и остановитесь перед входом, различив в его глубине погнутый и как бы изжёванный лист ржавого-прержавого железа, который преграждает доступ любопытным, но в ещё большей степени вас заставит остановиться смрад, доносящийся из-за железного листа. Гниют ли там дохлые кошки или же смердит что-то другое, вам, конечно, разведывать не захочется, и вы поспешите удалиться, почёсывая, тем же часом, место государственных раздумий. Вот уж странные дела творятся, подумаете вы. Как понимать?

Десятками тыщ водим народ в киево-печерские подземелья, и для тех же десятков тыщ железом и кощунством заперли каменные севастопольские штреки, являвшиеся неотъемлемой частью четвёртого бастиона и остающиеся естественным памятником его героям, памятником русскому солдату. Ибо что значит фраза, столь охотно повторяемая экскурсоводами и историками, о превосходстве русского минёра? В подземной войне превосходство добывалось тем, чтобы иметь свою галерею ниже неприятельской, то есть работать в земле дальше, чем неприятель, от свежего воздуха, сильнее, чем он, терпеть и лучше мужаться. Русские галереи достигали шестидесяти футов углубления от поверхности, тогда как французские не опускались ниже сорока. И это не случайность, не лень французов, а следствие правила, принятого в те времена, по которому ниже тридцати футов без принудительной вентиляции ходов и галерей работать было нельзя, потому что работающие задыхались. Именно русским солдатам, чьи имена безвозвратно утрачены, претерпевшим в каменной подбастионной утробе больше мук, чем противник, меньше себя жалевших (по Болконскому), мы в конечном итоге и были обязаны тем, что имели решительный перевес над врагом в минной войне». Это из очерка «Подпоручикъ Севастопольский» известного российского журналиста начала прошлого века Александра Ткачёва.

Мысли — такие же, как и сейчас. Особенно после выхода на свет Божий из мрачных и грязных галерей. Тут уж и пронзительный ветер, и грязный снег по склонам бастионного рва обрадуют. А уж если солнышко, да травка зелененькая... Свобода! Мир огромен! Люди кругом!

А там, в глубине севастопольской земли, ходами «кротов» блуждает Память. Причём об обеих оборонах родной русской земли.

Сергей Ткаченко, «Крымская Правда»

Ссылки по теме:

• Подземный Севастополь

В поисках легендарного телеграфа

Как говорится, и к столбу можно пристать: мол, чего тут стоишь, обзавёлся связями, ещё и гудишь? Но вот были такие столбы на нашем солнечном полуострове, к которым и не прицепишься с дурными вопросами — они в собственности английской королевы! Остались ли такие раритеты, узнать хотят многие, особенно неутомимые геокешеры — участники игры (а может, образа жизни) с поиском тайников в самых интересных местах планеты.

Поселок Веселое — винный уголок Крыма

Февральский, уже предвесенний туман бережно укутал горы и мягко лёг на виноградники. Да и куда ему ещё ложиться, что окутывать, туману этому? Кажется, здесь, в этой южнобережной деревушке, кроме гор и виноградников, нет ничего. Хотя вот ещё скворечники домиков и уютная бухточка, одиночество которой сегодня скрасил мелкий дождик.



Весёлое, или, как говорят местные, Кутлак, расположилось в восточной части горного Крыма, всего в десяти километрах от Судака. Если пешком идти не очень хочется, то можно дождаться рейсового автобуса или поймать попутный автомобиль.

Дождь по-пластунски ползёт по лобовому стеклу, туман заполоняет долину. Серая неровная лента дороги торопится вдаль, а нам остаётся только глазеть по сторонам. Горы и виноградники, горы и виноградники, и домики там, внизу, на дне котловины, которую образовали горы. Недаром ведь прежнее название села переводится, как «котёл», «котлован». Мои попутчики — Елена и Александр Николаенковы. Отец и дочь. Живут в Весёлом давно. И считают, что лучше, уютнее и красивее места на земле просто нет. Лена в Весёлом с самого рождения, чуть больше тридцати лет. Сейчас работает в совхозе сторожем, когда-то трудилась и на виноградниках, но потом из-за проблем со здоровьем пришлось найти работу полегче. Нашла. Если, конечно, ночной сторож — это то, что полегче. Но другой работы нет. А детей поднимать надо.

— Весёлое у нас небольшое, — говорит Александр Иванович. — Вот посмотрите, всё оно перед вами и раскинулось, как на ладони.

— А вот и наш винзавод, государственное предприятие «Веселовское» Национального производственно-аграрного предприятия «Массандра», — говорит Лена, указывая на строение справа. — Наша гордость. Сейчас, конечно, не так, как прежде, но всё же функционирует потихоньку, достижения даже свои есть, несмотря на все кризисы отрасли.

— А почему «Два брата»? — спрашиваю, имея в виду магазинчик крымских вин при заводе.

Попутчики объясняют, что это от названия горы, которая по форме напоминает два одинаковых пальца, будто два брата-близнеца.

«Катапультируют» меня в центре. Здесь, на улице имени вождя мирового пролетариата, расположились все жизненно важные объекты села: совхозная контора, сельсовет и клуб, второй этаж которого занимает библиотека. Дальше — школа на триста учащихся и детский сад. В нём сегодня числится пятьдесят семь детишек. Влажный воздух и февральский дождь попрятали людей в их убежища, но не испугали молодчиков в чёрных куртках и шапочках. Они, молодчики эти, нахохлившись, зачем-то стоят на крыльце магазина с выразительным названием «Вина Крыма». И радуются дождю, наверное. Тощие и по определению стройные кипарисы тоже радуются влаге, которая здесь выпадает не так уж часто. Безлюдны фирменные винные лавочки. Пусты и прилавки, изобилующие летом и осенью фруктами и овощами. Тихо и спокойно. Нет летнего шума и курортной трескотни. Воздух, чистый и влажный, пьянит, заставляя ловить на ладонь дождинки и весело шагать по разбитой и размытой дороге, дождливым улицам.

Улица Заводская — это та, что от завода, Сахарова и Солнечная, Виноградная и Виноградарей, улица Подгорная. Когда-то в Весёлом, кроме виноградников, были ещё и сады. Вишни, яблони, персик. Выкорчевали. На месте персикового сада появились дома переселенцев. А вот здесь хотели пансионат построить, но грянула перестройка. Не успели. Но гору распахали. И каскад строительный до сих пор красуется.

Домики, домишки, дома и владения. С кухоньками летними, времянками и надстройками-комнатёнками для курортников. Несмотря на то, что до моря топать километра три, если не больше, летом их здесь хватает. И если успеть ухватить «отдыхайку», то можно до следующего сезона жить спокойно, не особенно напрягаясь.



— Проживает у нас более тысячи шестисот человек, — рассказывает секретарь Веселовского сельского Совета Игорь Юшко. — Основная часть населения трудится в ГП «Веселовское», на виноградниках, на заводе. Кроме детского сада и школы, есть и детский оздоровительный лагерь «Веселовский», есть мечеть мусульманская и храм святого апостола Андрея Первозванного, а в центре, тут рядом, родничок есть, говорят, с водой целебной. Не видели?

— Нет, — признаюсь, угощаясь чаем. — Не видела.

— Значит, покажу, — любезно говорит секретарь. — Если вы пешком, то предлагаю прокатиться в моём автомобиле.

И так как в большом и красивом авто, да ещё и с первыми лицами села грех не покататься, соглашаюсь.

Улочки, церковь, в которой никого в будни, мечеть издали и смотровая площадка, с которой открывается вид на всё селение «в котле». И мы едем к морю, ведь Веселовская бухта считается одной из самых чистых, уютных и спокойных в Крыму.

— Хозяйство сейчас в бедственном положении, — говорит Игорь Александрович, аккуратно ведя машину. — Нет денег, чтобы виноградники в порядок привести, чтобы сохранить урожай: большая его часть разворовывается местным населением. А предприятию остаётся то, что остаётся.

— Сельчане поговаривают, что это «бедственное положение» создаётся умышленно, — поддерживаю беседу. — Мол, происходит так потому, что кому-то интересна прибрежная полоса, которую сейчас занимают виноградники, а могли бы чьи-то коттеджики и мини-гостиницы.

— Всё может быть, — осторожно соглашается секретарь сельского Совета. — Но людям нашим только дай повод посудачить да позавидовать.

А веселовцам не позавидуешь. Хотя бы потому, что мотор на водокачке запускается только дважды в неделю. С водой туго. Виноградники «горят», а люди смиренно привыкают к баклажкам, бидонам и другим «резервуарам».

Курортная инфраструктура в посёлке развита слабо. Места красивейшие, находятся не только любители крымского вина, но и спокойствия, и воздуха, дрожащего от морского бриза. Но здесь, увы, нет санаториев и пансионатов. Если не считать детского лагеря и нескольких мини-гостиниц, не так давно выросших здесь.

«В аромате — сухофрукты, во вкусе — медовые тона», — это о вине, портвейне Белом крымском, который мне посчастливилось попробовать в Весёлом. Ведь не заглянуть в контору государственного предприятия и на винзавод, когда он так близко, просто нельзя. К тому же предприятие является визитной карточкой приморского села и входит в состав Национального производственно-аграрного объединения «Массандра».

— Мы — одно из девяти самостоятельных хозяйств, находящихся в подчинении у «Массандры», — рассказывает и. о. директора ГП «Веселовское» Владимир Слухай. — Специализируемся на выращивании винограда и дальнейшей его переработке на виноматериалы. В основном выращиваем технические сорта, но есть и столовые. Всего же в нашем распоряжении четыреста шестьдесят гектаров.

Раньше в хозяйстве разводили свиней и кроликов, засевали поля зерновыми. Сегодня ничего этого нет. Увы, садов яблоневых и грушевых — тех, что были раньше, тоже нет. Веселовский винзавод, впрочем, как и винодельческая отрасль Крыма, переживает не лучшие времена.

— Скорее всего, нас присоединят к хозяйству в Морском, — говорит Владимир Николаевич. — Это связано с тем, что самостоятельно у нас нет шансов дожить до лучших времён. Два года подряд нас душила засуха. Так, в прошлом году мы раскорчевали сорок три гектара виноградников! Такого никогда не было.

Но в том, что в ГП «Веселовском» кризис, виновата не только засуха. Но и то, например, что молодёжь не особо жаждет работать в селе, хозяйство держится на энтузиастах, на тех, кто пришёл сюда ещё двадцать, тридцать, а то и пятьдесят лет назад.

Когда-то предприятие производило шампанские виноматериалы. Это было очень выгодно, поскольку их заказывали платёжеспособные предприятия, а заказ они делали на ещё растущую продукцию. На предоплату сводили концы с концами. Но в этом году заводы отказались закупать виноматериал, потому что кто-то наверху придумал, что кокур — не тот сорт винограда, который должен идти на изготовление шампанских виноматериалов. В «Веселовском» шестьдесят процентов плантаций заняты кокуром.

— В долг мы работаем последние лет десять, — признаётся исполняющий обязанности директора. — Виноматериалов для того, чтобы хозяйство полноценно функционировало, хватает только на три-четыре месяца, поэтому «Массандра» выделяет нам деньги, мы достаём необходимые удобрения, саженцы. Да, тяжело, трудностей много. Но распада хозяйства нельзя допустить. К тому же 1 апреля этого года совхозу-заводу «Веселовское», который образовался на базе бывшего колхоза им. Ленина, исполнится пятьдесят лет.

Территория завода обширна. Огромный двор. Огромный цех.

В нём огромные чаны, буты, бочки, оборудование для обработки, холодильники и ёмкости.

В нос заползает кисловатый запах перебродившего винограда. Мои экскурсоводы — Владимир Слухай и начинающий, но потомственный винодел Владимир Синицкий — привычны к таким ароматам, а потому лишь весело подшучивают надо мной. И рассказывают о процессе изготовления вина, о том, какое вино и сколько в этом году выпустили: портвейн Белый крымский, портвейн Белый сурожский, кокур, мускат Белый южнобережный, портвейн Красный южнобережный, «Седьмое небо князя Голицына» — всё это делают здесь. Здесь же и дегустируют. В специальном «нарядном» зале. Но, увы, приводят меня не туда, а в маленькую уютную лабораторию, уставленную мензурками, колбочками, реактивами. Хозяйничает на этой территории супруга молодого винодела Синицкого — Галина.

Здесь в воздухе чувствуется аромат сухофруктов и терпкость мёда. Здесь пахнет топлёными сливками, черносливом и горчит в кагоре «Партенит» вишнёвая косточка. И мускат Белый южнобережный здесь со вкусом восточных сладостей и переспелой дыни...

Ирина Ковалева, «Крымская Правда»