Археолог Ольга Дашевская изучает древнее крымское поселение Беляус уже полвека
Летние дни здесь наполнены треском цикад, запахом полыни и жарой — такой, от которой не спасает даже близость моря, шлепающего волнами всего в десятке-другом метров. Палатки туристов, добравшихся сюда на собственных колесах, подступают с обеих сторон. А сами они — бледнолицые, шоколадные, краснокожие — фотографируются на фоне древних стен и с любопытством заглядывают в раскоп, то задавая вопросы, а то безапелляционно заявляя женам и детям: «Ось там шукають гроши та коштовности». Часто им невдомек, что для археологов черепок с клеймом или вновь обнаруженная каменная кладка дороже любых драгоценностей.
А зимой здесь тихо и малолюдно — так, наверное, как было двадцать четыре века назад, когда поднялись у берега башня и стены еще одного древнегреческого поселения. Это Беляус. Впрочем, как называли его сами жители, неизвестно, хотя время донесло до нас имя одного из хозяев усадьбы — Теодора, сына Епифана, сохранившееся на известняковом постаменте статуи богини Гекаты.
Попробуйте спросить о Беляусе любого археолога и тут же услышите фразу: «Ну, лучше всего рассказала бы сама Дашевская...» Древнегреческое городище Беляус бессменный руководитель Донузлавской археологической экспедиции Ольга Давидовна Дашевская начинала изучать в самом начале60-х годов прошлого века. За плечами Ольги Давидовны пятьдесят археологических сезонов на Беляусе, полсотни июней, июлей и августов — каждый со своими открытиями, экспедиционными хлопотами, долгими ежевечерними разговорами и спорами, многие из которых разрешались лишь много месяцев спустя, когда уже обработаны находки. А перед этим были еще десять лет работы в Тавро-скифской экспедиции Павла Николаевича Шульца на Неаполе Скифском, были другие памятники и раскопки, многие в Грузии, для чего Ольга Дашевская выучила грузинский язык. Свой путь в жизни Ольга Дашевская выбрала очень давно — в год, когда окончила школу, получив аттестат с золотой каемкой (медали тогда не давали), и подала документы на истфак МГУ.
На торжественном собрании первокурсников декан истфака, знаменитый археолог Артемий Владимирович Арциховский начал приветственную речь: «Вы будете вспоминать этот день, когда станете уже стариками...» — осекся, оглядев актовый зал, и поправился: «Вернее, уже старухами...» Потому что в зале сидели в основном девушки: это был самый конец июня 1941 года. Мальчики ушли на войну.
В программу занятий для первого курса истфака сама жизнь внесла изменения. Ольга Дашевская научилась, как и ее подруги, дежурившие в пожарной команде, гасить зажигательные бомбы во время налетов немецких самолетов. А в конце октября уже попала на свои первые раскопки — так студенты в шутку называли мобилизацию на рытье противотанковых рвов под Москвой. «Мы работали, а немцы с самолетов сбрасывали листовки. „Дамочки, не копайте ямочки, придут наши таночки, закопают ваши ямочки“, — вспоминает Ольга Давидовна. — А потом пришлось уехать, я очень хотела остаться в Москве, но отец за меня боялся, чуть ли не силой бросил в грузовик, который уходил от нашего дома. И я добиралась до Ташкента, потом до Ашхабада, куда эвакуировался университет».
Ашхабад студенты называли «суп-тропики», от слова «суп», потому что именно этим блюдом им и приходилось в основном питаться. Столовую москвичи прозвали суп-станцией, стоящих в очереди называли супостатами, а супругами — людей, ругающихся из-за супа. Одна из однокурсниц Ольги Давидовны, дочь известного художника Игоря Грабаря, иногда допоздна гуляла и, когда возвращалась в общежитие, ужинала почти пустым супом. И девушка заключала с подругами пари, что выловит хоть одну клецку из котла, — и иногда выигрывала. Они были очень молодыми, и даже война, разлука с домом, голод, непривычный климат, из-за которого много и часто болели, не мог истребить их жизнерадостность.
Здесь же, в окрестностях Ашхабада, студенты впервые участвовали в настоящих раскопках. На сумасшедшей жаре в пустыне раскапывали какие-то погребения, и внешний вид девушек мог бы порадовать самого сурового ревнителя восточных нравов: они смачивали в арыках полотенца с вырезами для глаз и завешивали ими лицо — от обжигающего солнца и пыли.
Год спустя университет перевели в Свердловск, а Ольгу Дашевскую вызвали в Москву — умер ее отец. Уезжать оттуда она больше не стала: в самом МГУ возобновились занятия.
Полоска берега в полутора километрах от села Знаменского Черноморского района полвека назад была «украшена» только небольшим холмом. Неподалеку — рыбацкий стан, вокруг степь. Известный археолог Павел Шульц еще до войны проводил здесь разведку, пытаясь ответить на вопрос: где же были те поселения античного времени, которые снабжали хлебом Херсонес? Древнегреческие надписи указывали на северо-западный Крым. «Когда я впервые попала сюда, то о том, что здесь жили греки и скифы, догадаться можно было только по черепкам в оставшихся от войны окопах да возле пляжа торчал из песка один тесаный камень, — говорит Ольга Дашевская. — Павел Николаевич Шульц предложил мне заняться раскопками здесь. Раньше некоторые ученые даже подозревали древних греков в бахвальстве: они, мол, выдавали жалкие рыбацкие лачуги за что-то значительное и важное». С этих раскопок началось изучение Беляуса. Позже и другие исследователи, и сама Дашевская находили и раскапывали древнегреческие поселения северо-западного Крыма, которых уже известно несколько десятков. В серьезных монографиях и школьных учебниках многие предложения, начинавшиеся со слова «возможно», сменились формулировкой: «как показали археологические исследования...»
Беляус представлял собой пять усадеб, объединенных в один блок. Они были окружены капитальными стенами и снабжены мощными башнями. Скорее всего, даже в относительно мирные времена периодически возникали стычки между поселенцами и скифами. И все-таки к концу III века до н. э. «власть переменилась»: скорее всего, колонисты сами оставили Беляус — здесь не найдены следы пожаров и разрушений, сопутствующих удачному штурму. Новыми хозяевами стали скифы.
Каждый год раскопок в северо-западном Крыму делал ближе и понятнее время, когда с этой земли снимали урожаи пшеницы, ячменя и проса греческие колонисты. Каждый год подтверждал или опровергал какие-то теории и предположения, вносил свои уточнения или подкидывал загадки. Найденные кости животных или рыб могут рассказать об охотничьих трофеях жителей Беляуса, о том, какую домашнюю скотину разводили, насколько успешно рыбачили. Во второй башне были обнаружены три пифоса с чешуей кефали и скумбрии. Эти огромные сосуды, в которых нередко хранилось вино, здесь использовались для засолки рыбы. Профессор Арциховский на своих лекциях объясняет первокурсникам, что знаменитый греческий философ Диоген жил не в бочке, как принято считать, а в пифосе (у греков бочек не было). В свое время большим событием стало открытие могильника Беляуса и его раскопки. Он дал много информации о нескольких веках жизни скифов в этом месте. Немало нашли археологи древнегреческих граффити — надписей, процарапанных на сосудах. Одна из них сохранилась на амфоре из Синопа: житель тех мест Майдат, сын Тиса, обещает явиться к женщине по имени Да.
...За полвека в экспедиции побывало немало людей. Многие до сих пор регулярно переписываются и перезваниваются с Ольгой Давидовной. Были и такие, кто годами приезжал с детьми, и те очень быстро решали, что хотят помогать, а не только проводить время на пляже, по поводу которого Ольге Давидовне как-то сделал комплимент французский гость: дескать, вы выбрали прекрасное место для раскопок, мадам. На что руководитель экспедиции ответила, что выбор сделали древние греки еще в IV веке до нашей эры. В шутку археологи называли разновозрастных ребят в экспедиции «детский сад «Черепок» — им поручалась несложная работа с осколками керамики. Как-то излишне резвого парнишку попросили помочь с разбором и подсчетом костей, и ему оказалось «неслабо» насчитать их 10 тысяч.
В экспедиции знакомились, влюблялись, играли свадьбы. «В позапрошлом сезоне парень из Донецка, откуда много лет приезжает на Беляус группа, женился на девушке из Москвы, — приводит пример Ольга Дашевская.
— Праздновали здесь, все украсили гирляндами, невеста была в белом платье, правда, босиком. В экспедиции сложилось много своих обычаев. Скажем, если кому-то исполнялось 16 лет, мы выписывали и выдавали ему паспорт, а молодоженам — брачное свидетельство со смешными надписями. Тем, кто приезжал вторично, вручали эмблемы с латинским девизом — известное изречение „В здоровом теле здоровый дух“ остроумный и талантливый заместитель начальника экспедиции Анатолий Голенцов переделал в иное: „В черном теле здоровый дух“. Имелось в виду, конечно, не то, что всех держали в черном теле, — просто каждый, проводя немало часов под солнцем, со временем загорал до черноты».
Как-то на Беляус наведались коллеги из Алушты, занимавшиеся подводной археологией. Они знали, что в тот год экспедиция была самой многочисленной за все время и жить просто негде. Потому привезли с собой... старый диван, поставили его за холмом и обосновались с комфортом.
Когда-то весело праздновали День археолога — со спектаклями и переодеванием в древних греков. А вот традиция отмечать день Донузлавской экспедиции, собираясь 1 января дома у Ольги Давидовны, осталась до сих пор. Приходят обычно человек 40, однажды в квартире поместились и 60. «Существует у нас Беляуское братство, члены которого помогают друг другу, — делится Ольга Давидовна. — Например, как-то все вместе собрали деньги, чтобы на Беляус из Петербурга смог приехать сын одной из участниц экспедиции. Она осталась без мужа, и средств, чтобы отправить сюда сына, который уже был на Беляусе и просился снова, у нее просто не было. В благодарность она написала мне, что ее дом открыт для всех членов экспедиции. И действительно, принимает тех, кто приехал в Санкт-Петербург, даже если незнакома с ними».
За полвека для самой Ольги Давидовны Беляус стал чем-то большим, нежели местом, где она работает. Прошлый год был единственным, когда она пропустила археологический сезон из-за болезни. Но этим летом снова была на Беляусе — наверное, древнее поселение оказалось для нее самым лучшим лекарством из всех.
А зимой здесь тихо и малолюдно — так, наверное, как было двадцать четыре века назад, когда поднялись у берега башня и стены еще одного древнегреческого поселения. Это Беляус. Впрочем, как называли его сами жители, неизвестно, хотя время донесло до нас имя одного из хозяев усадьбы — Теодора, сына Епифана, сохранившееся на известняковом постаменте статуи богини Гекаты.
Попробуйте спросить о Беляусе любого археолога и тут же услышите фразу: «Ну, лучше всего рассказала бы сама Дашевская...» Древнегреческое городище Беляус бессменный руководитель Донузлавской археологической экспедиции Ольга Давидовна Дашевская начинала изучать в самом начале
На торжественном собрании первокурсников декан истфака, знаменитый археолог Артемий Владимирович Арциховский начал приветственную речь: «Вы будете вспоминать этот день, когда станете уже стариками...» — осекся, оглядев актовый зал, и поправился: «Вернее, уже старухами...» Потому что в зале сидели в основном девушки: это был самый конец июня 1941 года. Мальчики ушли на войну.
В программу занятий для первого курса истфака сама жизнь внесла изменения. Ольга Дашевская научилась, как и ее подруги, дежурившие в пожарной команде, гасить зажигательные бомбы во время налетов немецких самолетов. А в конце октября уже попала на свои первые раскопки — так студенты в шутку называли мобилизацию на рытье противотанковых рвов под Москвой. «Мы работали, а немцы с самолетов сбрасывали листовки. „Дамочки, не копайте ямочки, придут наши таночки, закопают ваши ямочки“, — вспоминает Ольга Давидовна. — А потом пришлось уехать, я очень хотела остаться в Москве, но отец за меня боялся, чуть ли не силой бросил в грузовик, который уходил от нашего дома. И я добиралась до Ташкента, потом до Ашхабада, куда эвакуировался университет».
Ашхабад студенты называли «суп-тропики», от слова «суп», потому что именно этим блюдом им и приходилось в основном питаться. Столовую москвичи прозвали суп-станцией, стоящих в очереди называли супостатами, а супругами — людей, ругающихся из-за супа. Одна из однокурсниц Ольги Давидовны, дочь известного художника Игоря Грабаря, иногда допоздна гуляла и, когда возвращалась в общежитие, ужинала почти пустым супом. И девушка заключала с подругами пари, что выловит хоть одну клецку из котла, — и иногда выигрывала. Они были очень молодыми, и даже война, разлука с домом, голод, непривычный климат, из-за которого много и часто болели, не мог истребить их жизнерадостность.
Здесь же, в окрестностях Ашхабада, студенты впервые участвовали в настоящих раскопках. На сумасшедшей жаре в пустыне раскапывали какие-то погребения, и внешний вид девушек мог бы порадовать самого сурового ревнителя восточных нравов: они смачивали в арыках полотенца с вырезами для глаз и завешивали ими лицо — от обжигающего солнца и пыли.
Год спустя университет перевели в Свердловск, а Ольгу Дашевскую вызвали в Москву — умер ее отец. Уезжать оттуда она больше не стала: в самом МГУ возобновились занятия.
Полоска берега в полутора километрах от села Знаменского Черноморского района полвека назад была «украшена» только небольшим холмом. Неподалеку — рыбацкий стан, вокруг степь. Известный археолог Павел Шульц еще до войны проводил здесь разведку, пытаясь ответить на вопрос: где же были те поселения античного времени, которые снабжали хлебом Херсонес? Древнегреческие надписи указывали на северо-западный Крым. «Когда я впервые попала сюда, то о том, что здесь жили греки и скифы, догадаться можно было только по черепкам в оставшихся от войны окопах да возле пляжа торчал из песка один тесаный камень, — говорит Ольга Дашевская. — Павел Николаевич Шульц предложил мне заняться раскопками здесь. Раньше некоторые ученые даже подозревали древних греков в бахвальстве: они, мол, выдавали жалкие рыбацкие лачуги за что-то значительное и важное». С этих раскопок началось изучение Беляуса. Позже и другие исследователи, и сама Дашевская находили и раскапывали древнегреческие поселения северо-западного Крыма, которых уже известно несколько десятков. В серьезных монографиях и школьных учебниках многие предложения, начинавшиеся со слова «возможно», сменились формулировкой: «как показали археологические исследования...»
Беляус представлял собой пять усадеб, объединенных в один блок. Они были окружены капитальными стенами и снабжены мощными башнями. Скорее всего, даже в относительно мирные времена периодически возникали стычки между поселенцами и скифами. И все-таки к концу III века до н. э. «власть переменилась»: скорее всего, колонисты сами оставили Беляус — здесь не найдены следы пожаров и разрушений, сопутствующих удачному штурму. Новыми хозяевами стали скифы.
Каждый год раскопок в северо-западном Крыму делал ближе и понятнее время, когда с этой земли снимали урожаи пшеницы, ячменя и проса греческие колонисты. Каждый год подтверждал или опровергал какие-то теории и предположения, вносил свои уточнения или подкидывал загадки. Найденные кости животных или рыб могут рассказать об охотничьих трофеях жителей Беляуса, о том, какую домашнюю скотину разводили, насколько успешно рыбачили. Во второй башне были обнаружены три пифоса с чешуей кефали и скумбрии. Эти огромные сосуды, в которых нередко хранилось вино, здесь использовались для засолки рыбы. Профессор Арциховский на своих лекциях объясняет первокурсникам, что знаменитый греческий философ Диоген жил не в бочке, как принято считать, а в пифосе (у греков бочек не было). В свое время большим событием стало открытие могильника Беляуса и его раскопки. Он дал много информации о нескольких веках жизни скифов в этом месте. Немало нашли археологи древнегреческих граффити — надписей, процарапанных на сосудах. Одна из них сохранилась на амфоре из Синопа: житель тех мест Майдат, сын Тиса, обещает явиться к женщине по имени Да.
...За полвека в экспедиции побывало немало людей. Многие до сих пор регулярно переписываются и перезваниваются с Ольгой Давидовной. Были и такие, кто годами приезжал с детьми, и те очень быстро решали, что хотят помогать, а не только проводить время на пляже, по поводу которого Ольге Давидовне как-то сделал комплимент французский гость: дескать, вы выбрали прекрасное место для раскопок, мадам. На что руководитель экспедиции ответила, что выбор сделали древние греки еще в IV веке до нашей эры. В шутку археологи называли разновозрастных ребят в экспедиции «детский сад «Черепок» — им поручалась несложная работа с осколками керамики. Как-то излишне резвого парнишку попросили помочь с разбором и подсчетом костей, и ему оказалось «неслабо» насчитать их 10 тысяч.
В экспедиции знакомились, влюблялись, играли свадьбы. «В позапрошлом сезоне парень из Донецка, откуда много лет приезжает на Беляус группа, женился на девушке из Москвы, — приводит пример Ольга Дашевская.
— Праздновали здесь, все украсили гирляндами, невеста была в белом платье, правда, босиком. В экспедиции сложилось много своих обычаев. Скажем, если кому-то исполнялось 16 лет, мы выписывали и выдавали ему паспорт, а молодоженам — брачное свидетельство со смешными надписями. Тем, кто приезжал вторично, вручали эмблемы с латинским девизом — известное изречение „В здоровом теле здоровый дух“ остроумный и талантливый заместитель начальника экспедиции Анатолий Голенцов переделал в иное: „В черном теле здоровый дух“. Имелось в виду, конечно, не то, что всех держали в черном теле, — просто каждый, проводя немало часов под солнцем, со временем загорал до черноты».
Как-то на Беляус наведались коллеги из Алушты, занимавшиеся подводной археологией. Они знали, что в тот год экспедиция была самой многочисленной за все время и жить просто негде. Потому привезли с собой... старый диван, поставили его за холмом и обосновались с комфортом.
Когда-то весело праздновали День археолога — со спектаклями и переодеванием в древних греков. А вот традиция отмечать день Донузлавской экспедиции, собираясь 1 января дома у Ольги Давидовны, осталась до сих пор. Приходят обычно человек 40, однажды в квартире поместились и 60. «Существует у нас Беляуское братство, члены которого помогают друг другу, — делится Ольга Давидовна. — Например, как-то все вместе собрали деньги, чтобы на Беляус из Петербурга смог приехать сын одной из участниц экспедиции. Она осталась без мужа, и средств, чтобы отправить сюда сына, который уже был на Беляусе и просился снова, у нее просто не было. В благодарность она написала мне, что ее дом открыт для всех членов экспедиции. И действительно, принимает тех, кто приехал в Санкт-Петербург, даже если незнакома с ними».
За полвека для самой Ольги Давидовны Беляус стал чем-то большим, нежели местом, где она работает. Прошлый год был единственным, когда она пропустила археологический сезон из-за болезни. Но этим летом снова была на Беляусе — наверное, древнее поселение оказалось для нее самым лучшим лекарством из всех.
Наталья Якимова, «1К»
Комментарии
Отправить комментарий