Холодовка — село тёплое
Холодовка — небольшое село, которое действительно находится на северных склонах горы Малый Агармыш. Но названо оно так не из-за природных особенностей, а по фамилии крымского партизана. Отрадно, что почти все жители села помнят о Никите Игнатьевиче Холоде.
Просыпаются холодовцы рано — надо скотину выгонять, до жары на огороде поработать. Да и на ранний автобус в Судак успеть, отвезти дары этих самых огородов. А помоложе кто — на работу на курортных стройках... Потому, хотя я попал в Холодовку довольно рано, местные жители были на ногах
и собеседников оказалось много. Но так получилось, что невольным моим гидом по селу оказался уроженец здешних мест Фёдор Емельянович Лазейкин.
В свои 76 лет он очень подвижен и общителен. Он провёл меня по всем пяти улицам Холодовки, показал могилу Н. И. Холода, на которой, увы, даже нет таблички.
Никита Холод
Никита Холод родился недалеко от Запорожья в 1895 году, но накануне первой мировой войны его семья переехала в Старый Крым. Жить было трудно, и Никита пошёл на заработки в Севастополь. Скопив денег, вернулся домой и поступил в старокрымскую учительскую семинарию. Но поучиться не успел — забрали на фронт. После революции Холод вернулся, но вскоре вновь ушёл воевать — в Красную Армию. В 1922 году ему поручили создать в Старом Крыму детскую трудовую колонию. Макаренко знают все, а директора сотен других таких колоний для беспризорников остались безвестными. Но Холода помнят, ведь именно он организовывал школы в крымских сёлах, возглавлял Старокрымское районо перед войной.
После её начала он сформировал и возглавил истребительный батальон, а с ноября 1941 года стал командиром группы Старокрымского партизанского отряда. Она занималась дальней разведкой, установлением связи между отрядами, обеспечением партизан продовольствием. И одной из первых в Крыму вступила в бой с фашистами. При схватках с врагом командир группы всегда был примером отваги и бесстрашия. Погиб Никита Игнатьевич в апреле 1942 года в бою при освобождении пленных советских солдат. Иначе Холод поступить не мог — конвой гнал молодых воинов, может, вчерашних учеников Никиты Игнатьевича.
Именем отважного партизана и талантливого педагога названы улица в Старом Крыму и вот это село. А до 1944 года Холодовка называлась Османчик и жили тут крымские болгары. Но в июне того же года их выселили. «После болгар много овец осталось, — вспоминает Фёдор Лазейкин. — Пасти надо было, вот председатель колхоза матери моей и сказал, мол, пора и Федьке работать...». Потому и пошёл Лазейкин в школу аж в декабре. А потом всё работал и работал — до пенсии в несколько сотен гривен. Трудиться пришлось и во время службы в армии — на строительстве МГУ, на секретных объектах на Урале и в руднике. Только в 1963 году вернулся в Крым. В лесхозе много сил своих оставил, в совхозе «Грушевском» работал. «Вон до той лесополосы сады были, вон там — виноградники», — окидывает натруженной ладонью предгорный окоём дед Фёдор. Хозяйство специализировалось на виноградарстве и скотоводстве, сады разводили — из исконных крымских сортов груш и яблок.
Многие очень хорошо отзываются о бывшем председателе колхоза Григории Аркадьевиче Сотникове. «Это был человек с большой буквы, — рассказывают наперебой бабушки у магазина. — Никогда не сидел в кабинете, всё в поле да саду.
И людей знал, их характеры. Честный был, фронтовик-инвалид. В 1967 году стряслась беда — погиб колхозник, так он сам ушёл из председателей. А на него молиться надо было...». Именно в бытность Сотникова стал колхоз совхозом, заработал свой первый миллион. Но получалось, что с его уходом начался упадок, председатели уже не болели делом. Да и люди расслабились.
А потом грянули и вообще страшные времена развала, и их изжога ощущается до наших дней. Пенсионеры, отдавшие силы плодородию земель и буйству садов, остались почти у разбитого корыта, но со сладкими обещаниями. «Обида нас гложет, — сетуют старики. — Забрали все машины из гаража, даже не на чем на кладбище гроб отвезти. В коммунхозе машин нет, все у частников, в работе или просто сданы в металлолом».
Бросилось в глаза — много в Холодовке детей дошкольного возраста. Много пенсионеров. И нет молодёжи. Ларчик открылся просто: всё работоспособное население на работах в Судаке и на других курортах. Из города только в Холодовку каждое утро приезжают четыре автобуса и увозят молодёжь на частные стройки, на службу в уже построенных пансионатах и гостиницах. А дети остаются на попечении дедушек и бабушек. В селе нет ни детсада, ни школы. Ближайшая — в Грушевке. В селе только ФАП, два магазинчика и почтовое отделение.
Почту как раз привезли, и я понял, что Холодовка наверняка самое читающее село. Популярны «Вестник Пенсионного фонда», «Кырым» и «Крымская правда». А вообще и приезжих в Холодовке достаточно. Красоты горных лесов и предгорных степей привлекают сюда туристов, на ставках на Сухом Индоле сидят рыбаки. Какие-то скрытые силы приманивают сюда экстрасенсов, они говорят, что тут мощная энергетика. В селе живёт ведун-целитель, а несколько лет назад поселились в нём то ли кришнаиты, то ли индуисты. Со славянскими лицами, правда.
Один такой приверженец восточных религий встретился мне на горочке в окрестностях села. Закрыв глаза, он играл на дудочке какой-то псевдовосточный мотивчик. Прошёл мимо — ни один глаз не открыл «индус». «Наверное, в нирване», — подумалось мне.
Оглянувшись, вспомнил я лица старика Лазейкина, бабушек и их внуков у почты, других людей, живущих на реальной земле, в реальной Холодовке. Селе тёплом и красивом. Но чуть грустном, как звук той дудочки...
Просыпаются холодовцы рано — надо скотину выгонять, до жары на огороде поработать. Да и на ранний автобус в Судак успеть, отвезти дары этих самых огородов. А помоложе кто — на работу на курортных стройках... Потому, хотя я попал в Холодовку довольно рано, местные жители были на ногах
и собеседников оказалось много. Но так получилось, что невольным моим гидом по селу оказался уроженец здешних мест Фёдор Емельянович Лазейкин.В свои 76 лет он очень подвижен и общителен. Он провёл меня по всем пяти улицам Холодовки, показал могилу Н. И. Холода, на которой, увы, даже нет таблички.
Никита Холод
Никита Холод родился недалеко от Запорожья в 1895 году, но накануне первой мировой войны его семья переехала в Старый Крым. Жить было трудно, и Никита пошёл на заработки в Севастополь. Скопив денег, вернулся домой и поступил в старокрымскую учительскую семинарию. Но поучиться не успел — забрали на фронт. После революции Холод вернулся, но вскоре вновь ушёл воевать — в Красную Армию. В 1922 году ему поручили создать в Старом Крыму детскую трудовую колонию. Макаренко знают все, а директора сотен других таких колоний для беспризорников остались безвестными. Но Холода помнят, ведь именно он организовывал школы в крымских сёлах, возглавлял Старокрымское районо перед войной.После её начала он сформировал и возглавил истребительный батальон, а с ноября 1941 года стал командиром группы Старокрымского партизанского отряда. Она занималась дальней разведкой, установлением связи между отрядами, обеспечением партизан продовольствием. И одной из первых в Крыму вступила в бой с фашистами. При схватках с врагом командир группы всегда был примером отваги и бесстрашия. Погиб Никита Игнатьевич в апреле 1942 года в бою при освобождении пленных советских солдат. Иначе Холод поступить не мог — конвой гнал молодых воинов, может, вчерашних учеников Никиты Игнатьевича.
Именем отважного партизана и талантливого педагога названы улица в Старом Крыму и вот это село. А до 1944 года Холодовка называлась Османчик и жили тут крымские болгары. Но в июне того же года их выселили. «После болгар много овец осталось, — вспоминает Фёдор Лазейкин. — Пасти надо было, вот председатель колхоза матери моей и сказал, мол, пора и Федьке работать...». Потому и пошёл Лазейкин в школу аж в декабре. А потом всё работал и работал — до пенсии в несколько сотен гривен. Трудиться пришлось и во время службы в армии — на строительстве МГУ, на секретных объектах на Урале и в руднике. Только в 1963 году вернулся в Крым. В лесхозе много сил своих оставил, в совхозе «Грушевском» работал. «Вон до той лесополосы сады были, вон там — виноградники», — окидывает натруженной ладонью предгорный окоём дед Фёдор. Хозяйство специализировалось на виноградарстве и скотоводстве, сады разводили — из исконных крымских сортов груш и яблок.
Многие очень хорошо отзываются о бывшем председателе колхоза Григории Аркадьевиче Сотникове. «Это был человек с большой буквы, — рассказывают наперебой бабушки у магазина. — Никогда не сидел в кабинете, всё в поле да саду.
И людей знал, их характеры. Честный был, фронтовик-инвалид. В 1967 году стряслась беда — погиб колхозник, так он сам ушёл из председателей. А на него молиться надо было...». Именно в бытность Сотникова стал колхоз совхозом, заработал свой первый миллион. Но получалось, что с его уходом начался упадок, председатели уже не болели делом. Да и люди расслабились.
А потом грянули и вообще страшные времена развала, и их изжога ощущается до наших дней. Пенсионеры, отдавшие силы плодородию земель и буйству садов, остались почти у разбитого корыта, но со сладкими обещаниями. «Обида нас гложет, — сетуют старики. — Забрали все машины из гаража, даже не на чем на кладбище гроб отвезти. В коммунхозе машин нет, все у частников, в работе или просто сданы в металлолом».
Бросилось в глаза — много в Холодовке детей дошкольного возраста. Много пенсионеров. И нет молодёжи. Ларчик открылся просто: всё работоспособное население на работах в Судаке и на других курортах. Из города только в Холодовку каждое утро приезжают четыре автобуса и увозят молодёжь на частные стройки, на службу в уже построенных пансионатах и гостиницах. А дети остаются на попечении дедушек и бабушек. В селе нет ни детсада, ни школы. Ближайшая — в Грушевке. В селе только ФАП, два магазинчика и почтовое отделение.
Почту как раз привезли, и я понял, что Холодовка наверняка самое читающее село. Популярны «Вестник Пенсионного фонда», «Кырым» и «Крымская правда». А вообще и приезжих в Холодовке достаточно. Красоты горных лесов и предгорных степей привлекают сюда туристов, на ставках на Сухом Индоле сидят рыбаки. Какие-то скрытые силы приманивают сюда экстрасенсов, они говорят, что тут мощная энергетика. В селе живёт ведун-целитель, а несколько лет назад поселились в нём то ли кришнаиты, то ли индуисты. Со славянскими лицами, правда.
Один такой приверженец восточных религий встретился мне на горочке в окрестностях села. Закрыв глаза, он играл на дудочке какой-то псевдовосточный мотивчик. Прошёл мимо — ни один глаз не открыл «индус». «Наверное, в нирване», — подумалось мне.
Оглянувшись, вспомнил я лица старика Лазейкина, бабушек и их внуков у почты, других людей, живущих на реальной земле, в реальной Холодовке. Селе тёплом и красивом. Но чуть грустном, как звук той дудочки...
Сергей Ткаченко, «Крымская Правда»
Комментарии
Отправить комментарий