Как я зарабатывал на свалке в Каменке
Я отправился искать золотые горы в главной мусорной куче Симферополя — городской свалке Каменки, ранее известной как «Полигон-21».
По пустырю ветер носит пакеты, перекатывает пустые пластиковые бутылки, на некоторых деревцах, как знамена, реют кульки и прочая дрянь. Постепенно под ногами все реже видно траву — она заменяется разнообразным мусором, устилающим землю, как ковер, а возвышенность весело играет на солнце битым стеклом, рыжеет ржавым железом, пестрит всеми цветами палитры художника. Вонь, которую не сдерживает даже холод, вгрызается в одежду, а встревоженные стаи чаек кружат, рассматривая незваного пришельца... Так полигон твердобытовых отходов встречает своих гостей.
Мои проводники в мир «мусорных денег» —27-летняя, пропитая, но, наверное, когда-то красивая Марина, и ее кавалер в поношенных «тренниках» — улыбчивый Алексей. Ребята живут на заброшенной даче, промышляют случайными заработками, а когда совсем становится туго — бредут на свалку. Любовь. Студентами сбежали из дома, пытаясь доказать родителями твердость своих чувств. Не доказали. Спились. Ребята многое не говорят — стесняются, но такова их жизнь, без деталей. Биографии пунктиром.
— На самый верх свалки мы не пойдем, — объясняет Алексей. — Там надо через проходную идти, жилеты надевать и металл там дешевле принимают — черный по гривне двадцать, а мы сдаем по полторы... Будем искать у подножия.
— Раньше хорошо было, пока свалка частной не стала, — поддакивает Марина. — Где хочешь — там копайся. Менты, правда, изредка гоняли. Говорили, что мы свалку поджигаем. А так — было раздолье. Но существовала своя иерархия. То есть были тут свои «авторитеты», которые новичкам позволяли сначала собирать только стекло, когда поработаешь подольше — черный металл, потом и до цветмета доживешь.
— А если новички брали всё сразу? — спрашиваю у Марины.
— П...дили, — шмыгает Алексей кривым, наверное, сломанным носом.
...Алексей галантно подает своей барышне руку, та, не менее галантно, пользуется благородством кавалера и, стараясь, как можно грациозней перепрыгивает разорванную подушку, измазанную собачьими экскрементами. «Любовь — она и тут любовь», умиляюсь трогательной, влюбленной паре мусорщиков. Я лазаю вместе с ними и никак не могу заставить себя вытащить что-то из груды свалки. Алексей и Марина подбадривают: давай, мол, не робей: деньги не пахнут.
Конечно. Не пахнут... Они воняют! Мусорные кульки в вонючей слизи, салфетки и использованные предметы личной гигиены... От «запаха» кружится голова, кажется, что вырвет прямо сейчас. Зажимаю нос, надеваю розовые резиновые перчатки, поверх — рабочие рукавицы и запускаю руки в помойку. Инспектирую кучу, полузаваленную грязной землей. Мне стыдно, а еще я думаю: как бы не нарваться на иглу или лезвие. СПИД — штука страшная. Да и кто знает, какая тут еще зараза может быть?! Странно, но через полчаса копания в мусоре всякое отвращение проходит. Правду говорят, человек — «тварь, которая ко всему приспосабливается». Даже пытаюсь шутить, сравнивая себя с Сифоном и Бородой из «Нашей Раши».
Внезапно Алексей и Марина кидаются к какому-то рыжему предмету. Искореженный «змеевик» — закрученные в спираль медные трубки, которые используют в самогоноварении. Мусорщики наперегонки бегут за добычей. Первой выуживает проворная Марина, но Алексей рывком вырывает находку из рук своей подруги и замахивается на нее этим же «змеевиком»... Марина, по-детски, инстинктивно прикрывает нечесаную, грязную голову руками и, как дворовая собака, получив пинок, трусливо скалит желтые зубы. А я с ужасом жду удар и глухой звук проламываемой черепной коробки.
— Моё (отборный мат), я первый увидел, — кавалер не бьет, но запихивает «змеевик» в свой грязный мешок. Видимо, бюджет «семьи» у каждого свой.
Нет. Все-таки любви нужны условия, деньги и неиспорченные необходимостью выживать и питаться со свалки души. А это — уродливый союз, рожденный тошнотворной мусоркой и, по-видимому, обреченный здесь же умереть...
...В далеком восемьдесят первом году, когда на карте Симферополя не было микрорайона Каменка, место за лесопосадкой было определено под временный склад мусора — для его сбора и дальнейшего вывоза на севастопольский мусороперерабатывающий завод. Но по экономическим причинам практически не вывозили еще при существовании Советского Союза — слишком дорого обходится гнать грузовик десятки километров ради нескольких тонн отходов. Конечно, не делали этого и «в незалежной Украине», ибо такие мусорные манипуляции могут пробить основательную брешь в бюджете.
Со временем «мусорка» превратилась в огромную городскую свалку. Высота ее достигает двенадцати метров, площадь — больше двадцати пяти гектаров. И трудно представить, что происходило, когда загоралась эта гора пластика, сгнивших продуктов, старой одежды... Дымовая завеса, состоящая из почти половины таблицы Менделеева, накрывала дачный массив, микрорайон Каменку, а при хорошем ветре даже жители улиц Бородина и Бела Куна, вдыхая воздух, понимали: горит, родимая.
— Наш полигон эксплуатируется с нарушением природоохранного законодательства, — говорили тогда чиновники Рескомприроды. — У него нет разрешения на функционирование. Вообще не соблюдены никакие правила. Изначально не было изолирующего слоя, что может грозить попаданием опасных веществ в подземные воды. Нет скважин для отвода газов. Даже нет элементарного забора. Не учитываются технологии захоронения мусора. Нет отвода фильтрата. Если бы все эти и другие требования были соблюдены, можно было бы сказать: полигон, а так это просто несанкционированная свалка, которую необходимо закрывать.
...В 2009 году симферопольский полигон твердых бытовых отходов приобрели словаки, которые выиграли тендер у конкурентов из Германии. На свалке была открыта мусоросортировочная линия.
— Полноценно линия начнет функционировать через месяц, — заверил в октябре 2010 года заместитель директора компании «Симэко» Владимир Кокорин. — Благодаря чему количество отходов уменьшится здесь в два раза. Словацкая сторона планирует также построить мусороперерабатывающий завод.
Как пояснил Кокорин, мусор будет сортироваться на три вида фракций: пластик, органика и стекло. Прессованный пластик будет продаваться в Украину по четыре гривны за килограмм. Органический мусор временно останется на полигоне, но в дальнейшем его планируется сжигать и получать электричество. Помимо этого, значительная часть мусора будет измельчаться и использоваться в производстве стройматериалов.
Экс-мэр Геннадий Бабенко напомнил, что контрольный пакет акций, как и земля самого полигона, принадлежат Симферополю, и назвал такое сотрудничество удачным.
Между тем министр ЖКХ Николай Порицкий в конце ноября заявил, что словаки не выполняют условия концессии по полигону ТБО.
— По этому договору Симферополь должен быть весь обставлен новыми контейнерами, иметь новые машины, иметь новую свалку, заложенную по всем европейским нормам, а не старый мусороперерабатывающий завод, который где-то сняли и привезли и сказали, что это инвестиции, — заявил Порицкий.
...На самом верху свалки крутится не один десяток парней и «дам» в грязной одежде. Я прячу почти полный мешок с набранным «добром»: проводами, смятой железной шифериной и прочим хламом — внизу. У подножия. Мало ли? Вдруг мой скарб отнять захотят? А с двадцатикилограммовым (по ощущениям) мешком не сильно-то и поотбиваешься...
Но на меня никто не обращает никакого внимания! С ужасом, что сошел «за своего» и так «вжился в роль», что меня принимают за мусорщика или бомжа, оглядываю свою одежду. Вроде не похож. Даже утром побрился...
— Никакой я не бомж, — обижается парень, одетый в оранжевую жилетку, представившийся Максимом. — У меня есть дом и даже семья. Сюда я хожу потому, что нужны деньги. Раньше работал по специальности (Максим — авто-слесарь) в одной из мастерских города — платили 800 гривен, а на них можно прожить с семьей?
По словам бывшего автослесаря, бомжей на свалке очень мало — в основном люди, имеющие крышу над головой. А здесь ковыряются потому, что не имеют постоянной работы.
— И деньги здесь хорошие: от 90 до 200 гривен в день можно «насобирать». А вообще свалка — уникальное место, — считает мусорщик, — здесь можно найти все что угодно. Я вот в прошлом году дом утеплил пенопластом отсюда. Еды много — сам не ем, а собакам беру. Мобильные телефоны находят. Несколько месяцев назад женщина нашла кошелек, а в нем 300 долларов, повезло — долго не приходила. Сейчас опять бутылки собирает, наверное, деньги закончились.
То ли легенда, то ли правда, но мусорщики-сортировщики все как один говорят: в 2004 году, летом, бомж откопал в сотне метров от свалки... медную печь-буржуйку. Старинную. Тут же с собутыльниками попилили ножовками и оттащили на цветмет. Правда, пропить бомж-везунчик успел совсем немного: когда «накушался» и заснул, товарищи вытащили деньги — и были таковы.
...Из ЗИЛа сыплется мусор, с грохотом летит металл, со звоном — стекло... На груду налетают чайки и люди с мешками. Люди, в основном бомжеватого вида, в засаленных и испачканных Бог весть чем жилетках.
— Фотоаппарат убери (отборный мат), слышь, щас разобью, — орет самый молодой и, по-видимому, самый борзый. — Тут че, фотостудия?
Стыдно ему, наверное, но подойти боится. То ли из-за того, что самое ценное из свежепривезенной кучи мусора выгребут «коллеги» по мешку, то ли не хочет конфликта. Проходит несколько минут, и от груды остаются только пакеты и битый пластик. А мусорщики-сортировщики смотрят с азартом на новый, груженный с горкой КамАЗ и с удовольствием на почти забитые мешки. Едва люди отходят от разобранной кучи мусора, как за нее, не сговариваясь, принимаются чайки. С криками и хлопаньем крыльев. Только без жилеток, мешков и без матов.
Парень в камуфляже переваливает через мусорные горки и машет мне рукой. Мол, подойди. Не дождавшись меня, приближается сам.
— Ты кто?
— Журналист.
— А кто пустил? Это частная территория.
Камуфляжный оказался «планировщиком» — человеком, который «дирижирует» отгрузкой мусора. Неплохой парень.
— Идти надо было через проходную, — объясняет он мою ошибку. — Там жилеты всем выдают. По технике безопасности так положено, чтоб под колеса не попасть. А зарабатывает тут кто как: кто на хлеб, кто на водку, кто на «пожить»...
...После разговора с руководством свалки и выяснением «кто же я такой» вернулся к своему мешку с честно собранным металлоломом. И в сопровождении еще одного мусорщика поплелся по грязи в пункт приема металлолома, что в двух километрах от свалки. Пятнадцать килограммов черного металла по полторы гривны «дали» 22,5 гривны, еще 25 заработал на алюминии и меди. Итого — почти полтинник.
...Первые честно «намусоренные» израсходовал в аптеке: до блеска протирал руки спиртом.
По пустырю ветер носит пакеты, перекатывает пустые пластиковые бутылки, на некоторых деревцах, как знамена, реют кульки и прочая дрянь. Постепенно под ногами все реже видно траву — она заменяется разнообразным мусором, устилающим землю, как ковер, а возвышенность весело играет на солнце битым стеклом, рыжеет ржавым железом, пестрит всеми цветами палитры художника. Вонь, которую не сдерживает даже холод, вгрызается в одежду, а встревоженные стаи чаек кружат, рассматривая незваного пришельца... Так полигон твердобытовых отходов встречает своих гостей.
Мои проводники в мир «мусорных денег» —
— На самый верх свалки мы не пойдем, — объясняет Алексей. — Там надо через проходную идти, жилеты надевать и металл там дешевле принимают — черный по гривне двадцать, а мы сдаем по полторы... Будем искать у подножия.
— Раньше хорошо было, пока свалка частной не стала, — поддакивает Марина. — Где хочешь — там копайся. Менты, правда, изредка гоняли. Говорили, что мы свалку поджигаем. А так — было раздолье. Но существовала своя иерархия. То есть были тут свои «авторитеты», которые новичкам позволяли сначала собирать только стекло, когда поработаешь подольше — черный металл, потом и до цветмета доживешь.
— А если новички брали всё сразу? — спрашиваю у Марины.
— П...дили, — шмыгает Алексей кривым, наверное, сломанным носом.
...Алексей галантно подает своей барышне руку, та, не менее галантно, пользуется благородством кавалера и, стараясь, как можно грациозней перепрыгивает разорванную подушку, измазанную собачьими экскрементами. «Любовь — она и тут любовь», умиляюсь трогательной, влюбленной паре мусорщиков. Я лазаю вместе с ними и никак не могу заставить себя вытащить что-то из груды свалки. Алексей и Марина подбадривают: давай, мол, не робей: деньги не пахнут.
Конечно. Не пахнут... Они воняют! Мусорные кульки в вонючей слизи, салфетки и использованные предметы личной гигиены... От «запаха» кружится голова, кажется, что вырвет прямо сейчас. Зажимаю нос, надеваю розовые резиновые перчатки, поверх — рабочие рукавицы и запускаю руки в помойку. Инспектирую кучу, полузаваленную грязной землей. Мне стыдно, а еще я думаю: как бы не нарваться на иглу или лезвие. СПИД — штука страшная. Да и кто знает, какая тут еще зараза может быть?! Странно, но через полчаса копания в мусоре всякое отвращение проходит. Правду говорят, человек — «тварь, которая ко всему приспосабливается». Даже пытаюсь шутить, сравнивая себя с Сифоном и Бородой из «Нашей Раши».
Внезапно Алексей и Марина кидаются к какому-то рыжему предмету. Искореженный «змеевик» — закрученные в спираль медные трубки, которые используют в самогоноварении. Мусорщики наперегонки бегут за добычей. Первой выуживает проворная Марина, но Алексей рывком вырывает находку из рук своей подруги и замахивается на нее этим же «змеевиком»... Марина, по-детски, инстинктивно прикрывает нечесаную, грязную голову руками и, как дворовая собака, получив пинок, трусливо скалит желтые зубы. А я с ужасом жду удар и глухой звук проламываемой черепной коробки.
— Моё (отборный мат), я первый увидел, — кавалер не бьет, но запихивает «змеевик» в свой грязный мешок. Видимо, бюджет «семьи» у каждого свой.
Нет. Все-таки любви нужны условия, деньги и неиспорченные необходимостью выживать и питаться со свалки души. А это — уродливый союз, рожденный тошнотворной мусоркой и, по-видимому, обреченный здесь же умереть...
...В далеком восемьдесят первом году, когда на карте Симферополя не было микрорайона Каменка, место за лесопосадкой было определено под временный склад мусора — для его сбора и дальнейшего вывоза на севастопольский мусороперерабатывающий завод. Но по экономическим причинам практически не вывозили еще при существовании Советского Союза — слишком дорого обходится гнать грузовик десятки километров ради нескольких тонн отходов. Конечно, не делали этого и «в незалежной Украине», ибо такие мусорные манипуляции могут пробить основательную брешь в бюджете.
Со временем «мусорка» превратилась в огромную городскую свалку. Высота ее достигает двенадцати метров, площадь — больше двадцати пяти гектаров. И трудно представить, что происходило, когда загоралась эта гора пластика, сгнивших продуктов, старой одежды... Дымовая завеса, состоящая из почти половины таблицы Менделеева, накрывала дачный массив, микрорайон Каменку, а при хорошем ветре даже жители улиц Бородина и Бела Куна, вдыхая воздух, понимали: горит, родимая.
— Наш полигон эксплуатируется с нарушением природоохранного законодательства, — говорили тогда чиновники Рескомприроды. — У него нет разрешения на функционирование. Вообще не соблюдены никакие правила. Изначально не было изолирующего слоя, что может грозить попаданием опасных веществ в подземные воды. Нет скважин для отвода газов. Даже нет элементарного забора. Не учитываются технологии захоронения мусора. Нет отвода фильтрата. Если бы все эти и другие требования были соблюдены, можно было бы сказать: полигон, а так это просто несанкционированная свалка, которую необходимо закрывать.
...В 2009 году симферопольский полигон твердых бытовых отходов приобрели словаки, которые выиграли тендер у конкурентов из Германии. На свалке была открыта мусоросортировочная линия.
— Полноценно линия начнет функционировать через месяц, — заверил в октябре 2010 года заместитель директора компании «Симэко» Владимир Кокорин. — Благодаря чему количество отходов уменьшится здесь в два раза. Словацкая сторона планирует также построить мусороперерабатывающий завод.
Как пояснил Кокорин, мусор будет сортироваться на три вида фракций: пластик, органика и стекло. Прессованный пластик будет продаваться в Украину по четыре гривны за килограмм. Органический мусор временно останется на полигоне, но в дальнейшем его планируется сжигать и получать электричество. Помимо этого, значительная часть мусора будет измельчаться и использоваться в производстве стройматериалов.
Экс-мэр Геннадий Бабенко напомнил, что контрольный пакет акций, как и земля самого полигона, принадлежат Симферополю, и назвал такое сотрудничество удачным.
Между тем министр ЖКХ Николай Порицкий в конце ноября заявил, что словаки не выполняют условия концессии по полигону ТБО.
— По этому договору Симферополь должен быть весь обставлен новыми контейнерами, иметь новые машины, иметь новую свалку, заложенную по всем европейским нормам, а не старый мусороперерабатывающий завод, который где-то сняли и привезли и сказали, что это инвестиции, — заявил Порицкий.
...На самом верху свалки крутится не один десяток парней и «дам» в грязной одежде. Я прячу почти полный мешок с набранным «добром»: проводами, смятой железной шифериной и прочим хламом — внизу. У подножия. Мало ли? Вдруг мой скарб отнять захотят? А с двадцатикилограммовым (по ощущениям) мешком не сильно-то и поотбиваешься...
Но на меня никто не обращает никакого внимания! С ужасом, что сошел «за своего» и так «вжился в роль», что меня принимают за мусорщика или бомжа, оглядываю свою одежду. Вроде не похож. Даже утром побрился...
— Никакой я не бомж, — обижается парень, одетый в оранжевую жилетку, представившийся Максимом. — У меня есть дом и даже семья. Сюда я хожу потому, что нужны деньги. Раньше работал по специальности (Максим — авто-слесарь) в одной из мастерских города — платили 800 гривен, а на них можно прожить с семьей?
По словам бывшего автослесаря, бомжей на свалке очень мало — в основном люди, имеющие крышу над головой. А здесь ковыряются потому, что не имеют постоянной работы.
— И деньги здесь хорошие: от 90 до 200 гривен в день можно «насобирать». А вообще свалка — уникальное место, — считает мусорщик, — здесь можно найти все что угодно. Я вот в прошлом году дом утеплил пенопластом отсюда. Еды много — сам не ем, а собакам беру. Мобильные телефоны находят. Несколько месяцев назад женщина нашла кошелек, а в нем 300 долларов, повезло — долго не приходила. Сейчас опять бутылки собирает, наверное, деньги закончились.
То ли легенда, то ли правда, но мусорщики-сортировщики все как один говорят: в 2004 году, летом, бомж откопал в сотне метров от свалки... медную печь-буржуйку. Старинную. Тут же с собутыльниками попилили ножовками и оттащили на цветмет. Правда, пропить бомж-везунчик успел совсем немного: когда «накушался» и заснул, товарищи вытащили деньги — и были таковы.
...Из ЗИЛа сыплется мусор, с грохотом летит металл, со звоном — стекло... На груду налетают чайки и люди с мешками. Люди, в основном бомжеватого вида, в засаленных и испачканных Бог весть чем жилетках.
— Фотоаппарат убери (отборный мат), слышь, щас разобью, — орет самый молодой и, по-видимому, самый борзый. — Тут че, фотостудия?
Стыдно ему, наверное, но подойти боится. То ли из-за того, что самое ценное из свежепривезенной кучи мусора выгребут «коллеги» по мешку, то ли не хочет конфликта. Проходит несколько минут, и от груды остаются только пакеты и битый пластик. А мусорщики-сортировщики смотрят с азартом на новый, груженный с горкой КамАЗ и с удовольствием на почти забитые мешки. Едва люди отходят от разобранной кучи мусора, как за нее, не сговариваясь, принимаются чайки. С криками и хлопаньем крыльев. Только без жилеток, мешков и без матов.
Парень в камуфляже переваливает через мусорные горки и машет мне рукой. Мол, подойди. Не дождавшись меня, приближается сам.
— Ты кто?
— Журналист.
— А кто пустил? Это частная территория.
Камуфляжный оказался «планировщиком» — человеком, который «дирижирует» отгрузкой мусора. Неплохой парень.
— Идти надо было через проходную, — объясняет он мою ошибку. — Там жилеты всем выдают. По технике безопасности так положено, чтоб под колеса не попасть. А зарабатывает тут кто как: кто на хлеб, кто на водку, кто на «пожить»...
...После разговора с руководством свалки и выяснением «кто же я такой» вернулся к своему мешку с честно собранным металлоломом. И в сопровождении еще одного мусорщика поплелся по грязи в пункт приема металлолома, что в двух километрах от свалки. Пятнадцать килограммов черного металла по полторы гривны «дали» 22,5 гривны, еще 25 заработал на алюминии и меди. Итого — почти полтинник.
...Первые честно «намусоренные» израсходовал в аптеке: до блеска протирал руки спиртом.
Кирилл Железнов, «Крымский Телеграф»
Комментарии
Отправить комментарий