Улица Савватеева в Симферополе. В честь юного подпольщика
Небольшая симферопольская улочка неподалёку от проспекта Победы, чуть меньше трёх десятков домов частного сектора. На табличках с номерами надпись: ул. Савватеева.
— Не скажите, в честь кого названа улица? — спрашиваю у женщин, беседующих возле одного из заборов.
— Ой, космонавта, кажется.
— Нет, ты что, это вроде актёр был дореволюционный, который ещё в «Потёмкине» играл.
Он наверняка смог бы стать и космонавтом, и актёром, и художником, как мечтал на занятиях в кружке изобразительных искусств при Доме пионеров. Но навсегда остался мальчишкой, шестнадцатилетним героем, одним из многих защитников Симферополя в годы Великой Отечественной.
Невысокого паренька с щедро усыпанным веснушками лицом, державшего в руках свёрток театральных афиш и банку клейстера, часто можно было встретить на улицах оккупированного города.
Многие фашисты оказались любителями искусства, позволив актёрам Крымского гостеатра возобновить спектакли. Оккупанты и не догадывались, что играющие героев на сцене стали героями и в жизни. Театральные работники создали подпольную группу «Сокол» — это была подпольная кличка руководителя, заслуженного деятеля искусств Крымской АССР художника-декоратора Николая Барышева. Актёры Дмитрий Добросмыслов, Александра Перегонец, Зоя Яковлева, костюмер Илья Озеров, машинист сцены Павел Чечёткин, уборщица Прасковья Ефимова и тот самый невысокий мальчишка с афишами — ученик художника Олег Савватеев. Они доставали медикаменты, тёплые вещи и продукты для партизан, распространяли листовки, принимали участие в сборе информации о военных объектах немцев. Данные об объектах, собранные несколькими группами подпольщиков, очень точно нанёс на составленную карту Симферополя Николай Барышев. Один экземпляр карты передали на Большую землю, другой остался у командования крымского партизанского движения. Во многом благодаря этим сведениям в1944-м удалось предотвратить уничтожение сооружений, заминированных фашистами.
Но до освобождения города оставалось слишком много времени, а симферопольцы не должны были утратить веру в победу, им обязательно надо было знать, что происходит на фронтах. На домах, заборах стали появляться листовки, переписанные сообщения Совинформбюро, прикреплённые небольшим кусочком повидла — частью скудного пайка (в дополнение к 50 граммам хлеба, тарелке бурды (супа)), полагавшегося работающим. Хлеб и суп Олег относил больной маме, когда-то работавшей в театре костюмером, а повидлом заменял клей. Когда об этом узнал руководитель группы, он посоветовал использовать для листовок тот же клейстер, что и для расклейки афиш. Но мальчик, вспоминала позднее член подпольного горкома Евгения Лазарева, ответил: «Такой клейстер получает только театр, фашисты это обнаружат и быстро раскроют нашу подпольную организацию».
Дом, в котором жил Олег Савватеев
(ул. Карла Либкнехта, 23)
Расторопному и сообразительному парнишке доверяли в группе не только агитационную работу. Июль 1943 года. Партизанам требовались документы и мундиры фашистских офицеров. Олег попросил поручить дело ему и в тот же вечер до наступления комендантского часа пробрался в обгорелое здание на улице Желябова. Спрятавшись в дымоходе, стал наблюдать за соседним офицерским общежитием. Чтобы установить распорядок дня фашистов и расположение комнат, приходилось пробираться в дымоход ещё несколько раз. И вот, наконец, шанс: через открытые окна парень увидел, что немцы, сложив обмундирование на стулья, собираются спать. Выждав ещё немного, мальчик разулся, ползком подобрался к зданию и по водосточной трубе полез к окну. Прислушался. Тишина, лишь из комнаты доносился мерный храп. Рывок, и Олег уже внутри. Мундиры, полевые сумки — всё в мешок — и назад. Пока добирался до окна, спускался по трубе, шёл к кустарнику, а оттуда — в соседний двор, время казалось вечностью. Добежал до рва, отдышался, засыпал мешок землёй. На следующий день содержимое мешка доставили на явочную квартиру.
И всё-таки Олег оставался мальчишкой, способным в своей ненависти к фашистам порой на совсем ребячьи поступки. Однажды он «подрисовал» огромный портрет Гитлера, установленный в фойе театра. Это «художество» могло обернуться настоящим провалом, срочно восстановить изображение некому — Барышева не было в городе. Чтобы спасти подпольщиков, мальчуган готов был признаться фашистам в своём поступке, но, к счастью, Александра Перегонец решилась обратиться за помощью к оставшемуся в городе художнику-баталисту Николаю Самокишу. За несколько часов ему удалось восстановить портрет. Театральная подпольная группа была спасена.
До долгожданного дня освобождения Симферополя оставался месяц. Членов подпольной группы «Сокол» арестовали. Пытки, пытки, пытки... и молчание в ответ.
10 апреля 1944 года Николая Барышева, Дмитрия Добросмыслова, Александру Перегонец, Зою Яковлеву, Илью Озерова, Павла Чечёткина, Прасковью Ефимову, Олега Саватеева расстреляли.
А спустя две недели, 25 апреля 1944 года, в газете «Красный Крым» (так называлась во время войны «Крымская правда») появилась заметка:
Автор фото — RumlinОни остались вместе и на карте города — в ноябре 1966 года пересекающиеся переулки и улицы в районе Новосергеевки переименовали в память героев группы «Сокол». Правда, сейчас найти мемориальные доски с именами подпольщиков на этих улицах не удалось, но есть надежда, что они не сорваны, а просто скрыты за частными заборами. Имена подпольщиков выбиты на мемориальной доске, установленной на здании Крымского академического русского драматического театра, а имя Олега и на здании школы, где он учился — ныне симферопольской гимназии № 1. В память о них поставлены спектакли и снят художественный фильм...
Но, к сожалению, почти все прохожие, которым я называла фамилии подпольщиков, не могли сказать, о ком идёт речь...
— А вы что, об Олеге Савватееве снимаете? — заинтересованно глядя на фотоаппарат, спросил мальчуган лет двенадцати. — Он подпольщик был юный, тут ещё есть улицы, которые тоже в честь подпольщиков названы. Мне мама рассказывала. Когда она в школе училась, у них был отряд имени Зои Рухадзе. И они с учительницей ездили на могилы подпольщиков, убирали там. Мы в прошлом году хотели тоже пойти с мамой цветы туда положить, но побоялись, там сейчас заброшено всё.
Подойти к могиле подпольщиков, что на старом кладбище в районе радиорынка, я тоже не рискнула. Ржавые оградки и поросшие бурьяном могилы давно облюбовали бомжи и алкаши. Пьяный хохот и похабные частушки, как бы в подтверждение этой версии, разносились над округой, когда приблизилась к бывшей ограде кладбища.
— Не скажите, в честь кого названа улица? — спрашиваю у женщин, беседующих возле одного из заборов.
— Ой, космонавта, кажется.
— Нет, ты что, это вроде актёр был дореволюционный, который ещё в «Потёмкине» играл.
Он наверняка смог бы стать и космонавтом, и актёром, и художником, как мечтал на занятиях в кружке изобразительных искусств при Доме пионеров. Но навсегда остался мальчишкой, шестнадцатилетним героем, одним из многих защитников Симферополя в годы Великой Отечественной.
Многие фашисты оказались любителями искусства, позволив актёрам Крымского гостеатра возобновить спектакли. Оккупанты и не догадывались, что играющие героев на сцене стали героями и в жизни. Театральные работники создали подпольную группу «Сокол» — это была подпольная кличка руководителя, заслуженного деятеля искусств Крымской АССР художника-декоратора Николая Барышева. Актёры Дмитрий Добросмыслов, Александра Перегонец, Зоя Яковлева, костюмер Илья Озеров, машинист сцены Павел Чечёткин, уборщица Прасковья Ефимова и тот самый невысокий мальчишка с афишами — ученик художника Олег Савватеев. Они доставали медикаменты, тёплые вещи и продукты для партизан, распространяли листовки, принимали участие в сборе информации о военных объектах немцев. Данные об объектах, собранные несколькими группами подпольщиков, очень точно нанёс на составленную карту Симферополя Николай Барышев. Один экземпляр карты передали на Большую землю, другой остался у командования крымского партизанского движения. Во многом благодаря этим сведениям в
Но до освобождения города оставалось слишком много времени, а симферопольцы не должны были утратить веру в победу, им обязательно надо было знать, что происходит на фронтах. На домах, заборах стали появляться листовки, переписанные сообщения Совинформбюро, прикреплённые небольшим кусочком повидла — частью скудного пайка (в дополнение к 50 граммам хлеба, тарелке бурды (супа)), полагавшегося работающим. Хлеб и суп Олег относил больной маме, когда-то работавшей в театре костюмером, а повидлом заменял клей. Когда об этом узнал руководитель группы, он посоветовал использовать для листовок тот же клейстер, что и для расклейки афиш. Но мальчик, вспоминала позднее член подпольного горкома Евгения Лазарева, ответил: «Такой клейстер получает только театр, фашисты это обнаружат и быстро раскроют нашу подпольную организацию».
Дом, в котором жил Олег Савватеев
(ул. Карла Либкнехта, 23)
Расторопному и сообразительному парнишке доверяли в группе не только агитационную работу. Июль 1943 года. Партизанам требовались документы и мундиры фашистских офицеров. Олег попросил поручить дело ему и в тот же вечер до наступления комендантского часа пробрался в обгорелое здание на улице Желябова. Спрятавшись в дымоходе, стал наблюдать за соседним офицерским общежитием. Чтобы установить распорядок дня фашистов и расположение комнат, приходилось пробираться в дымоход ещё несколько раз. И вот, наконец, шанс: через открытые окна парень увидел, что немцы, сложив обмундирование на стулья, собираются спать. Выждав ещё немного, мальчик разулся, ползком подобрался к зданию и по водосточной трубе полез к окну. Прислушался. Тишина, лишь из комнаты доносился мерный храп. Рывок, и Олег уже внутри. Мундиры, полевые сумки — всё в мешок — и назад. Пока добирался до окна, спускался по трубе, шёл к кустарнику, а оттуда — в соседний двор, время казалось вечностью. Добежал до рва, отдышался, засыпал мешок землёй. На следующий день содержимое мешка доставили на явочную квартиру.
И всё-таки Олег оставался мальчишкой, способным в своей ненависти к фашистам порой на совсем ребячьи поступки. Однажды он «подрисовал» огромный портрет Гитлера, установленный в фойе театра. Это «художество» могло обернуться настоящим провалом, срочно восстановить изображение некому — Барышева не было в городе. Чтобы спасти подпольщиков, мальчуган готов был признаться фашистам в своём поступке, но, к счастью, Александра Перегонец решилась обратиться за помощью к оставшемуся в городе художнику-баталисту Николаю Самокишу. За несколько часов ему удалось восстановить портрет. Театральная подпольная группа была спасена.
До долгожданного дня освобождения Симферополя оставался месяц. Членов подпольной группы «Сокол» арестовали. Пытки, пытки, пытки... и молчание в ответ.
10 апреля 1944 года Николая Барышева, Дмитрия Добросмыслова, Александру Перегонец, Зою Яковлеву, Илью Озерова, Павла Чечёткина, Прасковью Ефимову, Олега Саватеева расстреляли.
А спустя две недели, 25 апреля 1944 года, в газете «Красный Крым» (так называлась во время войны «Крымская правда») появилась заметка:
При раскопках массовых могил в районе деревни Дубки 22 апреля обнаружены трупы зверски изуродованных в застенках гестапо, а затем расстрелянных работников Крымгостеатра.Тело шестнадцатилетнего Олега, по воспоминаниям очевидцев, было изодрано клыками собак, ладони пробиты гвоздями. В последний момент он прижался к своему учителю и другу Николаю Андреевичу Барышеву.
Автор фото — Rumlin
Но, к сожалению, почти все прохожие, которым я называла фамилии подпольщиков, не могли сказать, о ком идёт речь...
— А вы что, об Олеге Савватееве снимаете? — заинтересованно глядя на фотоаппарат, спросил мальчуган лет двенадцати. — Он подпольщик был юный, тут ещё есть улицы, которые тоже в честь подпольщиков названы. Мне мама рассказывала. Когда она в школе училась, у них был отряд имени Зои Рухадзе. И они с учительницей ездили на могилы подпольщиков, убирали там. Мы в прошлом году хотели тоже пойти с мамой цветы туда положить, но побоялись, там сейчас заброшено всё.
Подойти к могиле подпольщиков, что на старом кладбище в районе радиорынка, я тоже не рискнула. Ржавые оградки и поросшие бурьяном могилы давно облюбовали бомжи и алкаши. Пьяный хохот и похабные частушки, как бы в подтверждение этой версии, разносились над округой, когда приблизилась к бывшей ограде кладбища.
Наталья Пупкова, «Крымская Правда»
Читайте также:
