Село Майское (Майфельд)

Село это так слилось с посёлком, что порой трудно определить — где Майское, где Азовское. Одна половина улицы в посёлке, другая — в селе. Большой населённый пункт, почти две с половиной тысячи жителей. История Майского не так уж глубока, зато в ней были события, которые прямо повлияли на историю нескольких государств.



До 1917 года село принадлежало крупному землевладельцу Карашайскому, земля использовалась под пастбище. Рассказывают, что любимым занятием помещика было ездить верхом на коне наперегонки с проходящими мимо поездами. После установления Советской власти усилился приток переселенцев в Крым. В 1923 году переселенцы, преимущественно евреи из Витебской, Могилёвской, Гомельской, Волынской и других губерний Белоруссии и Украины, приехали в село Колай, чтобы поселиться на соседних незанятых землях.

Место оказалось удачным. Неподалёку от будущего села — железнодорожная станция Колай, а также источник питьевой воды. Жить сначала пришлось в пристанционных складах, в землянках. В течение 1923–1924 годов к югу от железнодорожной линии появилась улица, заложили первые виноградники, сады. Так было основано село Хаклай (с иврита — «земельное угодье»). В нём было тогда около трёхсот жителей. В 1929 году Хаклай переименовали в Майфельд (в переводе — «майское поле»). В начале 30-х слева от железнодорожной линии возникла ещё одна улица — здесь поселились переселенцы из Херсонской и других областей Украины.

Обо всём этом рассказал Валерий Иванович Левин. Старожил, бывший директор Майской школы, некогда председатель сельсовета, историк — кому лучше знать историю родного села? Его мать, Клара Ефимовна, была известным агрономом, награждена за труд орденами Ленина и Октябрьской Революции, медалями ВДНХ, в том числе большой золотой.

В семье, потерявшей отца-немца в военные годы, в почёте были труд и знания. Валерий Иванович с детства знал работу в сельском хозяйстве. Позже окончил исторический факультет Симферопольского пединститута. Известный спортсмен, хороший учитель, мудрый наставник — так отзываются о нём односельчане.

А о довоенной истории села рассказал мне Михаил Михайлович Непомнящий. Это поистине легендарный житель Майского. Родившись в Майфельде в 1926 году, Михаил Михайлович обладает уникальной памятью, что как бы противоречит его фамилии. А ещё у него целый архив материалов по истории еврейского поселения на месте нынешнего Майского. Есть даже книги воспоминаний, присланные Непомнящему из Израиля и других стран. Всю жизнь Непомнящий работал, был директором передового винно-сокового завода. Михаил Михайлович много лет бессменно возглавляет районный совет ветеранов. Именно стараниями седовласого ветерана создан музей истории села в школе. В его экспозиции — фотографии и материалы, рассказывающие о зарождении поселения, еврейских страницах его хозяйственной истории, трагических событиях войны, восстановлении хозяйства и трудовых буднях послевоенных лет.
Обо всём написать трудно.

Я решил поведать читателям только о трёх событиях истории Хаклая-Майфельда-Майского. Событиях знаковых и малоизвестных.

Наверное, нужно объяснить несколько понятий: алия, Хе-Халуц, Комзет, а также отметить роль знаменитого Иосифа Трумпельдора. А потом всё встанет на свои места.

Алия — основная идея сионизма и важнейший фактор в процессе осуществления сионистских идеалов. С возникновением движения алия означает личное участие сиониста в деле возрождения еврейского народа на древней родине.

Хе-Халуц — молодёжное движение, целью которого была подготовка еврейских юношей и девушек к поселению в Эрец-Исраэль. На конференциях сионистских организаций и групп в 1918 году было решено, что Хе-Халуц будет беспартийным сионистским движением, ряды которого открыты для молодых людей, признающих иврит своим национальным языком и готовящихся к поселению в Израиль. В последующие годы продолжался быстрый рост движения. После гражданской войны существование учебных сельскохозяйственных центров Хе-Халуца соответствовало официальной политике «продуктивизации» труда евреев, потерявших источники средств существования. К августу 1923 года, когда движение получило официальное признание советских властей, оно было расколото на две фракции: легальную «Гехалуц СССР», разделявшую идеологию классовой борьбы и коммунистического коллективизма, и нелегальную «Национально-трудовую организацию Хе-Халуц», которая видела в Хе-Халуце еврейское национальное рабочее движение. 1926 год был поворотным пунктом в деятельности российского Хе-Халуца. Вследствие разразившегося в Палестине экономического кризиса многие халуцим, разочарованные действительностью в стране, вернулись в Россию. Параллельно этому еврейские сельскохозяйственные поселения в Советском Союзе достигли значительных успехов, так что многим членам Хе-Халуца стало казаться, что именно такие поселения — верный путь к широкомасштабной «продуктивизации» труда российского еврейства. Однако вскоре советские власти начали преследовать движение. Учебные центры были распущены. Постепенно движение было полностью искоренено, хотя попытки сохранить его продолжались до 1934 года.

Теперь о Комитете по земельному устройству трудящихся евреев (Комзет) при президиуме Совета национальностей Центрального исполнительного комитета (ЦИК) СССР. Комзет был создан 29 августа 1924 года по постановлению ЦИК СССР с целью так называемой продуктивизации еврейского населения, привлечения его к производительному, в первую очередь земледельческому труду. В круг обязанностей Комзета входила организация еврейских поселений и районов, вербовка евреев-переселенцев, обслуживание их по пути следования и закрепление на новых местах. Комзет имел свои отделения со специальным аппаратом по вербовке при ЦИК союзных республик. Уже в 1924 году Комзет приступил к основанию новых еврейских деревень на Украине. Еврейскую местечковую бедноту переселяли на необрабатываемые свободные земли.

В Крыму под еврейское переселение было отведено 342 тысячи гектаров, главным образом в Евпаторийском и Джанкойском районах, из которых в 1930 году был выделен Фрайдорфский еврейский национальный район (240 тыс. га). В период массовых репрессий середины 30-х годов деятельность Комзета была практически прекращена, а летом 1938 года он был ликвидирован.

Несколько слов о герое русско-японской войны, легендарном командире еврейской самообороны и общественном деятеле Иосифе Трумпельдоре (1880–1920). О его жизни, полной неожиданных поворотов (например, в 1906 году, несмотря на еврейское происхождение, Иосифу был присвоен офицерский чин, а за воинские заслуги он был удостоен нескольких высших военных орденов, включая Георгиевский крест), можно рассказывать долго. Коснёмся лишь нескольких эпизодов. Трумпельдор посвятил себя созданию в России движения Хе-Халуц. На первом съезде учреждённой организации в 1919 году он был избран её председателем и выступил с предложением ввести военную подготовку для её членов. В том же году Трумпельдор покинул Россию. Когда арабские повстанцы, действовавшие против французских властей Сирии, стали угрожать еврейским поселениям в Верхней Галилее, ему было поручено организовать защиту этих поселений. 1 марта 1920 года значительные силы арабов подошли к Тель-Хаю. Во время переговоров с их лидерами завязалась перестрелка, в ходе которой Трумпельдор был ранен в живот. Бой продолжался весь день, и лишь вечером Трумпельдора вместе с другими ранеными эвакуировали в Кфар-Гилади, однако в пути он умер. Поселенцы из Крыма, прибывшие вскоре после его гибели, создали рабочий батальон имени Иосифа Трумпельдора и назвали основанное ими поселение Тель-Иосеф. Для израильтян Трумпельдор навсегда остался символом патриотизма и героизма.

«Но при чём тут степное село в крымском Присивашье?» — задаст вопрос нетерпеливый читатель. Не спеши, друг... Несмотря на отдельные проявления антисемитизма, в период гражданской войны положение евреев в Крыму было сравнительно устойчивым, что привлекало многочисленных еврейских беженцев как с Украины, так и из Центральной России. В это время еврейское население Крыма удвоилось и достигло ста — ста пятидесяти тысяч человек. Относительная стабильность положения еврейского населения способствовала усилению сионистской деятельности в Крыму благодаря пребыванию тут Трумпельдора (май-август 1919 года). Установление в апреле-июне 1919 года на территории Крыма, кроме Керченского полуострова, Советской власти не помешало Трумпельдору основать отделения Хе-Халуца, создать хахшарот (центры по подготовке к сельскохозяйственному труду в земле обетованной) в районе Джанкоя и заняться организацией алии халуцим. Движение Хе-Халуц продолжало действовать в Крыму в начале 20-х годов.

В октябре 1922 года возле железнодорожной станции Колай (ныне Азовское) была основана первая земледельческая халуцианская коммуна Тель-Хай. Сейчас это село Октябрь в нескольких километрах северо-восточнее Майского. Расширение хозяйственной деятельности Тель-Хая привело к организации новой земледельческой коммуны (в рамках легального Хе-Халуца) — Ма’ян. Раскол в Хе-Халуце привёл к расколу коммуны Тель-Хай. В апреле 1924 года группа бывших членов Тель-Хая, присоединившаяся к нелегальному Хе-Халуцу, основала коммуну Мишмар вблизи Джанкоя. В середине 1920-х в четырёх земледельческих коммунах Крыма было более трёхсот членов. Влияние халуцианских коммун ощущалось во многих новообразованных еврейских колониях и артелях Крыма, и в некоторых из них (например, в сельскохозяйственном товариществе Хаклай, основанном в 1923 году вблизи коммуны Тель-Хай) появились отделения Хе-Халуца.

Вот что пишет о коммуне Михаил Выгон:

Недалеко от нашей деревни Майфельд была основана коммуна Тель-Хай, которая готовила специалистов сельского хозяйства для Палестины. Молодые парни и девушки учились азам животноводства (как ни странно, в коммуне был образцовый свинарник), строили первые силосные башни, закладывали первые виноградники. Среди коммунаров были и мои двоюродные братья, но они в Палестину не поехали: их арестовали в Одессе за час до отплытия парохода и сослали в Якутию на десять лет. А коммуну в 1930-м закрыли и организовали колхоз „Октябрь“, влачивший жалкое существование.

Почти со дня своего основания халуцианские коммуны в Крыму подвергались преследованиям властей. В середине 20-х участились аресты членов коммун, усилилась пропаганда против них в печати, ужесточился контроль за приёмом новых членов. В конце 1920-х годов халуцианские коммуны в Крыму были ликвидированы, однако их деятельность проложила путь к созданию еврейских сельскохозяйственных поселений в Крыму в 1920–1930 годы.

Вот теперь всё встало на свои места. Думаю, такие факты малоизвестны даже крымским историкам, а уж простому крымчанину — вообще неизвестны. Тель-Хай крымский и Тель-Хай в Израиле связаны вполне зримой нитью, проложенной от сердца к сердцу пионерами восхождения в землю обетованную.

«Агро-Джойнт» в степях Крыма

Этой организации, можно сказать, не повезло. Официальная советская историческая наука просто умалчивает о роли «Джойнта» в становлении и развитии сельского хозяйства страны вообще и Крыма в частности. Еврейские переселенцы стали прибывать с 1922 года.

В 1923–1924 годах в Крыму возникает несколько еврейских поселений, в большинстве своём носивших ивритские названия (Кадима, Херут, Бет-Лехем, Ахдут). Большую помощь поселенцам с 1923 года оказал «Джойнт». Именно так называется Американский объединённый еврейский комитет по распределению фондов; до 1931 года — Комитет по распределению фондов помощи евреям, пострадавшим от войны, еврейская благотворительная организация.

По соглашению с советскими властями (1922 г.) были открыты медицинские пункты, ссудные кассы и профессионально-ремесленные училища; финансировалось создание еврейских сельскохозяйственных поселений на Украине и в Крыму. В 1924-м было образовано общество для помощи еврейским переселенцам (дочерняя компания «Джойнта») — «Агро-Джойнт».

«Агро-Джойнт» прислал в крымскую степь своих специалистов — агрономов, строителей. Причём были не только американцы, но и добровольцы-специалисты из других стран. С их помощью была построена в 1931 году средняя школа. Это была необычная школа для степной деревни начала 30-х годов прошлого века: прекрасно оборудованные кабинеты физики, химии, биологии, богатая библиотека, мастерские, обширный участок с садом, с виноградником, спортивная площадка. В школе были свой духовой оркестр, самодеятельный театр, множество кружков. В столовой подкармливали детвору, а беднякам к 1 сентября давали обувь и скромную одежду, бесплатные учебники. Всё преподавание до 1940-го велось на идиш, но русский язык и литература были у многих школьников любимым предметом.

На средства «Агро-Джойнта» строились и жилые дома. Их называли «комзетками», некоторые остались в Майском до сих пор: основательные, с красными черепичными крышами.

Деньги давали и на приобретение рабочего скота — пары волов, на мелкий инвентарь, покупку коровы. Каждому поселенцу выделяли большой усадебный участок. До 1930 года в деревне каждый колонист вёл единоличное хозяйство.

На начало 1929 года был образован Майфельдский сельский Совет, который стал руководящим центром всей жизни села. Весной 1932 года все землеобрабатывающие хозяйства (а их было шестьдесят восемь) вступили в колхоз. В объединённом колхозе увеличилась площадь под зерновые — озимыми было засеяно пятьсот сорок гектаров, а общая площадь посевов через год стала составлять девятьсот двадцать пять гектаров.

В 1934 году в Майфельде построили водопровод, а через два года дала ток колхозная электростанция. В конце 1930 года на средства самообложения был создан красный уголок: тут были газеты и журналы, регулярно устраивались доклады и лекции учителей, врачей, агрономов.

Когда рассказываешь кому-то о евреях-колхозниках, видишь округлившиеся глаза. Не привыкли к таким поворотам истории.

А ведь в первые годы Советской власти евреи из разных городов и местечек создавали в засушливой крымской степи компактные поселения с пашнями и огородами, виноградниками и садами, с водопроводом и электричеством, со школами на родном языке, клубами, библиотеками.

Печаль степного ковыля

Это самая трагическая страница истории Майфельда-Майского. И о ней как-то забывают. Непопулярно нынче говорить о геноциде других народов, кроме украинского... Но на окраине Азовского и Майского, в степном неудобье, стоит памятник: три столба, вонзённые в небо. В земле под ними — прах. Тысяча пятьсот тридцать человек сгинули в противотанковом рву. Колхозники-евреи из крепких степных колхозов.

С началом Великой Отечественной войны труженики Майфельда поднялись на защиту Отечества. Большинство мужчин были мобилизованы в Красную Армию. Многие пошли в ополчение. Часть жителей — женщины, дети и старики — эвакуировалась. Суровые испытания выпали на долю тех, кто остался в селе. Немецко-фашистские захватчики начали здесь бесчинствовать с конца октября 1941 года. 15 января 1942-го они расстреляли на окраине села полторы тысячи женщин, детей, стариков, согнанных из Майфельда и окрестных сёл. А вот сведения из «Книги печали» Гитель Губенко: «1 ноября 1941 года в Колайский район ворвались немцы.

В конце декабря 1941 года в район прибыла из Джанкоя команда СД. Из разных деревень района евреев согнали в Майфельд, в помещение средней школы, приказав им взять с собой продукты питания на три дня, ценности и лучшие носильные вещи. При сборе фашисты распустили слухи, один из них — что евреев отправят в Херсон. Продержав их несколько дней в неотапливаемом помещении, немцы в начале января отобрали у них ценности, раздели догола и начали партиями выводить к противотанковому рву в винограднике деревни Майфельд и расстреливать. В первую очередь были расстреляны женщины, старики и дети, взрослых мужчин заставили закапывать трупы, а затем были расстреляны и они. Уничтожено более 1500 евреев из разных сёл Колайского района».

Но с этим расстрелом связано несколько загадок. Во-первых, число погибших. В Еврейской энциклопедии приводится цифра 1512 человек, на памятнике у рва — «более 1800 человек», а некоторые местные жители говорят о трёх тысячах. По данным М. Выгона, их 1530 — от детей до глубоких стариков. И лишний раз убеждаешься, глядя на расхождение в цифрах, что никто погибших не считал.

В составе расстрельной команды немцев почти не было. Руководили расстрелом специалисты из зондеркоманды, а исполнители — сброд разношёрстный: Пашко, Бобенко, Максаки, Костенко, Килбас, Кантемиров — активно помогали немецким палачам. Никто из местных жителей не спас ни одного еврея, не спрятал ни одного ребёнка, не приютил хоть на час, не обогрел, не накормил... А ведь именно эти люди пришли в еврейский колхоз во времена голода на Украине. Евреи им дали кров и хлеб, вместе строили дома, работали на одних полях и в садах. Казалось, все стали близкими соседями, одной трудовой семьёй. Нет, никто ожидать не мог, что колхозный шофёр дядя Гриша будет свозить стариков и детей на своей полуторке из ближних и дальних сёл в злосчастную школу. А добрый сосед Иван сдаст вырвавшегося из окружения Цалу Чернецкого и отведёт его на расстрел.

А ещё до расправы кто грабил опустевшие еврейские дома? Нет, не немцы, местные новые переселенцы ещё до их прихода тащили всё из «комзеток» эвакуированных. А уж после 1 ноября 1941-го стали грабить всех подряд. «Дошло до того, что немцы спохватились и стали вытряхивать дворы особо старательных грабителей», — пишет Михаил Выгон. В чём причина такого озверения вчерашних соседей?

В зависти, в стремлении наживы, в выживании? Или просто «потому что они — евреи»? Но не могли не знать тогда, что нацисты недочеловеками также считали и славян и их уничтожение — только вопрос времени: сегодня — евреи, цыгане и крымчаки, завтра — все остальные. Но не было жалости, тепло спалось на ворованых перинах, пился самогон из украденного хрусталя. И молчалось, как будто ничего не было.

А земля во рву на окраине села ещё несколько дней колыхалась, и слышны были стоны.

Скромный обелиск, спрятавшийся за хозяйственными постройками окольной улицы Майского. Поставили его в шестидесятых годах, но ничего не говорит в нём о Холокосте. Не каждый поймёт за словами посвящения на табличке «Мирным гражданам — жертвам фашистской оккупации» трагедию Холокоста майфельдских евреев-земледельцев. А то ещё и постарается утащить элементы ограды «на металл». Уже нет нескольких секций. Или люди не меняются? Ох, и горька полынь над тем бывшим противотанковым рвом вблизи Майского.

Когда говорят о катастрофе евреев, я не думаю о лагерях смерти или миллионах жертв. Эта глобальность как-то неподвластна разуму. Я вспоминаю одинокий кустик ковыля посреди мертвенного пустыря на околице Майфельда-Майского и сердцем вижу пустые глаза водителя дяди Гриши, отворачивающегося от сотен взглядов голых людей, бредущих на заклание.

Сергей Ткаченко, «Крымская Правда»

Ссылки по теме:

• Село Радостное: на радость людям...
• Село Фронтовое