Из жизни сторожа симферопольского кладбища «Абдал»
Образ кладбищенского сторожа-могильщика (ведь зачастую эта профессия сочетает в себе обе ипостаси), кроме иррационального обывательского страха или суеверного пренебрежения, со времен Шекспира вызывает некие философские ассоциации. Причем сюжет, рожденный классиком, порой даже меркнет перед реальностью. Нам удалось пообщаться с весьма незаурядным персонажем — смотрителем симферопольского кладбища Абдал, «живущим с мертвыми и осмысляющим».
Ночевки на погосте бывают у Егора, высокого худого мужчины неопределенного возраста, довольно часто: ночь через две. Ничего экстремального кладбищенский сторож в них давно уже не находит. Наоборот, говорит, успокаивают нервы. «Есть и необычное развлечение — наблюдать за огоньками, — рассказывает смотритель. — Бывает, над могилами небольшие пятна синего и фиолетового цвета вспыхивают и поднимаются невысоко то тут, то там». Сразу оговоримся — наш герой не пьет спиртного уже больше года: «здоровье не позволяет». И в огоньках ничего сверхъестественного нет, их научное название ignis fatuus — это фосфоресценция, возникающая над могилами по причине спонтанного возгорания газов, выделяемых органическими веществами.
Но и за порядком, конечно, следить приходится. Для этого в должностных обязанностях смотрителя предусмотрены регулярные, каждые четыре часа, обходы территории.
Хотя внештатные ситуации крайне редки. Местные готы и сатанисты давно уже облюбовали для своих шабашей заброшенное еврейское кладбище на другом конце города. Воровства же и вандализма на вверенной ему территории, как отрапортовал нашему корреспонденту сторож-могильщик, с появлением в хозяйстве нескольких видеокамер наружного наблюдения, стало «почти ничего».
Сегодня ночью обходы совершают только напарники Егора — Вова и Саня, «отрабатывают», как выразился сторож, не вдаваясь в подробности дела. «Это даже хорошо, что ушли, — размышляет смотритель, заваривая неимоверной крепости чай. — Не будут мешать думать. А им еще к утру яму закончить нужно, так что до рассвета точно не появятся». Мысли, посещающие его в убогой, хотя и чистой кладбищенской сторожке, он сам считает неординарными. «Сколько угодно известно доморощенных философов, — улыбается Егор. — Вот и я такой! Сорок лет жил, ни о чем вообще не думал, а теперь как канал в голове открылся, размышляю о таких понятиях, о которых прежде даже не подозревал». Например, продолжает рассказывать сторож, иногда ему кажется, что на кладбище жизни больше, чем в городе. «Сколько здесь живых человеческих лиц на плитах, сколько бахвальства и помпезности, сколько скорби и горя, — объясняет он, выключая назойливый „дневной свет“ и зажигая вместо этого несколько свечей под образами. — А сколько старания и труда, сил и внимания! Мы ведь приносим покойникам цветы, выпиваем и обедаем с ними, оставляем на могилах угощение. Ставим памятники, ограды, регулярно их красим. Если могила провалилась или рассыпалась, мы ее подправляем. Мы сочиняем в честь покойников гимны и рассказываем легенды». Посему, заключает Егор, жизнь и смерть переплетены, как почва и корни, как пень и грибница. И сразу вспоминает одну трагическую историю, приключившуюся на здешнем погосте минувшей осенью. Тогда здесь похоронили молодого человека, разбившегося в автокатастрофе буквально за день до собственной свадьбы. Похороны были пышными, и на могиле усопшего осталась огромная куча цветов и венков. А еще совсем молодая женщина — невеста покойника — ни за что не хотела уходить с могилы. Сидела молча возле нее, постоянно смотрела в землю, на окружающее не реагировала. «Ее и насильно родственники уносили, и нас просили не пускать обезумевшую от горя женщину, — говорит сторож. — Все равно она пробиралась и сидела над могилой. В результате здесь и умерла. Ровно через 40 дней».
Сразу после полуночи за дверью сторожки послышались торопливые шаги — прогнозы сторожа относительно времяпрепровождения его напарников не сбылись. Оказалось, что «новобранец» Володя повредил руку, когда готовил яму на срочный утренний заказ. «Вывих, наверное, — мрачно глядя на пострадавшего, произносит Егор. — А я уже думал, снова мину минометную нашли, как вчера. Ладно, переодевайся, я за тебя закончу».
Как показывает практика, неподготовленному человеку практически невозможно заставить себя пройти по залитой лунным светом узкой кладбищенской дорожке. Но это как морская болезнь, уверяют служители погоста, — раз переболел и прошло. Есть у сторожей и особые, профессиональные фишки. «Главное — не бояться, — твердит могильщик Александр. — И поздороваться обязательно нужно с покойничками. Если они увидят, что ты их уважаешь, относишься как к равным, как к человеку, то никто тебя беспокоить не станет. У них своих дел невпроворот. Некоторые ходят в город каждый вечер, как на работу». Последняя фраза, между прочим, вызвала явное неудовольствие Егора, который матерно посетовал на несдержанность своего коллеги.
«Как не раз уже было сказано, живых стоит бояться, а не мертвых и не призраков, — добавляет смотритель, закуривая перед выходом из сторожки. — Вот на днях бомж бомжа убил и в только что вырытую яму сбросил. Народ пришел хоронить родственника, а в их яме — труп. В итоге и у них инфаркты, и у нас неприятности». Или, как утверждает наш собеседник, есть такие личности, которые себе уже при жизни могильные плиты ставят с фотографиями и датами. «Только это темные дела, я туда не суюсь, — сразу уточняет Егор. — По мне так лучше спокойно пофилософствовать».
Заработная плата: от 1500 грн + «что люди дадут»
Рабочий день: 8 часов, посменно
Образование: не требуется
Условия работы: тяжелые физические и психологические нагрузки
Эта история случилась в Симферополе почти сто лет назад. Тогда главное городское христианское кладбище располагалось в районе нынешних густонаселенных улиц Крылова, Козлова, Футболистов и Севастопольской (некрополь, постепенно оказавшийся в центре разрастающегося города, был полностью снесен только незадолго до начала Великой Отечественной войны). «Дело вот в чем, — рассказал „Событиям“ симферопольский долгожитель Константин Аверкиев, выросший в доме на краю того старого кладбища. — Собрались как-то два офицера из расквартированной в столице губернии кавалерийской части стреляться. А один из них был местный и поэтому знал симферопольское „кавалерское“ суеверие, гласившее: в ночь перед дуэлью „для удачи“ нужно сходить на могилу графа Орлова, знатного дуэлянта, участвовавшего во многих поединках и умершего тем не менее своей смертью». И то ли молодой кавалерист был крайне суеверен, а может, всерьез опасался своего соперника, но на кладбище ночью он отправился. Вот только нашли офицера возле могилы наутро мертвым, с лицом, перекошенным от ужаса. «Господин же тот был из знатных горожан, — продолжает К. Аверкиев. — Поэтому об этом странном случае люди еще долго вспоминали».
Ночевки на погосте бывают у Егора, высокого худого мужчины неопределенного возраста, довольно часто: ночь через две. Ничего экстремального кладбищенский сторож в них давно уже не находит. Наоборот, говорит, успокаивают нервы. «Есть и необычное развлечение — наблюдать за огоньками, — рассказывает смотритель. — Бывает, над могилами небольшие пятна синего и фиолетового цвета вспыхивают и поднимаются невысоко то тут, то там». Сразу оговоримся — наш герой не пьет спиртного уже больше года: «здоровье не позволяет». И в огоньках ничего сверхъестественного нет, их научное название ignis fatuus — это фосфоресценция, возникающая над могилами по причине спонтанного возгорания газов, выделяемых органическими веществами.
Но и за порядком, конечно, следить приходится. Для этого в должностных обязанностях смотрителя предусмотрены регулярные, каждые четыре часа, обходы территории.
Хотя внештатные ситуации крайне редки. Местные готы и сатанисты давно уже облюбовали для своих шабашей заброшенное еврейское кладбище на другом конце города. Воровства же и вандализма на вверенной ему территории, как отрапортовал нашему корреспонденту сторож-могильщик, с появлением в хозяйстве нескольких видеокамер наружного наблюдения, стало «почти ничего».
Сегодня ночью обходы совершают только напарники Егора — Вова и Саня, «отрабатывают», как выразился сторож, не вдаваясь в подробности дела. «Это даже хорошо, что ушли, — размышляет смотритель, заваривая неимоверной крепости чай. — Не будут мешать думать. А им еще к утру яму закончить нужно, так что до рассвета точно не появятся». Мысли, посещающие его в убогой, хотя и чистой кладбищенской сторожке, он сам считает неординарными. «Сколько угодно известно доморощенных философов, — улыбается Егор. — Вот и я такой! Сорок лет жил, ни о чем вообще не думал, а теперь как канал в голове открылся, размышляю о таких понятиях, о которых прежде даже не подозревал». Например, продолжает рассказывать сторож, иногда ему кажется, что на кладбище жизни больше, чем в городе. «Сколько здесь живых человеческих лиц на плитах, сколько бахвальства и помпезности, сколько скорби и горя, — объясняет он, выключая назойливый „дневной свет“ и зажигая вместо этого несколько свечей под образами. — А сколько старания и труда, сил и внимания! Мы ведь приносим покойникам цветы, выпиваем и обедаем с ними, оставляем на могилах угощение. Ставим памятники, ограды, регулярно их красим. Если могила провалилась или рассыпалась, мы ее подправляем. Мы сочиняем в честь покойников гимны и рассказываем легенды». Посему, заключает Егор, жизнь и смерть переплетены, как почва и корни, как пень и грибница. И сразу вспоминает одну трагическую историю, приключившуюся на здешнем погосте минувшей осенью. Тогда здесь похоронили молодого человека, разбившегося в автокатастрофе буквально за день до собственной свадьбы. Похороны были пышными, и на могиле усопшего осталась огромная куча цветов и венков. А еще совсем молодая женщина — невеста покойника — ни за что не хотела уходить с могилы. Сидела молча возле нее, постоянно смотрела в землю, на окружающее не реагировала. «Ее и насильно родственники уносили, и нас просили не пускать обезумевшую от горя женщину, — говорит сторож. — Все равно она пробиралась и сидела над могилой. В результате здесь и умерла. Ровно через 40 дней».
Сразу после полуночи за дверью сторожки послышались торопливые шаги — прогнозы сторожа относительно времяпрепровождения его напарников не сбылись. Оказалось, что «новобранец» Володя повредил руку, когда готовил яму на срочный утренний заказ. «Вывих, наверное, — мрачно глядя на пострадавшего, произносит Егор. — А я уже думал, снова мину минометную нашли, как вчера. Ладно, переодевайся, я за тебя закончу».
Как показывает практика, неподготовленному человеку практически невозможно заставить себя пройти по залитой лунным светом узкой кладбищенской дорожке. Но это как морская болезнь, уверяют служители погоста, — раз переболел и прошло. Есть у сторожей и особые, профессиональные фишки. «Главное — не бояться, — твердит могильщик Александр. — И поздороваться обязательно нужно с покойничками. Если они увидят, что ты их уважаешь, относишься как к равным, как к человеку, то никто тебя беспокоить не станет. У них своих дел невпроворот. Некоторые ходят в город каждый вечер, как на работу». Последняя фраза, между прочим, вызвала явное неудовольствие Егора, который матерно посетовал на несдержанность своего коллеги.
«Как не раз уже было сказано, живых стоит бояться, а не мертвых и не призраков, — добавляет смотритель, закуривая перед выходом из сторожки. — Вот на днях бомж бомжа убил и в только что вырытую яму сбросил. Народ пришел хоронить родственника, а в их яме — труп. В итоге и у них инфаркты, и у нас неприятности». Или, как утверждает наш собеседник, есть такие личности, которые себе уже при жизни могильные плиты ставят с фотографиями и датами. «Только это темные дела, я туда не суюсь, — сразу уточняет Егор. — По мне так лучше спокойно пофилософствовать».
Заработная плата: от 1500 грн + «что люди дадут»
Рабочий день: 8 часов, посменно
Образование: не требуется
Условия работы: тяжелые физические и психологические нагрузки
Ошибка дуэлянта
Эта история случилась в Симферополе почти сто лет назад. Тогда главное городское христианское кладбище располагалось в районе нынешних густонаселенных улиц Крылова, Козлова, Футболистов и Севастопольской (некрополь, постепенно оказавшийся в центре разрастающегося города, был полностью снесен только незадолго до начала Великой Отечественной войны). «Дело вот в чем, — рассказал „Событиям“ симферопольский долгожитель Константин Аверкиев, выросший в доме на краю того старого кладбища. — Собрались как-то два офицера из расквартированной в столице губернии кавалерийской части стреляться. А один из них был местный и поэтому знал симферопольское „кавалерское“ суеверие, гласившее: в ночь перед дуэлью „для удачи“ нужно сходить на могилу графа Орлова, знатного дуэлянта, участвовавшего во многих поединках и умершего тем не менее своей смертью». И то ли молодой кавалерист был крайне суеверен, а может, всерьез опасался своего соперника, но на кладбище ночью он отправился. Вот только нашли офицера возле могилы наутро мертвым, с лицом, перекошенным от ужаса. «Господин же тот был из знатных горожан, — продолжает К. Аверкиев. — Поэтому об этом странном случае люди еще долго вспоминали».
Дмитрий Смирнов, «События»
Читайте также:
