Крымские некрополисты нашли в Алупке могилу дочери Корнея Чуковского
Об особом очаровании старых кладбищ лучше писателя Бориса Акунина не скажешь: «островки сгустившегося и застоявшегося времени». Здесь будто сама история показывает свою непарадную, обыденную изнанку, надписи на камнях повествуют о наших предшественниках на этой земле. На старых памятниках встречаются фамилии меценатов, ученых, врачей. Впрочем, и могилы людей, не оставивших о себе такой памяти, тоже странички истории, повествующие о трагедиях, эпидемиях, несчастных случаях.
Людей, которых интересуют кладбища как источник исторической информации, не так уж много. У них разные профессии, направления исследований, точки интереса. Но каждый занимается изучением и описанием кладбищ, поиском и сохранением могил известных людей, забытых современниками героев. Четыре года назад эти энтузиасты объединились в некоммерческое партнерство «Общество некрополистов», содружество получилось международным. Нам повезло познакомиться с Анной Косовой из Севастополя, которая является одним из активных участников «Общества некрополистов». Результаты ее работы представлены на сайтах «Крымский виртуальный некрополь» и «Виртуальный некрополь Севастополя».
Эти книжки вслух читают мамы 2–3-летним ребятишкам, а потом малыши, опережая их, выкрикивают наизусть: «Одеяло убежало, улетела простыня!», «Скачет сито по полям, а корыто по лугам...» И с книжных полок по-хозяйски выхватывают из груды тоненьких книжек «Мойдодыра», «Доктора Айболита», «Муху-Цокотуху» — вечное и бесценное сокровище, подаренное Корнеем Чуковским.
Крымчане, знакомые с биографией писателя, знают, что в Крыму он оставил могилу своей дочери Маши — Муры, как ее называли дома. Это она стала героиней, музой-вдохновительницей его стихов, о ней Чуковский писал в «Чудо-дереве»:
Старое алупкинское кладбище
Анна Косова предположила: могилу логично поискать на старом алупкинском кладбище. Ведь сам Корней Иванович, описавший похороны Муры короткими, но такими пронзительными строчками: «Сам приколачивал крышку к гробу. Снес вниз... опустили гробик в могилу, и застучала земля», упоминал, что к кладбищу шли пешком. Анна Косова и отыскала могилу Муры Чуковской в Алупке — совсем близко от входа на кладбище и недалеко от дороги к храму. Место отмечает простой крест, сваренный из металлических трубок, с лаконичной табличкой: «Мурочка Чуковская. 24/II — 1920 — 10/11 — 1931».
Могила заброшена, лишь огорожена булыжниками по периметру. Анна сфотографировала сложенные рядом пустые бутылки — то ли следы чьих-то посиделок, то ли склад запасливого бомжа.
Даже войны, прокатившиеся по Крыму, не нанесли кладбищам полуострова таких потерь, как люди. По старым могилам прошли экскаваторы и бульдозеры, выравнивая площадки под строительство, давя, перемешивая и сгребая в сторону останки. Вот уж воистину «любовь к отеческим гробам»! Старожилы Симферополя еще помнят, как разрушали могилы горожан, погибших от немецких бомбежек в 1941 г. (их хоронили на территории1-й советской больницы) — и на этом месте возвели поликлинику. Ради поликлиники, открывшейся в 1990-м, сровняли с землей старинное русское кладбище в Судаке. Где-то недалеко от входа здания была могила талантливой поэтессы и переводчицы Аделаиды Герцык, о которой русский философ Сергей Булгаков писал:
В поселке Лазурном (Большая Алушта) сохранилась могила первой в Российской империи женщины-врача Надежды Сусловой. Ее, посвятившую всю свою жизнь другим людям, бесплатно лечившую бедняков и щедро жертвовавшую на благотворительность, в 1918 году похоронили... босой. «Красная власть» лишила семью всех средств к существованию и крыши над головой. Профессор Голубев, муж Надежды Прокофьевны, ослепший, нищий, восемь лет ходил к ней на могилу, нащупывая дорогу палкой.
В том же 1918 г. в Севастополе умерла сестра Надежды Прокофьевны — Аполлинария Суслова, вошедшая в историю литературы как ангел, демон и мучительная любовь великого Федора Достоевского. «Шансы найти ее могилу невелики, поскольку об этом периоде ее жизни практически ничего не известно, даже точная дата смерти, — считает Анна Косова. — Она могла погибнуть от голода, ведь жила одна и была в преклонных годах. Нет сведений, где именно она жила: в самом Севастополе, пригородах — значит, не ясно, где именно искать ее могилу. К тому же в том „урожайном“ на смерти 1918 г. ее могли похоронить и в общей безымянной могиле». Впрочем, поиски могут преподносить невероятные сюрпризы — может, так случится и с этим захоронением.
Редкий день проходит без того, чтобы Анна Косова не получила очередную просьбу: «помогите найти могилу дедушки, погибшего при освобождении Севастополя...», «ищу захоронение дяди, защищавшего Севастополь», «родственник погиб во время войны и похоронен где-то в Крыму»... Немало людей на созданном Анной сайте находят там информацию о разыскиваемых захоронениях, многим удается помочь, отыскав данные о погибших солдатах, ведь зачастую на памятниках братских могил или вовсе нет фамилий, или написаны не все, или от самой могилы не осталось и следа. Иногда достаточно скорректировать поиск в нужном направлении. Например, не так давно родные погибшего солдата попросили выяснить, не проводилось ли после войны его перезахоронение, — по Книге памяти могила числится в Надеждине Красноперекопского района, а в семье почему-то всегда были уверены, что она в Угловом Бахчисарайского района. Оказалось, все перепутала... одна-единственная буква. До 1948 г. Угловое называлось Аджи-Булат, а исчезнувшее село возле нынешнего Надеждина — Хаджи-Булат. Помнившие старое название родственники отыскали ныне существующее село со сходным именем — вот и произошла путаница.
Но она даже в сравнение не идет с тем ребусом, который недавно подвернулся автору «Крымского виртуального некрополя». Многие подвиги обороны и взятия Севастополя во время Великой Отечественной стали хрестоматийными. Как, например, десант шести бойцов2-й гвардейской армии 9 мая 1944 года. На рассвете они начали переправу через Северную бухту, высадились и приняли бой, отвлекая внимание врага, — в это время переправа началась на других участках. Один солдат в лодке вернулся на другой берег за следующей группой, десантников оставалось пятеро. Впоследствии командира группы, Александра Земкова, занесли в список погибших при форсировании Севастопольской бухты. На самом деле его, раненого, подобрали немцы, впоследствии солдат бежал из лагеря, попал в действующую армию и сражался до конца войны. Остальные десантники погибли. Всем участникам того героического десанта было присвоено звание Героя Советского Союза. Но Анна столкнулась с настоящей загадкой, когда попыталась выяснить, где же похоронен один из них — Константин Гаврилович Висовин. Было предположение, что, скорее всего, всех героев-десантников похоронили в одной братской могиле. И такая могила имеется на мысе Кордон, на плите высечены имена четырех Героев Советского Союза: Константина Висовина, Ивана Дубинина, Якова Романова, Александра Соценко. Но в официальных документах (списках о безвозвратных потерях) гибель Константина Висовина почему-то зафиксирована не 9, а 7 мая 1944 года, в них отмечено, что захоронен он в километре от деревни Бельбек Бахчисарайского района (с. Фруктовое). Братская могила там действительно есть, правда, без перечня погибших — на скромном памятнике никак не уместились бы около полутора тысяч фамилий солдат. Иван Дубинин числится погибшим... 10 мая и также похороненным у деревни Бельбек. Получается, у этих Героев Советского Союза оказались по две могилы. Но это еще не конец истории. В августе этого года Анна Косова была в Бахчисарае и на воинском кладбище, что в саду Бахчисарайского дворца-музея, нашла... третью могилу Константина Висовина. Во время войны во дворце был размещен госпиталь, умерших от ран бойцов хоронили неподалеку. Какая из могил подлинная и почему их оказалось три, может, еще удастся выяснить.
Далеко не каждому интересно разгадывать такие загадки, радоваться успешным поискам, сопоставлять известные факты со своими открытиями, смотреть на кладбища как на часть нашей общей истории. Поэтому некрополистов так мало. Большинство людей приходят на кладбища «по поводу», чтобы попрощаться с родными и друзьями или навестить их могилы. Но всех хоть на несколько секунд пронизывает сама атмосфера: кто-то застывает перед необычным памятником, кто-то машинально высчитывает по датам, сколько прожил тот или иной человек. И эта наша незаметная дань некрополю означает: мы осознаем, что эти люди когда-то жили, а другие будут жить после нас.
Людей, которых интересуют кладбища как источник исторической информации, не так уж много. У них разные профессии, направления исследований, точки интереса. Но каждый занимается изучением и описанием кладбищ, поиском и сохранением могил известных людей, забытых современниками героев. Четыре года назад эти энтузиасты объединились в некоммерческое партнерство «Общество некрополистов», содружество получилось международным. Нам повезло познакомиться с Анной Косовой из Севастополя, которая является одним из активных участников «Общества некрополистов». Результаты ее работы представлены на сайтах «Крымский виртуальный некрополь» и «Виртуальный некрополь Севастополя».
Мурочка Чуковская
Эти книжки вслух читают мамы 2–3-летним ребятишкам, а потом малыши, опережая их, выкрикивают наизусть: «Одеяло убежало, улетела простыня!», «Скачет сито по полям, а корыто по лугам...» И с книжных полок по-хозяйски выхватывают из груды тоненьких книжек «Мойдодыра», «Доктора Айболита», «Муху-Цокотуху» — вечное и бесценное сокровище, подаренное Корнеем Чуковским.
Крымчане, знакомые с биографией писателя, знают, что в Крыму он оставил могилу своей дочери Маши — Муры, как ее называли дома. Это она стала героиней, музой-вдохновительницей его стихов, о ней Чуковский писал в «Чудо-дереве»:
...Мура туфельку снимала,В ноябре этого года исполнится 80 лет со дня смерти Муры Чуковской — одиннадцатилетней девочки, почти три года сражавшейся с костным туберкулезом. Лечение в алупкинском санатории на какое-то время приглушило болезнь, но вскоре надежду родителей сменило отчаяние. Последние дни дочери были самыми страшными для Корнея Ивановича. Из Алупки он писал:
В огороде закопала:
— Расти, туфелька моя,
Расти, маленькая!
В течение суток у нее есть один час, когда она хоть немного похожа на прежнюю Муру, — и тогда с ней можно разговаривать. Остальное время — это полутруп, которому больно дышать, больно двигаться, больно жить.И еще:
Она такая героически мужественная, такая светлая, такая — ну что говорить? Как она до последней минуты цепляется за литературу — ее единственную радость на земле...О том, где находится могила Муры Чуковской, предположения были разные, их высказывали краеведы, журналисты, местные жители: старое ялтинское кладбище, Гаспра, «могила утрачена», «захоронение под застройкой».
Старое алупкинское кладбище
Анна Косова предположила: могилу логично поискать на старом алупкинском кладбище. Ведь сам Корней Иванович, описавший похороны Муры короткими, но такими пронзительными строчками: «Сам приколачивал крышку к гробу. Снес вниз... опустили гробик в могилу, и застучала земля», упоминал, что к кладбищу шли пешком. Анна Косова и отыскала могилу Муры Чуковской в Алупке — совсем близко от входа на кладбище и недалеко от дороги к храму. Место отмечает простой крест, сваренный из металлических трубок, с лаконичной табличкой: «Мурочка Чуковская. 24/II — 1920 — 10/11 — 1931».
Могила заброшена, лишь огорожена булыжниками по периметру. Анна сфотографировала сложенные рядом пустые бутылки — то ли следы чьих-то посиделок, то ли склад запасливого бомжа.
Уцелевшие и ненайденные
Даже войны, прокатившиеся по Крыму, не нанесли кладбищам полуострова таких потерь, как люди. По старым могилам прошли экскаваторы и бульдозеры, выравнивая площадки под строительство, давя, перемешивая и сгребая в сторону останки. Вот уж воистину «любовь к отеческим гробам»! Старожилы Симферополя еще помнят, как разрушали могилы горожан, погибших от немецких бомбежек в 1941 г. (их хоронили на территории
Не могу себе представить, что были слепцы, ее не заметившие, а заметить ее — это значило ее полюбить, осияться ее светом.Неизвестно, под фундаментом какого корпуса, под каким цветником лежат жена и сын основателя Никитского ботанического сада Христиана Христиановича Стевена. А вот плиты, сбереженные местными краеведами, как выяснила Анна Косова, находятся в небольшом мемориальном уголке у евангелическо-лютеранской кирхи. Там же обломок памятника с надписью: «Артист императорских С.-Петербургских театров Константин Аристидович Кондараки». Он умер в 1898 году, в самом цветущем по нашим меркам возрасте — в 45 лет. Когда-то он был знаменитостью, тенор Мариинского театра пел в «Князе Игоре», «Пиковой даме», «Мефистофеле» и других операх.
В том же 1918 г. в Севастополе умерла сестра Надежды Прокофьевны — Аполлинария Суслова, вошедшая в историю литературы как ангел, демон и мучительная любовь великого Федора Достоевского. «Шансы найти ее могилу невелики, поскольку об этом периоде ее жизни практически ничего не известно, даже точная дата смерти, — считает Анна Косова. — Она могла погибнуть от голода, ведь жила одна и была в преклонных годах. Нет сведений, где именно она жила: в самом Севастополе, пригородах — значит, не ясно, где именно искать ее могилу. К тому же в том „урожайном“ на смерти 1918 г. ее могли похоронить и в общей безымянной могиле». Впрочем, поиски могут преподносить невероятные сюрпризы — может, так случится и с этим захоронением.
Три могилы Героя Советского Союза
Редкий день проходит без того, чтобы Анна Косова не получила очередную просьбу: «помогите найти могилу дедушки, погибшего при освобождении Севастополя...», «ищу захоронение дяди, защищавшего Севастополь», «родственник погиб во время войны и похоронен где-то в Крыму»... Немало людей на созданном Анной сайте находят там информацию о разыскиваемых захоронениях, многим удается помочь, отыскав данные о погибших солдатах, ведь зачастую на памятниках братских могил или вовсе нет фамилий, или написаны не все, или от самой могилы не осталось и следа. Иногда достаточно скорректировать поиск в нужном направлении. Например, не так давно родные погибшего солдата попросили выяснить, не проводилось ли после войны его перезахоронение, — по Книге памяти могила числится в Надеждине Красноперекопского района, а в семье почему-то всегда были уверены, что она в Угловом Бахчисарайского района. Оказалось, все перепутала... одна-единственная буква. До 1948 г. Угловое называлось Аджи-Булат, а исчезнувшее село возле нынешнего Надеждина — Хаджи-Булат. Помнившие старое название родственники отыскали ныне существующее село со сходным именем — вот и произошла путаница.
Но она даже в сравнение не идет с тем ребусом, который недавно подвернулся автору «Крымского виртуального некрополя». Многие подвиги обороны и взятия Севастополя во время Великой Отечественной стали хрестоматийными. Как, например, десант шести бойцов
Далеко не каждому интересно разгадывать такие загадки, радоваться успешным поискам, сопоставлять известные факты со своими открытиями, смотреть на кладбища как на часть нашей общей истории. Поэтому некрополистов так мало. Большинство людей приходят на кладбища «по поводу», чтобы попрощаться с родными и друзьями или навестить их могилы. Но всех хоть на несколько секунд пронизывает сама атмосфера: кто-то застывает перед необычным памятником, кто-то машинально высчитывает по датам, сколько прожил тот или иной человек. И эта наша незаметная дань некрополю означает: мы осознаем, что эти люди когда-то жили, а другие будут жить после нас.
Наталья Дремова, «1К»
Читайте также:
