Как встречали крымчане Новый год 100 лет назад
Говорят, ожидание приносит не меньшее удовольствие, чем сам праздник. Так было и век с лишним тому назад. Ожидание начиналось с суеты в многочисленных благотворительных обществах, собиравших деньги на устройство ёлок для крестьянских детей. К слову, благотворительное рвение достигало такого накала, что порой в одной деревне несколько дней подряд ребятишки водили хороводы, а крымские газеты ехидно отмечали, что праздники получились чересчур утомительными.
Общества народной трезвости планировали гуляния в чайных, где атмосфера подогревалась исключительно весельем, а не горячительными напитками. А по училищам и гимназиям рассылались циркуляры министерства народного просвещения с требованием «не нагружать учащихся во внеурочное время домашними работами».
Подарочная суета
Первыми ощущали приближение Нового года женщины. Центральные улицы Симферополя в эти дни напоминали огромный муравейник: у магазинов клубились толпы покупательниц, соблазненных объявленными распродажами. Дамские сердца не могли не тронуть объявления вроде этого: «В Европейском магазине готового платья Л. П. Зусмана по Екатерининской улице (дом Папе) к предстоящим праздникам получен большой и разнообразный выбор мужских и дамских платьев изящных фасонов...» Возможно, даже сильный пол не мог устоять перед обещанными «шляпами парижского образца и разными галстухами». Магазин игрушек А. Пономарева, что располагался на той же Екатерининской, уведомлял публику о продаже рождественских подарков и елочных украшений по самым скромным ценам.
Городские власти век тому назад не обременяли себя, как сказали бы сегодня, активным участием в праздничных мероприятиях. Зато с готовностью отчитывались, что было сделано за год. Например, 1899 год для симферопольцев стал «образовательно-медицинским». В городе построили3-ю народную школу. Предназначалась она для детей самых неимущих жителей отдаленных Жандармской, Солдатской и Шестериковой слободок. Был намечен также участок для возведения 4-го народного училища, открылись параллельные классы в реальном училище и женской гимназии, бесплатная народная библиотека. Город нанял дополнительно акушерку и трех санитарных врачей, которые «помимо обеспечения санитарной обстановки, должны оказывать помощь беднейшим классам населения».
1900 год стал трагическим для многих небогатых крымчан, не следящих за экономическими новостями страны. С 1 января в Российской империи прекращали хождение кредитные билеты старого образца. Неграмотные старики и старухи, краем уха слышавшие о денежной реформе, узнали, что их скромные сбережения превратились в ненужные бумажки. В это время в Симферополе даже составился кружок грамотных людей — адвокатов, педагогов, которые бесплатно писали за стариков прошения в министерство финансов и ходатайствовали за них.
Не на всех, правда, благотворно действовал дух праздника, не все желали приумножать добро. В ночь с 7 на 8 января 1900 года неизвестные злоумышленники взломали окно в церкви на территории Козьмодемиановского монастыря и распотрошили денежный ящик у алтаря. Обогатились они за счет церкви аж на 25 копеек... А 8 января в Алуштинской церкви служил прощальный молебен отец Устин Юзефович — его переводили в другой храм. Во время проповеди один из молящихся польстился на... перчатки священника стоимостью 2 рубля, лежавшие вместе со шляпой у аналоя. Пропажу обнаружили в кармане одного из прихожан.
Дело о похищении елки
И в те времена считалось, что новогодний стол должен быть богатым, даже если для этого придется откладывать деньги целый год. Пусть не каждый мог позволить себе посетить в праздник ресторан, обещавший изысканную кухню и праздничный обед ценой (о, верх роскоши!) 4 рубля. За эти деньги можно было ожидать четыре перемены блюд и десерт. В меню предлагались осетрина в вине, перепела на вертеле и фаршированные заячьей печенкой, устрицы, ананасы.
Но и меню обычных людей скудным не было, куда больше народа могло позволить себе то, что мы считаем роскошью. К примеру, на симферопольском рынке фунт баранины (400 г) стоил 9–11 коп., свинина — 10 коп./ф., курицу можно было купить за 40–50 коп., утку за 55–70 коп., гуся за 1,2 руб. За фунт севрюги просили 40 коп., осетрина стоила 50 коп./ф. Самой дешевой рыбой считалась ставрида, она шла всего по 6 коп. за фунт, а кефаль за 15 коп.
У бедняков тоже была возможность встретить праздники если не в довольстве, то более или менее достойно. Так, Симферопольское благотворительное общество выделило для встречи 1900 года денежные пособия 87 горожанам, всего на 195 рублей, а также топливо. К Рождеству 236 неимущим раздали 330 рублей. А ночлежникам в приюте перепали бесплатные билетики в... баню, чай, по полфунта колбасы и фунт белого хлеба на каждого. Впрочем, не до всех эта помощь доходила. А кому-то гордость и убеждение, что дела не так уж плохи, не позволяли ее принять. Газета «Салгир» в начале января 1900 года описала такую историю:
«Умомер» и «педагогическая машина»
Нелегко приходилось в праздники «людям из общества». Этикет требовал нанести праздничные визиты друзьям и знакомым. Это порой было разорительно и для хозяев, вынужденных устраивать череду приемов, и для визитеров. Об этом горячем времени рассказывали анекдоты:
Неслась череда праздничных вечеров, особенно много публики привлекали маскарады, где то и дело вспыхивали скандалы. В Ялте маскарад в декабре 1900 года устроило драматическое общество Угрюмова-Прозорова. Среди прочих масок явилась «девица в костюме Дианы, сделанном так смело, что самые вызывающие костюмы кафешантанных звезд по сравнению с ним выглядели верхом скромности». Молодую особу попросили покинуть бал, за нее вступились спутники, дело закончилось потасовкой. В Перекопе на маскараде скандал устроила супруга почтенного чиновника: тот уединился с дамой, «расточая ей весьма вольные ласки». Чаровница в маске надела точно такой же костюм, как и жена чиновника, и тот якобы... принял ее за супругу.
Газеты обрушивали в это время на читателя водопад новогодних и рождественских рассказов. В них фигурировали бедные сиротки, получившие миллионное наследство, раскаявшиеся блудные сыновья, неверные мужья и жены, прощенные обманутыми супругами. Например, в фельетоне «Бобылев», опубликованном в одном из декабрьских номеров «Салгира», герой, закоренелый холостяк, редко выходящий из дома, приглашен на празднование Нового года к товарищу. Там он встречает его сестру, по которой робко вздыхал много лет, объясняется ей в любви и делает девушке предложение ровно в полночь под бой часов.
Публику под Новый год газеты удивляли и «достижениями прогресса» вроде открытия «микроба смерти» или «телепатической эманации». Некоторые «открытия» сегодня у нас могут только вызвать улыбку. Как, скажем, прибор, измеряющий ум. «Патентованный „умомер“ предназначен для измерения степени умственных способностей. Изобрел его казначей британского королевского антропологического института Джон Грей. Внутри прибора помещено зеркало, которое можно вращать ручкой с желаемой скоростью. Повыше зеркала находится синее стеклышко, а пониже — красное. Исследуемый субъект должен смотреть в трубку. Зеркала посылают ему в глаз попеременно синие и красные лучи. В промежутках между теми и другими мелькает сероватая линия. Ручку начинают вращать все быстрее, до тех пор, пока сероватая линия не исчезнет и глаз не получит впечатления смеси двух цветов — синего и красного. Джон Грей в эту минуту отмечает скорость вращения и произносит свой приговор насчет ума испытуемого субъекта», — писало «Утро России» 22 декабря 1910 г.
В той же цивилизованной Британии один из изобретателей представил «педагогическую машину, или аппарат для сечения». В те давние времена считалось, что розги — неотъемлемый атрибут педагогического наставления. Чудо-машина состояла из скамьи, «к которой ремнями прикрепляется наказуемый; гуттаперчевой розги, приводимой в движение особым часовым механизмом, который позволяет по желанию установить силу каждого удара и промежутки времени между ними», — газета «Новости дня», январь 1910 г. К аппарату еще прилагался фонограф, который читал наказываемому душеспасительные наставления.
Каким бы ни был старый год, от нового всегда ждали только хорошего. Ведь если в это верить, то надежды оправдаются, мечты сбудутся и удастся достичь желаемого. Так было и век тому назад, так есть и в наше время.
Общества народной трезвости планировали гуляния в чайных, где атмосфера подогревалась исключительно весельем, а не горячительными напитками. А по училищам и гимназиям рассылались циркуляры министерства народного просвещения с требованием «не нагружать учащихся во внеурочное время домашними работами».
Подарочная суета
Первыми ощущали приближение Нового года женщины. Центральные улицы Симферополя в эти дни напоминали огромный муравейник: у магазинов клубились толпы покупательниц, соблазненных объявленными распродажами. Дамские сердца не могли не тронуть объявления вроде этого: «В Европейском магазине готового платья Л. П. Зусмана по Екатерининской улице (дом Папе) к предстоящим праздникам получен большой и разнообразный выбор мужских и дамских платьев изящных фасонов...» Возможно, даже сильный пол не мог устоять перед обещанными «шляпами парижского образца и разными галстухами». Магазин игрушек А. Пономарева, что располагался на той же Екатерининской, уведомлял публику о продаже рождественских подарков и елочных украшений по самым скромным ценам.
Городские власти век тому назад не обременяли себя, как сказали бы сегодня, активным участием в праздничных мероприятиях. Зато с готовностью отчитывались, что было сделано за год. Например, 1899 год для симферопольцев стал «образовательно-медицинским». В городе построили
1900 год стал трагическим для многих небогатых крымчан, не следящих за экономическими новостями страны. С 1 января в Российской империи прекращали хождение кредитные билеты старого образца. Неграмотные старики и старухи, краем уха слышавшие о денежной реформе, узнали, что их скромные сбережения превратились в ненужные бумажки. В это время в Симферополе даже составился кружок грамотных людей — адвокатов, педагогов, которые бесплатно писали за стариков прошения в министерство финансов и ходатайствовали за них.
Не на всех, правда, благотворно действовал дух праздника, не все желали приумножать добро. В ночь с 7 на 8 января 1900 года неизвестные злоумышленники взломали окно в церкви на территории Козьмодемиановского монастыря и распотрошили денежный ящик у алтаря. Обогатились они за счет церкви аж на 25 копеек... А 8 января в Алуштинской церкви служил прощальный молебен отец Устин Юзефович — его переводили в другой храм. Во время проповеди один из молящихся польстился на... перчатки священника стоимостью 2 рубля, лежавшие вместе со шляпой у аналоя. Пропажу обнаружили в кармане одного из прихожан.
Дело о похищении елки
И в те времена считалось, что новогодний стол должен быть богатым, даже если для этого придется откладывать деньги целый год. Пусть не каждый мог позволить себе посетить в праздник ресторан, обещавший изысканную кухню и праздничный обед ценой (о, верх роскоши!) 4 рубля. За эти деньги можно было ожидать четыре перемены блюд и десерт. В меню предлагались осетрина в вине, перепела на вертеле и фаршированные заячьей печенкой, устрицы, ананасы.
Но и меню обычных людей скудным не было, куда больше народа могло позволить себе то, что мы считаем роскошью. К примеру, на симферопольском рынке фунт баранины (400 г) стоил 9–11 коп., свинина — 10 коп./ф., курицу можно было купить за 40–50 коп., утку за 55–70 коп., гуся за 1,2 руб. За фунт севрюги просили 40 коп., осетрина стоила 50 коп./ф. Самой дешевой рыбой считалась ставрида, она шла всего по 6 коп. за фунт, а кефаль за 15 коп.
У бедняков тоже была возможность встретить праздники если не в довольстве, то более или менее достойно. Так, Симферопольское благотворительное общество выделило для встречи 1900 года денежные пособия 87 горожанам, всего на 195 рублей, а также топливо. К Рождеству 236 неимущим раздали 330 рублей. А ночлежникам в приюте перепали бесплатные билетики в... баню, чай, по полфунта колбасы и фунт белого хлеба на каждого. Впрочем, не до всех эта помощь доходила. А кому-то гордость и убеждение, что дела не так уж плохи, не позволяли ее принять. Газета «Салгир» в начале января 1900 года описала такую историю:
Некий зеленной торговец, проживавший в Симферополе, купил для детей елку и запер ее в своем дровяном сарае. В том же дворе жила бедная семья, глава ее, писец, незадолго до праздника оказался без работы — такой вот новогодний подарок преподнесла ему контора, где он трудился несколько лет. Денег не было, еды и дров тоже, зато жена собиралась вот-вот родить. «Писец рассудил, что елка такое же бесчувственное бревно, как и другие древесные породы. Замок был старенький, елка просилась на волю...» Взломав дверь, бедолага похитил елку и прихватил дрова для растопки. Утром торговец обнаружил исчезновение имущества, виновного моментально нашел дворник, обнаруживший в жарко натопленной каморке писца верхушку зеленой красавицы. «Протокол, следствие, и готово первое еловое дело в 1900 году»
«Умомер» и «педагогическая машина»
Нелегко приходилось в праздники «людям из общества». Этикет требовал нанести праздничные визиты друзьям и знакомым. Это порой было разорительно и для хозяев, вынужденных устраивать череду приемов, и для визитеров. Об этом горячем времени рассказывали анекдоты:
Ездили с визитами? — Да. — Как себя чувствуете? — Легко. Наградные ушли на чай прислуге, аванс жалованья — на извозчиков, пальто — на перчатки, цилиндр и выкуп фрака. А здоровье ушло „на здоровье“ хозяевам: за три дня проглотил 327 рюмок.
Неслась череда праздничных вечеров, особенно много публики привлекали маскарады, где то и дело вспыхивали скандалы. В Ялте маскарад в декабре 1900 года устроило драматическое общество Угрюмова-Прозорова. Среди прочих масок явилась «девица в костюме Дианы, сделанном так смело, что самые вызывающие костюмы кафешантанных звезд по сравнению с ним выглядели верхом скромности». Молодую особу попросили покинуть бал, за нее вступились спутники, дело закончилось потасовкой. В Перекопе на маскараде скандал устроила супруга почтенного чиновника: тот уединился с дамой, «расточая ей весьма вольные ласки». Чаровница в маске надела точно такой же костюм, как и жена чиновника, и тот якобы... принял ее за супругу.
Газеты обрушивали в это время на читателя водопад новогодних и рождественских рассказов. В них фигурировали бедные сиротки, получившие миллионное наследство, раскаявшиеся блудные сыновья, неверные мужья и жены, прощенные обманутыми супругами. Например, в фельетоне «Бобылев», опубликованном в одном из декабрьских номеров «Салгира», герой, закоренелый холостяк, редко выходящий из дома, приглашен на празднование Нового года к товарищу. Там он встречает его сестру, по которой робко вздыхал много лет, объясняется ей в любви и делает девушке предложение ровно в полночь под бой часов.
Публику под Новый год газеты удивляли и «достижениями прогресса» вроде открытия «микроба смерти» или «телепатической эманации». Некоторые «открытия» сегодня у нас могут только вызвать улыбку. Как, скажем, прибор, измеряющий ум. «Патентованный „умомер“ предназначен для измерения степени умственных способностей. Изобрел его казначей британского королевского антропологического института Джон Грей. Внутри прибора помещено зеркало, которое можно вращать ручкой с желаемой скоростью. Повыше зеркала находится синее стеклышко, а пониже — красное. Исследуемый субъект должен смотреть в трубку. Зеркала посылают ему в глаз попеременно синие и красные лучи. В промежутках между теми и другими мелькает сероватая линия. Ручку начинают вращать все быстрее, до тех пор, пока сероватая линия не исчезнет и глаз не получит впечатления смеси двух цветов — синего и красного. Джон Грей в эту минуту отмечает скорость вращения и произносит свой приговор насчет ума испытуемого субъекта», — писало «Утро России» 22 декабря 1910 г.
В той же цивилизованной Британии один из изобретателей представил «педагогическую машину, или аппарат для сечения». В те давние времена считалось, что розги — неотъемлемый атрибут педагогического наставления. Чудо-машина состояла из скамьи, «к которой ремнями прикрепляется наказуемый; гуттаперчевой розги, приводимой в движение особым часовым механизмом, который позволяет по желанию установить силу каждого удара и промежутки времени между ними», — газета «Новости дня», январь 1910 г. К аппарату еще прилагался фонограф, который читал наказываемому душеспасительные наставления.
Каким бы ни был старый год, от нового всегда ждали только хорошего. Ведь если в это верить, то надежды оправдаются, мечты сбудутся и удастся достичь желаемого. Так было и век тому назад, так есть и в наше время.
Наталья Якимова, «1К»
Комментарии
Отправить комментарий