Село Лечебное
В Лечебное можно добраться из Симферополя — с автостанции «Восточная». Маршрутка в этом направлении бегает пять раз в день. Можно — из Белогорска, что ещё проще. А можно — из села Богатого, что по феодосийской трассе. Итак, до указателя «Лечебное», а потом — налево. Прямо, немного в горку, километра три. А потом — вниз. Первый спуск направо — в село. Под зелёной горой — домики бывшего Катырша-Сарая. Пришли мы сюда в поисках ханского дворца и целебной водицы.
Прежнее название села означает «дворец шаха Кадыра». Именно сюда прибыл крымский султан Шагин-Гирей в конце марта 1777 года, став наконец крымским ханом. В старом ханском дворце Катырша-Сарай он расправлялся со своими политическими противниками, сполна отомстив им за непризнание, гибель своих сторонников и захват любимых гаремных красавиц. Судилища над врагами были публичными, массовыми. Предателей закапывали по грудь в землю и забивали камнями и палками. Или же на глазах у жаждущей зрелищ публики сталкивали с Белой скалы. Так что белая она только без своей истории, только с первого взгляда.
После того, как с недругами было покончено, хан обустроил здесь летнюю резиденцию.
И, уютно устроившись в окружении любимых жён, прихлёбывал чаёк, любуясь пряными закатами и влажными рассветами.
Тихо и уютно здесь и сегодня. Мягкие складки гор в фиолетовой дымке, туманное утреннее небо, зелёные «заплатки» весенней травы. И ветер, который совсем недавно нахально лез под свитер и безжалостно выветривал остатки тепла, здесь утихает. И что-то робко начинает нашёптывать, заставляя вдыхать его чистое спокойствие.
До 1954 года Лечебное входило в колхоз имени Орджоникидзе. По соседству находились земли колхоза им. Мичурина с центральным селом Мичуринским, бывшее — Кабурчак, или «ракушка» (на склонах Бурундукского хребта видны обнажения известняка, где сохранились остатки старых каменоломен по добыче строительного ракушечника). Два колхоза объединились в один — имени Мичурина. Роскошные яблоневые сады и поля, отары овец и стада коров. Когда-то в Лечебном располагался огромный животноводческий комплекс с новейшими по тем временам технологиями. Только дойное стадо насчитывало более четырёхсот голов. И не было равных этому хозяйству. Как не было равных и самым вкусным крымским яблокам. Только потом кто-то подбросил это самое «яблоко раздора». И от прежнего цветущего колхоза почти ничего не осталось.
Но мы спускаемся в село. По тропинке, через поле. Так ближе. В первом крайнем доме, несмотря на раннее субботнее утро, работа кипит. Хозяева трудятся в огороде, всем своим видом демонстрируя увлечённость работой и безразличие ко всем и вся. Их огород — как с картинки. Без единого сорняка, с ровными ниточками уже зелёных грядок. И с поливом повезло: речка близко. Работает мотор. В асфальтированной дороге прорублена канавка, в которой протянут поливочный шланг.
На улицах пусто. И в голове постоянно вертится слово «контраст». А ещё — навязчивая мысль, что село — это государство в миниатюре. Сонно «моргают» смешные покосившиеся синие ставенки саманных домиков. Веселят модные нынче стеклопакеты и жалюзи: где-то они смотрятся вполне прилично, а где-то и нелепо. Брички и трактора мирно соседствуют с «фордами» и «маздами», а ротвейлер с дворнягой дружно соревнуются в умении охранять домовладения своих господ. А на этих воротах белыми буковками написано: «Злая собака», которой почему-то не наблюдается. Наверное, животинка очень злая, а поэтому притаилась в тени деревьев. И кусать будет исподтишка.
Когда-то в Лечебном было много овец. Сейчас у обочин, умиротворённо пощипывая травку, пасутся лишь небольшие и спокойные овечьи группки.
Гордо и обособленно за маленьким заборчиком расположился клуб. Увы, не ханский дворец, который мы хотим найти, но Дом культуры. Сегодня он закрыт, но по всему видно, что не запущен, не заброшен и номера художественной самодеятельности здесь репетируют и показывают. Рядом с ДК — какой-то осиротевший с приходом демократии склад. Тоже не ханский. А добротный, советский.
Есть в селе магазины. Один большой и два поменьше. В большом, когда-то государственном, кажется, можно купить всё: от тазиков и веников до бананов и пасхальной цветной присыпки. Рядом с магазином — остановка. Автобусное сообщение с райцентром и столицей полуострова налажено хорошо.
Улица Южная, улица Гагарина, Мичуринская улица, есть ещё Подгорная, потому что под горой, и Черкасская, где живут преимущественно переселенцы из Черкасской области. Очень необычно, но многие дома в Лечебном... расписаны. На этом — ромашки, на том — тюльпаны, а где-то — ромбики и лепестки. Перебираемся по мостку через речку, пугая вопросами о житье-бытье старушенцию с пустыми вёдрами, и оказываемся на Новой улице.
Как и все улицы в селе, она — чистая и асфальтированная. Расписные домики, выбеленные и под «шубой», ровные бордюрчики вдоль дороги и солнечные пучки нарциссов в палисадниках и огородах. Пахнет домашним хлебом и жжёным сахаром. Когда-то Лечебное называли «фабрикой невест»: парубки из соседних сёл здесь себе хозяюшек выискивали.
Наше внимание привлекает двухэтажное здание, которое издали выглядит величественно и мрачно. И как будто из дерева. Оказалось, что это — детский сад. Каменный и заброшенный. «Ягодка» — так он называется. Надпись выполнена серебряной краской, такой, какой покрывают печки в селе или могильные оградки. Может быть, поэтому он кажется мёртвым. А может, таковым и является. Кстати, школа и сельский Совет находятся в соседнем селе — Мичурино, что на левом берегу речки Кучук-Карасу.
Улица оживает, как только на неё, истошно сигналя, выезжает автомобиль, гружённый зерном, дертью и отрубями. Люди выходят за кормом для скота. Жители всё больше преклонного возраста. На вопросы, как живётся, старики отвечают неохотно: мол, что скажешь? Колхоз развалился. Пенсии — ничтожные. Лекарства — дорогие. Дети и внуки часто забывают о родителях. И о том, как жилось раньше, говорят нехотя.
Мария Михайловна была одной из лучших на ферме. Больше тридцати лет проработала. Сегодня она перебивается с копейки на копейку. А её соседка Яковлевна на жизнь особо не жалуется. Она — женщина боевая.
— Ох, не знаю я, где етот ханский дворец был, — тараторит она. — И следа от него не осталося, но вот родник лечебнай у нас есть. Сын воду енту пил, помогает.
К скважинам с сероводородной водой топаем через поле. Родники находятся в долине речки Татарской, которая является правым притоком Кучук-Карасу.
В путеводителях начала двадцатого века вычитала, что источник Катырша-Сарай своими целебными свойствами схож с хорошо известным в те времена французским источником Контрексвилль. И что владелец земли, немец по фамилии Дубс, начал эксплуатировать его в надежде открыть здесь бальнеологический курорт. Воду пили, чтобы искоренить болезни желудка, печени, почек, мочевого пузыря. И примочки делали, что помогало при подагре и кожных заболеваниях. Но в годы первой мировой всё было разрушено.
Уже в советское время изучением криницы занялся академик Владимир Обручев. Сегодня о том, что здесь исцелялись водой, ленью и отдыхом, свидетельствуют, пожалуй, только кусты сирени. Кто-то их когда-то посадил, чтобы радовали глаз и услаждали ароматом. А вот вода своими запахом и вкусом не радует. Своеобразная такая, с тухлинкой.
Неправда, что Белогорский район — серый и непримечательный и что не светит ему успех у «зелёных» туристов, потому что кроме Белой скалы, которую избито называют «визитной карточкой» района, и Суворовского дуба, здесь не на что больше смотреть. Неправда.
Прежнее название села означает «дворец шаха Кадыра». Именно сюда прибыл крымский султан Шагин-Гирей в конце марта 1777 года, став наконец крымским ханом. В старом ханском дворце Катырша-Сарай он расправлялся со своими политическими противниками, сполна отомстив им за непризнание, гибель своих сторонников и захват любимых гаремных красавиц. Судилища над врагами были публичными, массовыми. Предателей закапывали по грудь в землю и забивали камнями и палками. Или же на глазах у жаждущей зрелищ публики сталкивали с Белой скалы. Так что белая она только без своей истории, только с первого взгляда.
После того, как с недругами было покончено, хан обустроил здесь летнюю резиденцию.
И, уютно устроившись в окружении любимых жён, прихлёбывал чаёк, любуясь пряными закатами и влажными рассветами.
Тихо и уютно здесь и сегодня. Мягкие складки гор в фиолетовой дымке, туманное утреннее небо, зелёные «заплатки» весенней травы. И ветер, который совсем недавно нахально лез под свитер и безжалостно выветривал остатки тепла, здесь утихает. И что-то робко начинает нашёптывать, заставляя вдыхать его чистое спокойствие.
До 1954 года Лечебное входило в колхоз имени Орджоникидзе. По соседству находились земли колхоза им. Мичурина с центральным селом Мичуринским, бывшее — Кабурчак, или «ракушка» (на склонах Бурундукского хребта видны обнажения известняка, где сохранились остатки старых каменоломен по добыче строительного ракушечника). Два колхоза объединились в один — имени Мичурина. Роскошные яблоневые сады и поля, отары овец и стада коров. Когда-то в Лечебном располагался огромный животноводческий комплекс с новейшими по тем временам технологиями. Только дойное стадо насчитывало более четырёхсот голов. И не было равных этому хозяйству. Как не было равных и самым вкусным крымским яблокам. Только потом кто-то подбросил это самое «яблоко раздора». И от прежнего цветущего колхоза почти ничего не осталось.
Но мы спускаемся в село. По тропинке, через поле. Так ближе. В первом крайнем доме, несмотря на раннее субботнее утро, работа кипит. Хозяева трудятся в огороде, всем своим видом демонстрируя увлечённость работой и безразличие ко всем и вся. Их огород — как с картинки. Без единого сорняка, с ровными ниточками уже зелёных грядок. И с поливом повезло: речка близко. Работает мотор. В асфальтированной дороге прорублена канавка, в которой протянут поливочный шланг.
На улицах пусто. И в голове постоянно вертится слово «контраст». А ещё — навязчивая мысль, что село — это государство в миниатюре. Сонно «моргают» смешные покосившиеся синие ставенки саманных домиков. Веселят модные нынче стеклопакеты и жалюзи: где-то они смотрятся вполне прилично, а где-то и нелепо. Брички и трактора мирно соседствуют с «фордами» и «маздами», а ротвейлер с дворнягой дружно соревнуются в умении охранять домовладения своих господ. А на этих воротах белыми буковками написано: «Злая собака», которой почему-то не наблюдается. Наверное, животинка очень злая, а поэтому притаилась в тени деревьев. И кусать будет исподтишка.
Когда-то в Лечебном было много овец. Сейчас у обочин, умиротворённо пощипывая травку, пасутся лишь небольшие и спокойные овечьи группки.
Гордо и обособленно за маленьким заборчиком расположился клуб. Увы, не ханский дворец, который мы хотим найти, но Дом культуры. Сегодня он закрыт, но по всему видно, что не запущен, не заброшен и номера художественной самодеятельности здесь репетируют и показывают. Рядом с ДК — какой-то осиротевший с приходом демократии склад. Тоже не ханский. А добротный, советский.
Есть в селе магазины. Один большой и два поменьше. В большом, когда-то государственном, кажется, можно купить всё: от тазиков и веников до бананов и пасхальной цветной присыпки. Рядом с магазином — остановка. Автобусное сообщение с райцентром и столицей полуострова налажено хорошо.
Улица Южная, улица Гагарина, Мичуринская улица, есть ещё Подгорная, потому что под горой, и Черкасская, где живут преимущественно переселенцы из Черкасской области. Очень необычно, но многие дома в Лечебном... расписаны. На этом — ромашки, на том — тюльпаны, а где-то — ромбики и лепестки. Перебираемся по мостку через речку, пугая вопросами о житье-бытье старушенцию с пустыми вёдрами, и оказываемся на Новой улице.
Как и все улицы в селе, она — чистая и асфальтированная. Расписные домики, выбеленные и под «шубой», ровные бордюрчики вдоль дороги и солнечные пучки нарциссов в палисадниках и огородах. Пахнет домашним хлебом и жжёным сахаром. Когда-то Лечебное называли «фабрикой невест»: парубки из соседних сёл здесь себе хозяюшек выискивали.
Наше внимание привлекает двухэтажное здание, которое издали выглядит величественно и мрачно. И как будто из дерева. Оказалось, что это — детский сад. Каменный и заброшенный. «Ягодка» — так он называется. Надпись выполнена серебряной краской, такой, какой покрывают печки в селе или могильные оградки. Может быть, поэтому он кажется мёртвым. А может, таковым и является. Кстати, школа и сельский Совет находятся в соседнем селе — Мичурино, что на левом берегу речки Кучук-Карасу.
Улица оживает, как только на неё, истошно сигналя, выезжает автомобиль, гружённый зерном, дертью и отрубями. Люди выходят за кормом для скота. Жители всё больше преклонного возраста. На вопросы, как живётся, старики отвечают неохотно: мол, что скажешь? Колхоз развалился. Пенсии — ничтожные. Лекарства — дорогие. Дети и внуки часто забывают о родителях. И о том, как жилось раньше, говорят нехотя.
Мария Михайловна была одной из лучших на ферме. Больше тридцати лет проработала. Сегодня она перебивается с копейки на копейку. А её соседка Яковлевна на жизнь особо не жалуется. Она — женщина боевая.
— Ох, не знаю я, где етот ханский дворец был, — тараторит она. — И следа от него не осталося, но вот родник лечебнай у нас есть. Сын воду енту пил, помогает.
К скважинам с сероводородной водой топаем через поле. Родники находятся в долине речки Татарской, которая является правым притоком Кучук-Карасу.
В путеводителях начала двадцатого века вычитала, что источник Катырша-Сарай своими целебными свойствами схож с хорошо известным в те времена французским источником Контрексвилль. И что владелец земли, немец по фамилии Дубс, начал эксплуатировать его в надежде открыть здесь бальнеологический курорт. Воду пили, чтобы искоренить болезни желудка, печени, почек, мочевого пузыря. И примочки делали, что помогало при подагре и кожных заболеваниях. Но в годы первой мировой всё было разрушено.
Уже в советское время изучением криницы занялся академик Владимир Обручев. Сегодня о том, что здесь исцелялись водой, ленью и отдыхом, свидетельствуют, пожалуй, только кусты сирени. Кто-то их когда-то посадил, чтобы радовали глаз и услаждали ароматом. А вот вода своими запахом и вкусом не радует. Своеобразная такая, с тухлинкой.
Неправда, что Белогорский район — серый и непримечательный и что не светит ему успех у «зелёных» туристов, потому что кроме Белой скалы, которую избито называют «визитной карточкой» района, и Суворовского дуба, здесь не на что больше смотреть. Неправда.
Ирина Ковалева, «Крымская Правда»
