Бархатный сезон близится к концу
Ещё тепло, но уже не лето. Увы, но и тот самый бархатный сезон близится к концу. И вот на прощанье, перед окончательным завершением, пройтись, проехаться, прокатиться по южнобережным улицам, принять в себя последний вздох всё-таки уходящего лета.
И наблюдать грустноватые картинки приближающегося конца. Не света, не жизни, всего лишь сезона окончание, но всё равно грустно.
Вот на киоске с сувенирами из можжевельника табличка — «Распродажа». Значит, подешевело. Всё равно не куплю. Потому что решительно против варварского уничтожения крымских можжевельников ради наживы. Вот сейчас продадут по дешёвке все эти дощечки, а потом всю зиму будут рубить можжевельник и резать из него новые поделки. Как больно. И мне, и можжевельнику.
А вот разбирают летнее кафе. Тащат к грузовику щиты, из которых это кафе и состояло. Побеждённое лето несут на щите, а недавно было со щитом. Пока не разобрали совсем, можно успеть посидеть на открытой террасе, полюбоваться морем, пляжем. Парнишка-официант, какой-то сильно усталый, доверчиво сообщает, что вчера они праздновали окончание сезона, ну такой корпоративчик, и потому он не в форме, и вообще, кухня уже не работает, только бар, откуда и доставят сейчас бутылочку, ну, разумеется, крымского, ну, конечно же, настоящего, ну прямо новосветского шампанского. Повезло мне, что успела. Не угадал, не повезло. Потому что эта бурда — какое же шампанское? И когда это настоящее крымское укупоривали пластмассовой пробкой и наклеивали криво этикетки с многочисленными «вытачками»? Парень, ты кого разводишь, мы ж местные. Он не смущается, говорит, что другого нет, уходит.
А отсюда, с террасы, чудный вид на пляж. Развевается чёрный флаг с белым черепом на нём. Так предоставляющие разные развлекухи на воде обозначили место своей дислокации. Честно. Цены-то поди пиратские.
А эти двое всё гоняют и гоняют за гидроциклом на прицепленном к нему матраце по всей акватории. Это какими же средствами надо располагать, чтоб так долго пользоваться услугами этих флибустьеров! Они наконец-то выходят из воды, и становится ясно, что катали пираты не курортников, а самих себя. Под конец сезона что ж не порезвиться самим?
Хорошая работа. А вот ещё лучше. У парня, который с помощью допотопного пылесоса типа «Ракета» надувает матрацы.
Эх, право слово, сколько есть профессий хороших и разных, диву даёшься. Вот ещё какие-то дядьки бродят вдоль кромки прибоя, шевелят ногами гальку, что-то пытаются разглядеть под камешками. Они — точно не курортники. Какой курортник будет бродить вдоль прибоя одетый, а то ещё и обутый в резиновые сапоги. Конечно, спрашиваю, чем промышляют мужики, явно же, что это не вид досуга.
— Золото-бриллианты собираем, — доверчиво сообщает один и обнажает в улыбке золотые коронки.
На самом деле — это не шутка. Курортники, а особенно курортницы, не снимая драгоценных украшений, суются в набежавшую волну. Волна эти цацки с них снимает, а потом выбрасывает на берег, но подбирают их уже не первые обладатели, а такие вот старатели.
Интересуюсь, много ли удается намыть золотишка.
— По пять кило на рыло каждый день, — вновь ослепительно улыбается обладатель золотых зубов и резиновых сапог. Но сотоварищи его уже подозрительно косятся в мою сторону, я ж без дела тоже не стою, закатала штанцы по колено и ну гальку ворошить. Ничего-то мне море не подарило. Да старатели местные тоже при мне ни разу не нагнулись, чтобы золотишко подобрать. Хотя, может, у них в сапогах такие специальные приспособления приторочены, чтоб, не нагибаясь, подбирать.
Люди не только уходят с пляжа, но и приходят на него. Причём видно невооружённым глазом, что уходят приезжие, а приходят местные. Похоже, многие вообще первый раз. Открытие купального сезона и закрытие одновременно.
Это время — время местных. Курортник схлынул — можно расслабиться. Ну что мне, табличку на живот повесить с содержанием типа: сами мы местные, чтобы утратившие систему «свой-чужой» сограждане не пытались мне втюхать то, что доверчивые курортники не успели у них приобрести. Ладно поддельное шампанское, а девчушка на набережной усиленно убеждает в том, что вот эти орешки прямо только что заготовлены из софоры.
— Детка, а молочка из маклюры ты не надоила? — вежливо интересуюсь. Дитя весело хохочет, признав во мне местную. И щедро сыплет в кулёк ядра фундука, не пытаясь убедить, что насобирала их прямо здесь, на набережной.
Симпатичное такое объявление от гадалки Наташи. Причём вся афиша изготовлена на века, а имя — на наклеенной бумажке. Видать, у них работа по сменам, и каждый раз имя меняют. Без обмана чтобы. Представьте себе, есть желающие погадать. Точно не из местных.
Хочется в море. Нет, не искупаться, это я уже проделала, пытаясь добыть золота из набежавшей волны. Хочется на катере, раз уж своей яхты нет, надеюсь, что пока нет. И где же эти морские прогулки, так полюбившиеся гостям полуострова? На будочке, в которой продают билеты на эти самые прогулки, объявление об экскурсиях по побережью. Но автобусные это экскурсии.
А морем? А всё, сообщает как-то даже злорадно тётечка в окошке, сезон закончился.
Таксисты — самые тонкие психологи, они и без таблички на пузе определят, кто местный, а кто так — погулять вышел. Вот один подходит, крутя ключи на пальце. Он не спрашивает, куда мне ехать, и это хорошо. Просто сообщает, что везёт курортников к новому храму, и если мне туда нужно, то место в машине есть.
Конечно, нужно мне туда, ещё как нужно. Но выйду чуть раньше, я знаю там такое чудное местечко, такое заведеньице, где точно не будут наливать бурду под видом шампанского. Где хозяин, возможно, даже разведёт огонь в камине, снабжённом замысловатой подъёмной системой, и будет катать на этом самодельном лифте больших розовых креветок, а когда они изжарятся, мы будем запивать их розовым же молодым вином. Эх!
О, эстеты! Они тут определили репродукцию «Любительницы абсента» Пикассо. Почему-то не на стене, а в оконной раме, и волосы у любительницы этого напитка какие-то светлые, а на оригинале они тёмные. Дама с картины лениво тянется за бокалом... Заметьте, эти видения посещают автора данных заметок не после дегустации, а вместо неё! Дама улыбается устало, и сразу становится ясно, что это не картина Пикассо и даже не копия, а просто тётенька сидит у окошка и пьёт отнюдь не абсент, и грустит, и даже не рассчитывает здесь и сейчас встретить кого-то, кто заплатил бы за её вино, а может быть, и за то, что она разделит с ним этот грустный вечер. Она понимает, что её последний клиент ушёл уже, уехал, и было это даже не в нынешнем сезоне, а гораздо раньше.
Потом она поздоровается с бодро пробегающим мимо кафешки мужичком, он помашет рукой со следами выведенных наколок и устремится в гору.
А мне усталая дама устало поведает, что пошёл данный персонаж в свою гостиничку, которую оборудовал в здании, ранее занимаемом каким-то правоохранительным подразделением. Много лет назад там этого субьекта держали до выяснения обстоятельств и его личности, и там он принял обет типа: вернусь, и вас здесь не будет, буду я.
Пацан сказал — пацан сделал. Отмотал положенное, каким-то образом это зданьице у поселковых властей выманил, теперь вот гостиничка у него, всё законно — налоги там, аренда земли и прочее. Наверное, это одна из местных легенд, не иначе. Но всё равно интересно, правда?
Кафешка под открытым небом — хорошее место для обзора местности. Трассу видно отлично. И видно, как спешит маршрутка, на лобовом стекле которой табличка с указанием маршрута: Севастополь — Ялта. Эй, граждане, даже мой причудливый топографический кретинизм не допускает таких поворотов сюжета. Оба этих города вдали от места, где усталая дама рассказывает мне местные легенды. То есть никак нельзя проехать из Севастополя в Ялту через этот посёлок. Заблудился, наверное, маршруточник, а может, живёт здесь, вот и приехал домой, не сняв табличку со стекла. Ну что, подождать, пока не появится что-то вроде Керчь — Багерово или Евпатория — Саки или выбираться на чём-нибудь менее экзотическом для данной местности?
Прилетел автобусик вообще без всякого указания маршрутов и увёз меня. Закрыла сезон.
И наблюдать грустноватые картинки приближающегося конца. Не света, не жизни, всего лишь сезона окончание, но всё равно грустно.
Вот на киоске с сувенирами из можжевельника табличка — «Распродажа». Значит, подешевело. Всё равно не куплю. Потому что решительно против варварского уничтожения крымских можжевельников ради наживы. Вот сейчас продадут по дешёвке все эти дощечки, а потом всю зиму будут рубить можжевельник и резать из него новые поделки. Как больно. И мне, и можжевельнику.
А вот разбирают летнее кафе. Тащат к грузовику щиты, из которых это кафе и состояло. Побеждённое лето несут на щите, а недавно было со щитом. Пока не разобрали совсем, можно успеть посидеть на открытой террасе, полюбоваться морем, пляжем. Парнишка-официант, какой-то сильно усталый, доверчиво сообщает, что вчера они праздновали окончание сезона, ну такой корпоративчик, и потому он не в форме, и вообще, кухня уже не работает, только бар, откуда и доставят сейчас бутылочку, ну, разумеется, крымского, ну, конечно же, настоящего, ну прямо новосветского шампанского. Повезло мне, что успела. Не угадал, не повезло. Потому что эта бурда — какое же шампанское? И когда это настоящее крымское укупоривали пластмассовой пробкой и наклеивали криво этикетки с многочисленными «вытачками»? Парень, ты кого разводишь, мы ж местные. Он не смущается, говорит, что другого нет, уходит.
А отсюда, с террасы, чудный вид на пляж. Развевается чёрный флаг с белым черепом на нём. Так предоставляющие разные развлекухи на воде обозначили место своей дислокации. Честно. Цены-то поди пиратские.
А эти двое всё гоняют и гоняют за гидроциклом на прицепленном к нему матраце по всей акватории. Это какими же средствами надо располагать, чтоб так долго пользоваться услугами этих флибустьеров! Они наконец-то выходят из воды, и становится ясно, что катали пираты не курортников, а самих себя. Под конец сезона что ж не порезвиться самим?
Хорошая работа. А вот ещё лучше. У парня, который с помощью допотопного пылесоса типа «Ракета» надувает матрацы.
Эх, право слово, сколько есть профессий хороших и разных, диву даёшься. Вот ещё какие-то дядьки бродят вдоль кромки прибоя, шевелят ногами гальку, что-то пытаются разглядеть под камешками. Они — точно не курортники. Какой курортник будет бродить вдоль прибоя одетый, а то ещё и обутый в резиновые сапоги. Конечно, спрашиваю, чем промышляют мужики, явно же, что это не вид досуга.
— Золото-бриллианты собираем, — доверчиво сообщает один и обнажает в улыбке золотые коронки.
На самом деле — это не шутка. Курортники, а особенно курортницы, не снимая драгоценных украшений, суются в набежавшую волну. Волна эти цацки с них снимает, а потом выбрасывает на берег, но подбирают их уже не первые обладатели, а такие вот старатели.
Интересуюсь, много ли удается намыть золотишка.
— По пять кило на рыло каждый день, — вновь ослепительно улыбается обладатель золотых зубов и резиновых сапог. Но сотоварищи его уже подозрительно косятся в мою сторону, я ж без дела тоже не стою, закатала штанцы по колено и ну гальку ворошить. Ничего-то мне море не подарило. Да старатели местные тоже при мне ни разу не нагнулись, чтобы золотишко подобрать. Хотя, может, у них в сапогах такие специальные приспособления приторочены, чтоб, не нагибаясь, подбирать.
Люди не только уходят с пляжа, но и приходят на него. Причём видно невооружённым глазом, что уходят приезжие, а приходят местные. Похоже, многие вообще первый раз. Открытие купального сезона и закрытие одновременно.
Это время — время местных. Курортник схлынул — можно расслабиться. Ну что мне, табличку на живот повесить с содержанием типа: сами мы местные, чтобы утратившие систему «свой-чужой» сограждане не пытались мне втюхать то, что доверчивые курортники не успели у них приобрести. Ладно поддельное шампанское, а девчушка на набережной усиленно убеждает в том, что вот эти орешки прямо только что заготовлены из софоры.
— Детка, а молочка из маклюры ты не надоила? — вежливо интересуюсь. Дитя весело хохочет, признав во мне местную. И щедро сыплет в кулёк ядра фундука, не пытаясь убедить, что насобирала их прямо здесь, на набережной.
Симпатичное такое объявление от гадалки Наташи. Причём вся афиша изготовлена на века, а имя — на наклеенной бумажке. Видать, у них работа по сменам, и каждый раз имя меняют. Без обмана чтобы. Представьте себе, есть желающие погадать. Точно не из местных.
Хочется в море. Нет, не искупаться, это я уже проделала, пытаясь добыть золота из набежавшей волны. Хочется на катере, раз уж своей яхты нет, надеюсь, что пока нет. И где же эти морские прогулки, так полюбившиеся гостям полуострова? На будочке, в которой продают билеты на эти самые прогулки, объявление об экскурсиях по побережью. Но автобусные это экскурсии.
А морем? А всё, сообщает как-то даже злорадно тётечка в окошке, сезон закончился.
Таксисты — самые тонкие психологи, они и без таблички на пузе определят, кто местный, а кто так — погулять вышел. Вот один подходит, крутя ключи на пальце. Он не спрашивает, куда мне ехать, и это хорошо. Просто сообщает, что везёт курортников к новому храму, и если мне туда нужно, то место в машине есть.
Конечно, нужно мне туда, ещё как нужно. Но выйду чуть раньше, я знаю там такое чудное местечко, такое заведеньице, где точно не будут наливать бурду под видом шампанского. Где хозяин, возможно, даже разведёт огонь в камине, снабжённом замысловатой подъёмной системой, и будет катать на этом самодельном лифте больших розовых креветок, а когда они изжарятся, мы будем запивать их розовым же молодым вином. Эх!
О, эстеты! Они тут определили репродукцию «Любительницы абсента» Пикассо. Почему-то не на стене, а в оконной раме, и волосы у любительницы этого напитка какие-то светлые, а на оригинале они тёмные. Дама с картины лениво тянется за бокалом... Заметьте, эти видения посещают автора данных заметок не после дегустации, а вместо неё! Дама улыбается устало, и сразу становится ясно, что это не картина Пикассо и даже не копия, а просто тётенька сидит у окошка и пьёт отнюдь не абсент, и грустит, и даже не рассчитывает здесь и сейчас встретить кого-то, кто заплатил бы за её вино, а может быть, и за то, что она разделит с ним этот грустный вечер. Она понимает, что её последний клиент ушёл уже, уехал, и было это даже не в нынешнем сезоне, а гораздо раньше.
Потом она поздоровается с бодро пробегающим мимо кафешки мужичком, он помашет рукой со следами выведенных наколок и устремится в гору.
А мне усталая дама устало поведает, что пошёл данный персонаж в свою гостиничку, которую оборудовал в здании, ранее занимаемом каким-то правоохранительным подразделением. Много лет назад там этого субьекта держали до выяснения обстоятельств и его личности, и там он принял обет типа: вернусь, и вас здесь не будет, буду я.
Пацан сказал — пацан сделал. Отмотал положенное, каким-то образом это зданьице у поселковых властей выманил, теперь вот гостиничка у него, всё законно — налоги там, аренда земли и прочее. Наверное, это одна из местных легенд, не иначе. Но всё равно интересно, правда?
Кафешка под открытым небом — хорошее место для обзора местности. Трассу видно отлично. И видно, как спешит маршрутка, на лобовом стекле которой табличка с указанием маршрута: Севастополь — Ялта. Эй, граждане, даже мой причудливый топографический кретинизм не допускает таких поворотов сюжета. Оба этих города вдали от места, где усталая дама рассказывает мне местные легенды. То есть никак нельзя проехать из Севастополя в Ялту через этот посёлок. Заблудился, наверное, маршруточник, а может, живёт здесь, вот и приехал домой, не сняв табличку со стекла. Ну что, подождать, пока не появится что-то вроде Керчь — Багерово или Евпатория — Саки или выбираться на чём-нибудь менее экзотическом для данной местности?
Прилетел автобусик вообще без всякого указания маршрутов и увёз меня. Закрыла сезон.
Наталья Астахова, «Крымская Правда»
Комментарии
Отправить комментарий