Ливадийский дворец
Казалось бы, о Ливадийском дворце мы, крымчане, знаем почти все или очень многое. И нам, конечно, известно, что его архитектором был знаменитый Николай Краснов. Но есть детали, которые выпали из зоны нашего внимания, например, история строительства дворца. Оказывается, уже в то время в России применялись самые прогрессивные технологии.
Кто построил Ливадийский дворец?
На вопрос о том, кто построил Ливадийский дворец, просвещенные крымчане и гости полуострова уверенно ответят — замечательный архитектор Николай Петрович Краснов. Это действительно так, но в создании дворца, представлявшего собой сложнейшее инженерное сооружение, приняли участие десятки российских и зарубежных фирм, о которых сейчас уже мало кто помнит. Многие даже пребывают в уверенности, что индустриализация и электрификация России начались лишь после революции, причем непосредственно с «лампочки Ильича».
В начале января 1911 года Краснов писал в своем отчете: «Первый месяц использован на сломку и свозку старых строений, 2 месяца — на кладку фундамента, месяц на кладку цокольной части и оставшиеся 5 месяцев на доставку, обработку и укладку около 300000 штук камней в стены, устройство железобетонных потолков и полов, установку стропил и покрытие крышей Большого дворца». Темпы строительства были высокими даже по нынешним меркам. Но удивительно другое — широкое использование железобетона, что тогда было в новинку. Ведь еще за полвека до этого в России вообще не было своего цемента.
Немецкий цемент с предгорий Кавказа
Известно, что цемент для строительства Ливадийского дворца привозили с новороссийского завода. Уникальное месторождение мергеля, пригодного для производства цемента, открыл в окрестностях Новороссийска профессор химии из Праги Осип Кучера. Случилось это в 1879 году. Однако в России это открытие никого не заинтересовало. Во-первых, хватало заморского цемента, а во-вторых, в России для производства высококачественного цемента не было специалистов и оборудования. Новороссийский цементный завод построили лишь в декабре 1882 года, причем его основателем был 38-летний немецкий предприниматель и ученый Виктор Ливен. Все специалисты на этом заводе также были немцы.
В первые годы своего существования завод производил чуть больше семи тысяч тонн цемента. Положение резко изменилось в 1885 году, когда благодаря усилиям Дмитрия Менделеева пошлины на цемент, ввозимый в Россию, были повышены примерно в четыре раза. Целью этого шага было одно — развитие цементного производства в стране. «Всякого природного добра, — писал Менделеев, — надобного для производства цемента, России не занимать стать, а потому иностранные нельзя впускать беспошлинно». Уже в 1886 году газета «Северный Кавказ» писала: «В Новороссийске есть известный цементный завод, администрируемый господином Ливеном: дела завода идут настолько хорошо, что он не в состоянии выполнить всех заказов». Ко времени строительства Ливадийского дворца новороссийский завод довел выпуск цемента до 150 тысяч тонн, причем его продукция пользовалась успехом не только в России, но и во всем мире.
После революции этот завод был национализирован, причем главным инженером благоразумно назначили одного из потомков династии немецких промышленников Гуго Ливена. Интересно, что ни о какой классовой вражде не было и речи, поскольку Ливены относились к своим сотрудникам, включая рабочих, вполне по-европейски — строили для них дома, больницы и школы. Рабочий день на заводе до революции составлял 8 часов, в то время как на других российских мануфактурах он доходил до 12-ти. Так что кто лучше заботился о благе народа — отечественные купцы или заморские, вопрос спорный.
3857 лампочек от Вальтера Ратенау
В январе 1911 года Ливадийский дворец был готов к началу внутренних отделочных работ. В связи с этим инженер Шведе обратил внимание Краснова на то, что «понадобится проложить немало всевозможных проводов, которые обыкновенно прокладываются, когда все окончено. И тогда начинается порча стен и наколачивание проводов».
Кто такой инженер Шведе? Представитель немецкой фирмы «Всеобщая компания электричества» (ВКЭ), с которой Краснов заключил договор о монтаже осветительной системы, а также об обеспечении дворца системой внутренней телефонной связи. Все работы ВКЭ обязалась производить по утвержденным строителем дворца (Николаем Красновым) и инженером Шведе чертежам и «во всем согласно с правилами союза германских электротехников и IV электротехнического съезда».
Вообще-то, Краснов был вправе выбрать любую другую фирму, в том числе российскую, но отдал предпочтение немцам. Многие по этому поводу возмущались. Поговаривали даже, что Краснов был заинтересован в том, чтобы платить подороже, так как по условиям контракта он получал вознаграждение в размере 8% от стоимости строительно-монтажных работ. Но дело, конечно, было не в этом. «Наша электротехническая промышленность, — сокрушался в те годы один из руководителей киевского электротехнического общества, — находится только в зачаточном состоянии, и по сей день незаметно ее развитие, вследствие чего динамо-машины, электродвигатели, телефоны и, вообще, разные принадлежности электротехники ввозятся в Россию в громадном количестве». Сейчас мы, кажется, пришли к тому, с чего начинали.
Даже лампочки накаливания — всего для освещения дворца и прочих зданий потребовалось 3857 штук, а также вся арматура (провода, вилки, розетки и прочее) были закуплены в Германии. Ну и, конечно, немцы сделали все безукоризненно и в срок, хотя объем работы был большой — достаточно сказать, что протяженность подземных кабельных линий составила 6 верст. 7 декабря 1911 года комиссия подписала акт, из которого следовало, что «все работы, предусмотренные договором с ВКЭ, окончены».
Кстати, руководил этой компанией Эмиль Ратенау, который первым приобрел у Эдисона патент на его изобретения. Курировал ответственный заказ его сын Вальтер. Приезжал ли он в Ливадию, доподлинно неизвестно, но в Киеве и Петербурге он бывал довольно часто. В 1915 году Вальтер Ратенау возглавил компанию, но в связи с началом Первой мировой войны деятельность «вражеских подданных» в России была прекращена. В 1922 году Ратенау, который к тому времени стал уже министром иностранных дел Германии, был убит боевиками террористической организации «Консул», успев заключить в городке Рапалло договор с первой в истории непризнанной республикой — Советской Россией. Может, потому и убили.
Нобелевская премия №1
Но если есть системы электрического освещения и телефонной связи, то должен быть источник электричества. 12 мая 1910 года архитектор Краснов заключил с заводом «Людвиг Нобель» договор на поставку оборудования для ливадийской электрической станции. По договору завод обязался «изготовить и установить на электростанции три двигателя Дизеля с принадлежностями и запасными частями, напорные баки для воды и нефти, водоочистительный аппарат, насосы, трубопроводы и сборные резервуары».
Сейчас имя Нобель прочно ассоциируется с изобретателем динамита Альфредом Нобелем и его знаменитой премией. По иронии судьбы он затмил своего брата Людвига, который сыграл в истории России выдающуюся роль. Их отец Эммануэль Нобель, приехав в Россию в 1837 году, купил мастерскую по производству артиллерийских орудий и оружейных подвод, но в 1859 году разорился и вернулся в Швецию. Его сыну Людвигу пришлось остаться в России в залог возврата долгов и начинать все с нуля. Первым делом он арендовал небольшую механическую мастерскую в Петербурге. Дело шло хорошо, и спустя три года он не только расплатился с долгами, но и выкупил мастерскую, создав на ее основе завод «Людвиг Нобель».
Поначалу этот завод специализировался на выпуске артиллерийских снарядов, но вскоре перешел на производство разнообразных станков и паровых двигателей, за короткий срок буквально преобразивших Россию. Дебют завода на Всероссийской выставке 1870 года был триумфальным: «Санкт-Петербургский первой гильдии купец» Людвиг Нобель был удостоен высшей награды — права изображения на вывесках и изделиях государственного герба. Кроме того, он был награжден орденом святой Анны 3-й степени, который имел девиз: «Любящим справедливость, благочестие и веру». Но это было только начало. В 1876 году Людвиг Нобель съездил на Апшеронский полуостров и подготовил для государственного совета записку «Взгляд на бакинскую нефтяную промышленность и ее будущность». В ней он писал: «Все понимают, что дело должно иметь громадную будущность, но при тормозящем все дело недостатке путей сообщения, при отсутствии капиталов, предприимчивости и умения устроить дело нельзя предвидеть, когда действительно начнется развитие бакинской нефтяной промышленности».
Результатом этой записки была отмена на десять лет акциза (особый вид налога) на нефть и нефтепродукты. На таких условиях Людвиг Нобель согласился участвовать в освоении бакинских месторождений, построив нефтеперегонный завод и первый в России нефтепровод длиной 8,5 версты и пропускной способностью 80 тысяч пудов нефти в сутки. Интересно, что паровые насосы для завода он сконструировал сам. Также по проекту Нобеля в Швеции был построен первый в мире танкер.
Людвиг Нобель умер в 1888 году, а через год на общем собрании Императорского русского технического общества было решено учредить премию имени Людвига Нобеля. Вплоть до 1917 года нобелевская премия №1 (вторая была учреждена по завещанию Альфреда Нобеля в 1896 году) считалась в России одной из самых престижных наград.
Дело Людвига Нобеля продолжил его сын Эммануил, который приобрел у немецкого изобретателя Рудольфа Дизеля патент на изготовление дизельного двигателя. Специалисты завода «Людвиг Нобель» в течение года совершенствовали его конструкцию и приспособили для работы на сырой нефти. Этот замечательный двигатель пользовался успехом не только в России, но и в Европе, где его называли «русским дизелем». Вот именно эти двигатели мощностью 125 лошадиных сил каждый и были установлены в Ливадии. В 1918 году Эммануил Нобель, имевший уже российское гражданство и звание почетного гражданина, предпочел от греха подальше бросить все и вернуться в Швецию.
Летний костюм Феликса Юсупова
Для служащих ливадийской электростанции была, как и полагается, изготовлена форменная одежда. Этот заказ выполнила петербургская фирма «Иван Лидваль». Основатель этой фирмы — бедный шведский портной Юн Петтер Лидваль по приезде в Россию (в 1859 году) был немедленно переименован в Ивана Петровича. С течением времени его маленькая мастерская начала пользоваться успехом, но портной жил по-прежнему бедно, едва сводя концы с концами. Все изменилось в 1881 году, когда народовольцы убили императора Александра II. Для пышной церемонии его погребения потребовалось сшить всевозможные ливреи и костюмы. На Руси, как известно, поминки празднуются не менее, а иногда и более помпезно, чем все прочие события. Ивану Петровичу поступило множество заказов, причем особого качества никто не требовал, поскольку предполагалось, что одежду придется надеть единожды. Эти заказы сделали его богатым человеком. Он даже был удостоен звания «поставщика двора его императорского величества». Лидваль, надо полагать, до конца жизни поминал императора Александра II добрым словом.
В конце XIX века фраки и мундиры от Лидваля считались очень престижными. Что касается массовых заказов, то они вновь хлынули лишь в 1896 году в связи с коронацией Николая II. Придворные как будто почувствовали, что им не доведется участвовать в поминовении императора. К тому времени основатель династии уже умер, но его дело продолжили сыновья — Вильгельм, Эдвард и Пауль.
В начале XX века, когда поступил заказ на пошив костюмов для служащих ливадийской электростанции, в фирме «Иван Лидваль» работали 150 закройщиков и портных, она была крупнейшей в России, а возможно, и во всей Европе, причем имела два ателье — одно специализировалось на изготовлении чиновничьих мундиров, а другое шило гражданское платье и военные мундиры. Частым клиентом второго, которым заведовал Пауль Лидваль, был, например, князь Феликс Юсупов.
В 1918 году братья Лидваль уехали в Стокгольм. Шведское консульство опечатало их ателье как принадлежащие гражданам Швеции, но большевики сломали печати и конфисковали все в пользу трудового народа. Кто из представителей этого народа воспользовался летним костюмом Феликса Юсупова, который, как заметил Пауль Лидваль, «по своему покрою являлся верхом портняжного искусства», так и осталось неизвестным.
Между прочим, Пауль Лидваль умел не только шить — в 30-х годах он издал в Париже две книги («Как одеваться. Рассуждения о мужском костюме» и «Эстетика мужского костюма»), которые пользовались ажиотажным спросом. Оказалось, что российские портные понимали в кройке и шитье больше, чем европейские.
В новый Ливадийский дворец царская семья приезжала четыре раза, не переставая им восхищаться. 12 июня 1914 года Николай II вместе с семьей уехал из Ливадии, как оказалось, навсегда. История самого дворца на этом, конечно, не закончилась, но имена великих промышленников и предпринимателей, которые участвовали в его строительстве, были преданы забвению.
Кто построил Ливадийский дворец?
На вопрос о том, кто построил Ливадийский дворец, просвещенные крымчане и гости полуострова уверенно ответят — замечательный архитектор Николай Петрович Краснов. Это действительно так, но в создании дворца, представлявшего собой сложнейшее инженерное сооружение, приняли участие десятки российских и зарубежных фирм, о которых сейчас уже мало кто помнит. Многие даже пребывают в уверенности, что индустриализация и электрификация России начались лишь после революции, причем непосредственно с «лампочки Ильича».
В начале января 1911 года Краснов писал в своем отчете: «Первый месяц использован на сломку и свозку старых строений, 2 месяца — на кладку фундамента, месяц на кладку цокольной части и оставшиеся 5 месяцев на доставку, обработку и укладку около 300000 штук камней в стены, устройство железобетонных потолков и полов, установку стропил и покрытие крышей Большого дворца». Темпы строительства были высокими даже по нынешним меркам. Но удивительно другое — широкое использование железобетона, что тогда было в новинку. Ведь еще за полвека до этого в России вообще не было своего цемента.
Немецкий цемент с предгорий Кавказа
Известно, что цемент для строительства Ливадийского дворца привозили с новороссийского завода. Уникальное месторождение мергеля, пригодного для производства цемента, открыл в окрестностях Новороссийска профессор химии из Праги Осип Кучера. Случилось это в 1879 году. Однако в России это открытие никого не заинтересовало. Во-первых, хватало заморского цемента, а во-вторых, в России для производства высококачественного цемента не было специалистов и оборудования. Новороссийский цементный завод построили лишь в декабре 1882 года, причем его основателем был 38-летний немецкий предприниматель и ученый Виктор Ливен. Все специалисты на этом заводе также были немцы.
В первые годы своего существования завод производил чуть больше семи тысяч тонн цемента. Положение резко изменилось в 1885 году, когда благодаря усилиям Дмитрия Менделеева пошлины на цемент, ввозимый в Россию, были повышены примерно в четыре раза. Целью этого шага было одно — развитие цементного производства в стране. «Всякого природного добра, — писал Менделеев, — надобного для производства цемента, России не занимать стать, а потому иностранные нельзя впускать беспошлинно». Уже в 1886 году газета «Северный Кавказ» писала: «В Новороссийске есть известный цементный завод, администрируемый господином Ливеном: дела завода идут настолько хорошо, что он не в состоянии выполнить всех заказов». Ко времени строительства Ливадийского дворца новороссийский завод довел выпуск цемента до 150 тысяч тонн, причем его продукция пользовалась успехом не только в России, но и во всем мире.
После революции этот завод был национализирован, причем главным инженером благоразумно назначили одного из потомков династии немецких промышленников Гуго Ливена. Интересно, что ни о какой классовой вражде не было и речи, поскольку Ливены относились к своим сотрудникам, включая рабочих, вполне по-европейски — строили для них дома, больницы и школы. Рабочий день на заводе до революции составлял 8 часов, в то время как на других российских мануфактурах он доходил до 12-ти. Так что кто лучше заботился о благе народа — отечественные купцы или заморские, вопрос спорный.
3857 лампочек от Вальтера Ратенау
В январе 1911 года Ливадийский дворец был готов к началу внутренних отделочных работ. В связи с этим инженер Шведе обратил внимание Краснова на то, что «понадобится проложить немало всевозможных проводов, которые обыкновенно прокладываются, когда все окончено. И тогда начинается порча стен и наколачивание проводов».
Кто такой инженер Шведе? Представитель немецкой фирмы «Всеобщая компания электричества» (ВКЭ), с которой Краснов заключил договор о монтаже осветительной системы, а также об обеспечении дворца системой внутренней телефонной связи. Все работы ВКЭ обязалась производить по утвержденным строителем дворца (Николаем Красновым) и инженером Шведе чертежам и «во всем согласно с правилами союза германских электротехников и IV электротехнического съезда».
Вообще-то, Краснов был вправе выбрать любую другую фирму, в том числе российскую, но отдал предпочтение немцам. Многие по этому поводу возмущались. Поговаривали даже, что Краснов был заинтересован в том, чтобы платить подороже, так как по условиям контракта он получал вознаграждение в размере 8% от стоимости строительно-монтажных работ. Но дело, конечно, было не в этом. «Наша электротехническая промышленность, — сокрушался в те годы один из руководителей киевского электротехнического общества, — находится только в зачаточном состоянии, и по сей день незаметно ее развитие, вследствие чего динамо-машины, электродвигатели, телефоны и, вообще, разные принадлежности электротехники ввозятся в Россию в громадном количестве». Сейчас мы, кажется, пришли к тому, с чего начинали.
Даже лампочки накаливания — всего для освещения дворца и прочих зданий потребовалось 3857 штук, а также вся арматура (провода, вилки, розетки и прочее) были закуплены в Германии. Ну и, конечно, немцы сделали все безукоризненно и в срок, хотя объем работы был большой — достаточно сказать, что протяженность подземных кабельных линий составила 6 верст. 7 декабря 1911 года комиссия подписала акт, из которого следовало, что «все работы, предусмотренные договором с ВКЭ, окончены».
Кстати, руководил этой компанией Эмиль Ратенау, который первым приобрел у Эдисона патент на его изобретения. Курировал ответственный заказ его сын Вальтер. Приезжал ли он в Ливадию, доподлинно неизвестно, но в Киеве и Петербурге он бывал довольно часто. В 1915 году Вальтер Ратенау возглавил компанию, но в связи с началом Первой мировой войны деятельность «вражеских подданных» в России была прекращена. В 1922 году Ратенау, который к тому времени стал уже министром иностранных дел Германии, был убит боевиками террористической организации «Консул», успев заключить в городке Рапалло договор с первой в истории непризнанной республикой — Советской Россией. Может, потому и убили.
Нобелевская премия №1
Но если есть системы электрического освещения и телефонной связи, то должен быть источник электричества. 12 мая 1910 года архитектор Краснов заключил с заводом «Людвиг Нобель» договор на поставку оборудования для ливадийской электрической станции. По договору завод обязался «изготовить и установить на электростанции три двигателя Дизеля с принадлежностями и запасными частями, напорные баки для воды и нефти, водоочистительный аппарат, насосы, трубопроводы и сборные резервуары».
Сейчас имя Нобель прочно ассоциируется с изобретателем динамита Альфредом Нобелем и его знаменитой премией. По иронии судьбы он затмил своего брата Людвига, который сыграл в истории России выдающуюся роль. Их отец Эммануэль Нобель, приехав в Россию в 1837 году, купил мастерскую по производству артиллерийских орудий и оружейных подвод, но в 1859 году разорился и вернулся в Швецию. Его сыну Людвигу пришлось остаться в России в залог возврата долгов и начинать все с нуля. Первым делом он арендовал небольшую механическую мастерскую в Петербурге. Дело шло хорошо, и спустя три года он не только расплатился с долгами, но и выкупил мастерскую, создав на ее основе завод «Людвиг Нобель».
Поначалу этот завод специализировался на выпуске артиллерийских снарядов, но вскоре перешел на производство разнообразных станков и паровых двигателей, за короткий срок буквально преобразивших Россию. Дебют завода на Всероссийской выставке 1870 года был триумфальным: «Санкт-Петербургский первой гильдии купец» Людвиг Нобель был удостоен высшей награды — права изображения на вывесках и изделиях государственного герба. Кроме того, он был награжден орденом святой Анны 3-й степени, который имел девиз: «Любящим справедливость, благочестие и веру». Но это было только начало. В 1876 году Людвиг Нобель съездил на Апшеронский полуостров и подготовил для государственного совета записку «Взгляд на бакинскую нефтяную промышленность и ее будущность». В ней он писал: «Все понимают, что дело должно иметь громадную будущность, но при тормозящем все дело недостатке путей сообщения, при отсутствии капиталов, предприимчивости и умения устроить дело нельзя предвидеть, когда действительно начнется развитие бакинской нефтяной промышленности».
Результатом этой записки была отмена на десять лет акциза (особый вид налога) на нефть и нефтепродукты. На таких условиях Людвиг Нобель согласился участвовать в освоении бакинских месторождений, построив нефтеперегонный завод и первый в России нефтепровод длиной 8,5 версты и пропускной способностью 80 тысяч пудов нефти в сутки. Интересно, что паровые насосы для завода он сконструировал сам. Также по проекту Нобеля в Швеции был построен первый в мире танкер.
Людвиг Нобель умер в 1888 году, а через год на общем собрании Императорского русского технического общества было решено учредить премию имени Людвига Нобеля. Вплоть до 1917 года нобелевская премия №1 (вторая была учреждена по завещанию Альфреда Нобеля в 1896 году) считалась в России одной из самых престижных наград.
Дело Людвига Нобеля продолжил его сын Эммануил, который приобрел у немецкого изобретателя Рудольфа Дизеля патент на изготовление дизельного двигателя. Специалисты завода «Людвиг Нобель» в течение года совершенствовали его конструкцию и приспособили для работы на сырой нефти. Этот замечательный двигатель пользовался успехом не только в России, но и в Европе, где его называли «русским дизелем». Вот именно эти двигатели мощностью 125 лошадиных сил каждый и были установлены в Ливадии. В 1918 году Эммануил Нобель, имевший уже российское гражданство и звание почетного гражданина, предпочел от греха подальше бросить все и вернуться в Швецию.
Летний костюм Феликса Юсупова
Для служащих ливадийской электростанции была, как и полагается, изготовлена форменная одежда. Этот заказ выполнила петербургская фирма «Иван Лидваль». Основатель этой фирмы — бедный шведский портной Юн Петтер Лидваль по приезде в Россию (в 1859 году) был немедленно переименован в Ивана Петровича. С течением времени его маленькая мастерская начала пользоваться успехом, но портной жил по-прежнему бедно, едва сводя концы с концами. Все изменилось в 1881 году, когда народовольцы убили императора Александра II. Для пышной церемонии его погребения потребовалось сшить всевозможные ливреи и костюмы. На Руси, как известно, поминки празднуются не менее, а иногда и более помпезно, чем все прочие события. Ивану Петровичу поступило множество заказов, причем особого качества никто не требовал, поскольку предполагалось, что одежду придется надеть единожды. Эти заказы сделали его богатым человеком. Он даже был удостоен звания «поставщика двора его императорского величества». Лидваль, надо полагать, до конца жизни поминал императора Александра II добрым словом.
В конце XIX века фраки и мундиры от Лидваля считались очень престижными. Что касается массовых заказов, то они вновь хлынули лишь в 1896 году в связи с коронацией Николая II. Придворные как будто почувствовали, что им не доведется участвовать в поминовении императора. К тому времени основатель династии уже умер, но его дело продолжили сыновья — Вильгельм, Эдвард и Пауль.
В начале XX века, когда поступил заказ на пошив костюмов для служащих ливадийской электростанции, в фирме «Иван Лидваль» работали 150 закройщиков и портных, она была крупнейшей в России, а возможно, и во всей Европе, причем имела два ателье — одно специализировалось на изготовлении чиновничьих мундиров, а другое шило гражданское платье и военные мундиры. Частым клиентом второго, которым заведовал Пауль Лидваль, был, например, князь Феликс Юсупов.
В 1918 году братья Лидваль уехали в Стокгольм. Шведское консульство опечатало их ателье как принадлежащие гражданам Швеции, но большевики сломали печати и конфисковали все в пользу трудового народа. Кто из представителей этого народа воспользовался летним костюмом Феликса Юсупова, который, как заметил Пауль Лидваль, «по своему покрою являлся верхом портняжного искусства», так и осталось неизвестным.
Между прочим, Пауль Лидваль умел не только шить — в 30-х годах он издал в Париже две книги («Как одеваться. Рассуждения о мужском костюме» и «Эстетика мужского костюма»), которые пользовались ажиотажным спросом. Оказалось, что российские портные понимали в кройке и шитье больше, чем европейские.
В новый Ливадийский дворец царская семья приезжала четыре раза, не переставая им восхищаться. 12 июня 1914 года Николай II вместе с семьей уехал из Ливадии, как оказалось, навсегда. История самого дворца на этом, конечно, не закончилась, но имена великих промышленников и предпринимателей, которые участвовали в его строительстве, были преданы забвению.
Евгений Княгинин, «1К»
