Центральный рынок — чрево Симферополя
Главный базар Крыма видно даже из космоса. Хаос и суета — вот две силы, которые приводят в движение этот муравейник. Здесь есть свои «проспекты» и «улицы», микрорайоны компактной национальной торговли, мастерские и отхожие места. И всюду — жизнь.
«Чрево Парижа» — так называл главный продовольственный рынок города писатель Эмиль Золя. У Симферополя тоже есть свое «чрево» — Центральный рынок. На десяти гектарах в центре города находятся 2258 (!) торговых мест. Если постоять у каждого прилавка хотя бы минуту — для поверхностного ознакомления с ассортиментом — полный осмотр рынка займет пять рабочих дней! Главное торжище Крыма — это целый лабиринт бутиков с одеждой, ларьков с шаурмой, прилавков с нижним бельем и раскладных столов «все по рублю». Здесь, в толкотне и давке, сбываются чьи-то мечты о новых туфельках или красивой люстре. Здесь вспыхивают конфликты, завязываются романы и сколачивают капиталы.
Возле дверей кабака, навытяжку, сложив руки на груди, прикрытой полосатым свитером, лежит человек. Прямо перед его лицом цокают каблуки женских туфелек и шаркают подошвы мужских башмаков. Он спит. Рядом два прозрачных пакета — один с фасованной мукой, а второй с болгарским перцем. Внутри кабака — пластиковые столы и стулья, низкая барная стойка, запах пота, смешанный с резким запахом спирта. Дышать тяжело. Водку наливают в пластиковые стаканчики, а пиво — в большие бокалы, которые раздавал бесплатно один из производителей алкоголя. Самые ходовые товары — водка и шоколад, его продают по дольке. Стоит закуска гривну. «Остограммиться» бегают многие, особенно когда становится холодно.
«Накатят грамм сто, а потом уже бутылку берут и пьют за прилавком», — рассказывает худенькая девушка-продавщица, привыкшая к сальным комплиментам, как ее клиенты — к выпивке.
Водку пьют, когда холодно, а пиво, когда жарко. И просто от скуки, обмывая сделку, и для настроения.
«А ты постой здесь, — тянет меня за рукав к прилавку не совсем трезвый продавец инструмента Вася. — Сейчас еще х.йня, а вот зимой, когда всю рожу обсыпет, потому что работаешь постоянно больным или простывшим... Вот тогда и поймешь, почему многие пьют».
Читайте также: Как я работал грузчиком в Симферополе
Василий — реализатор. Торгует отвертками, молотками, плоскогубцами, ножницами по металлу, пилками... Весь список товара занимает несколько листов в клетку. Буквы лепятся одна к другой, напротив названий — цифры, стоимость, значит. Тайком от хозяина вместе с польским инструментом Вася продает китайский. Левая его «зарплата» намного превышает официальные 7 процентов от выручки. И это не зазорно, потому что «все так делают» и вообще — «или ты на.бешь, или тебя». Последнее — один из старых законов рынка. Дурят друг друга и клиента. В основном, конечно, клиента. На весовых товарах помогают пресловутые гирьки с пустотой внутри, а ловкие продавщицы по-прежнему незаметно тянут за мешочек на весах, добавляя граммов 100–150 к килограмму того же печенья. Реализаторы обманывают и владельцев торговых точек, а те борются с воровством как могут.
«Хозяева в открытую говорят, что тот продавец, который будет „стучать“ на других, получит премию 100 долларов в конце месяца, — рассказывает Инга, торгующая „настоящими“ элитными духами — от 50 гривен за флакон. — И таких хватает. На телефон вечером звонят и закладывают друг друга».
Между узкими рыночными рядами локомотивами проносятся тележки грузчиков. Вместо гудков — протяжные и громкие крики: «Ноооги!». Так грузчики призывают посетителей рынка беречь нижние конечности. Отпрянул в сторону — и тележка, груженная картонными паками с банками консервированной кукурузы и зеленого горошка, пролетает мимо.
Читайте также: Рынки и базары Симферополя
Рынок манит не только малообеспеченных, голодных и карманников. Здесь зрительский зал и трапезная для многих городских сумасшедших. Распугивая покупателей, по рядам передвигается умалишенная: нечесаные волосы, прыгающий с точки на точку взгляд, мужские сапоги и брюки. Сверху — болоньевая куртка с яркими оранжевыми полосами, такие носили в середине девяностых. Передвигается — это слово наиболее точно описывает ее манеру ходьбы: неравномерные шаги, медленные покачивания из стороны в стороны, а затем резкие прыжки, как через лужу. Правда, луж здесь нет. Сумасшедшая орет и непонятно с кем ругается матом, вытягивая вперед немытую руку.
«Светка, иди отсюда нах.й, — это кому-то из продавцов надоело терять клиентов. — Дура, лечись иди».
«Сам иди», — отвечает Светка и добавляет такое хитросплетение нецензурных слов, что становится не по себе. Посылавший ее мужик угрожающе выдвигается из-за наспех сделанного прилавка (два составленных вместе ящика) — и Светка с воплями исчезает за киоском «Союзпечати».
Вытягивая сломанную лапу, через дорогу скачет кудлатый пес, при каждом прыжке подпрыгивают его уши, а хвост, несмотря на все выпавшие на собачью долю беды, — пистолетом. Останавливается возле бордюра и лакает воду из лужи, в которой отражается синий кусок неба. По небу от красного языка расходятся круги. Присев на перевернутую коробку из-под апельсинов, пожилой мужчина торгует жгучим красным перцем. Заметив собаку, вытягивает руку, чтобы погладить. Он, как и многие его «коллеги», жалуется на жизнь, ругает рынок, который «в печенках сидит» и... каждый день приходит сюда, раздобыв любой, даже самый неходовой товар.
«Бегут сюда, чтобы с голоду не сдохнуть, — объясняет Алексей Макарыч, в прошлом — прапорщик, а сейчас — пенсионер. — Когда жрать захочешь, все, что осталось в доме, вынесешь, купишь товар и будешь потом перепродавать с накруткой в двадцать копеек».
«Рынок на самом деле затягивает, — не соглашается с Макарычем частный предприниматель Александра — она владеет магазинчиком и двумя столами с одеждой. — Я сюда почти пятнадцать лет назад пришла. Реализатором. Потом с девочками в Москву поехала, сумки с зимними вещами привезли. Так потихоньку раскрутилась. Сейчас сама в магазине работаю, а на столы продавцов взяла. Может, и они когда-то вырастут, как я — до хозяйки».
Переварив нашествие людей и выблевав на проезжую часть и окрестности мусор и хлам, рынок, как в одеяло, закутывается в темноту. Но даже ночью здесь есть жизнь. Ходят сторожа, работают несколько точек общепита, предлагая клиентам еще утренние пирожки, пропитанные жирным и холодным маслом. Ночь коротка: уже к четырем утра оптовики привозят на рынок овощи и фрукты, реализаторы затариваются товаром — и колесо торговли снова вертится.
Центральный рынок заложили в 1957 году, к сорокалетию Октябрьской революции. Конечно, базар никак не связан с делами 1917 года. Просто старый рынок, который находился на месте нынешнего сквера Тренева, стал слишком мал для растущего города, а закладку нового торжища приурочили к памятной дате.
«Чрево Парижа» — так называл главный продовольственный рынок города писатель Эмиль Золя. У Симферополя тоже есть свое «чрево» — Центральный рынок. На десяти гектарах в центре города находятся 2258 (!) торговых мест. Если постоять у каждого прилавка хотя бы минуту — для поверхностного ознакомления с ассортиментом — полный осмотр рынка займет пять рабочих дней! Главное торжище Крыма — это целый лабиринт бутиков с одеждой, ларьков с шаурмой, прилавков с нижним бельем и раскладных столов «все по рублю». Здесь, в толкотне и давке, сбываются чьи-то мечты о новых туфельках или красивой люстре. Здесь вспыхивают конфликты, завязываются романы и сколачивают капиталы.
Возле дверей кабака, навытяжку, сложив руки на груди, прикрытой полосатым свитером, лежит человек. Прямо перед его лицом цокают каблуки женских туфелек и шаркают подошвы мужских башмаков. Он спит. Рядом два прозрачных пакета — один с фасованной мукой, а второй с болгарским перцем. Внутри кабака — пластиковые столы и стулья, низкая барная стойка, запах пота, смешанный с резким запахом спирта. Дышать тяжело. Водку наливают в пластиковые стаканчики, а пиво — в большие бокалы, которые раздавал бесплатно один из производителей алкоголя. Самые ходовые товары — водка и шоколад, его продают по дольке. Стоит закуска гривну. «Остограммиться» бегают многие, особенно когда становится холодно.
«Накатят грамм сто, а потом уже бутылку берут и пьют за прилавком», — рассказывает худенькая девушка-продавщица, привыкшая к сальным комплиментам, как ее клиенты — к выпивке.
Водку пьют, когда холодно, а пиво, когда жарко. И просто от скуки, обмывая сделку, и для настроения.
«А ты постой здесь, — тянет меня за рукав к прилавку не совсем трезвый продавец инструмента Вася. — Сейчас еще х.йня, а вот зимой, когда всю рожу обсыпет, потому что работаешь постоянно больным или простывшим... Вот тогда и поймешь, почему многие пьют».
Читайте также: Как я работал грузчиком в Симферополе
Василий — реализатор. Торгует отвертками, молотками, плоскогубцами, ножницами по металлу, пилками... Весь список товара занимает несколько листов в клетку. Буквы лепятся одна к другой, напротив названий — цифры, стоимость, значит. Тайком от хозяина вместе с польским инструментом Вася продает китайский. Левая его «зарплата» намного превышает официальные 7 процентов от выручки. И это не зазорно, потому что «все так делают» и вообще — «или ты на.бешь, или тебя». Последнее — один из старых законов рынка. Дурят друг друга и клиента. В основном, конечно, клиента. На весовых товарах помогают пресловутые гирьки с пустотой внутри, а ловкие продавщицы по-прежнему незаметно тянут за мешочек на весах, добавляя граммов 100–150 к килограмму того же печенья. Реализаторы обманывают и владельцев торговых точек, а те борются с воровством как могут.
«Хозяева в открытую говорят, что тот продавец, который будет „стучать“ на других, получит премию 100 долларов в конце месяца, — рассказывает Инга, торгующая „настоящими“ элитными духами — от 50 гривен за флакон. — И таких хватает. На телефон вечером звонят и закладывают друг друга».
Между узкими рыночными рядами локомотивами проносятся тележки грузчиков. Вместо гудков — протяжные и громкие крики: «Ноооги!». Так грузчики призывают посетителей рынка беречь нижние конечности. Отпрянул в сторону — и тележка, груженная картонными паками с банками консервированной кукурузы и зеленого горошка, пролетает мимо.
Читайте также: Рынки и базары Симферополя
Рынок манит не только малообеспеченных, голодных и карманников. Здесь зрительский зал и трапезная для многих городских сумасшедших. Распугивая покупателей, по рядам передвигается умалишенная: нечесаные волосы, прыгающий с точки на точку взгляд, мужские сапоги и брюки. Сверху — болоньевая куртка с яркими оранжевыми полосами, такие носили в середине девяностых. Передвигается — это слово наиболее точно описывает ее манеру ходьбы: неравномерные шаги, медленные покачивания из стороны в стороны, а затем резкие прыжки, как через лужу. Правда, луж здесь нет. Сумасшедшая орет и непонятно с кем ругается матом, вытягивая вперед немытую руку.
«Светка, иди отсюда нах.й, — это кому-то из продавцов надоело терять клиентов. — Дура, лечись иди».
«Сам иди», — отвечает Светка и добавляет такое хитросплетение нецензурных слов, что становится не по себе. Посылавший ее мужик угрожающе выдвигается из-за наспех сделанного прилавка (два составленных вместе ящика) — и Светка с воплями исчезает за киоском «Союзпечати».
Вытягивая сломанную лапу, через дорогу скачет кудлатый пес, при каждом прыжке подпрыгивают его уши, а хвост, несмотря на все выпавшие на собачью долю беды, — пистолетом. Останавливается возле бордюра и лакает воду из лужи, в которой отражается синий кусок неба. По небу от красного языка расходятся круги. Присев на перевернутую коробку из-под апельсинов, пожилой мужчина торгует жгучим красным перцем. Заметив собаку, вытягивает руку, чтобы погладить. Он, как и многие его «коллеги», жалуется на жизнь, ругает рынок, который «в печенках сидит» и... каждый день приходит сюда, раздобыв любой, даже самый неходовой товар.
«Бегут сюда, чтобы с голоду не сдохнуть, — объясняет Алексей Макарыч, в прошлом — прапорщик, а сейчас — пенсионер. — Когда жрать захочешь, все, что осталось в доме, вынесешь, купишь товар и будешь потом перепродавать с накруткой в двадцать копеек».
«Рынок на самом деле затягивает, — не соглашается с Макарычем частный предприниматель Александра — она владеет магазинчиком и двумя столами с одеждой. — Я сюда почти пятнадцать лет назад пришла. Реализатором. Потом с девочками в Москву поехала, сумки с зимними вещами привезли. Так потихоньку раскрутилась. Сейчас сама в магазине работаю, а на столы продавцов взяла. Может, и они когда-то вырастут, как я — до хозяйки».
Переварив нашествие людей и выблевав на проезжую часть и окрестности мусор и хлам, рынок, как в одеяло, закутывается в темноту. Но даже ночью здесь есть жизнь. Ходят сторожа, работают несколько точек общепита, предлагая клиентам еще утренние пирожки, пропитанные жирным и холодным маслом. Ночь коротка: уже к четырем утра оптовики привозят на рынок овощи и фрукты, реализаторы затариваются товаром — и колесо торговли снова вертится.
Центральный рынок заложили в 1957 году, к сорокалетию Октябрьской революции. Конечно, базар никак не связан с делами 1917 года. Просто старый рынок, который находился на месте нынешнего сквера Тренева, стал слишком мал для растущего города, а закладку нового торжища приурочили к памятной дате.
Кирилл Железнов, «Республика»
Читайте также:
