Село Лоховка в Крыму
В крымское село Лоховка приезжают, чтобы сфотографироваться на фоне таблички с названием, а жители этого села скрывают свое происхождение.
Лох, оказывается, многозначное слово. И согласно словарям, значит оно совсем не то, что вы подумали. Этимологический словарь говорит, что слово «лох» было заимствовано из финского или корейского языков и значит «отощавший лосось после нереста в реках». Второе значение — «дикая маслина». Именно благодаря маслинам получило свое название крымское село Лоховка. Но жителям села от этого не легче. Из-за смешного названия соседи смотрят на них свысока, а сами селяне гадают — как же им называть себя, чтобы звучало необидно: лоховцы или лоховчане?
В крымской Лоховке лохов нет — ни в первом значении, ни во втором, ни в известном всем народном. Зато есть интернет и мобильная связь, хоть и никудышная. Еще здесь есть девять улиц и больше сотни домов. Местные ребятишки с утра заняты по хозяйству, а после обеда плещутся на канале, в нескольких километрах от села. А любимое развлечение лоховских тинейджеров — карты, семечки и дискотеки в местном клубе два раза в неделю. Сегодня клуб закрыт, а значит, вечером будут карты и семечки. Кожурой от семечек засеяна площадь перед сельским магазином. Рядом с крыльцом, подпирая стену, пьет пиво угрюмый мужик.
Лоховка (до 1948 года Менгермен) — село в Советском районе Крыма, входит в состав Красногвардейского сельского совета.
— Здравствуйте! Мы из газеты, хотим написать про ваше село, — присаживаюсь рядом.
— А че про нас писать-то? Знаменитости тут не живут, олигархи тоже, — недоумевает он.
На шум из магазина выходит миловидная женщина средних лет в синем переднике с рюшами. Знакомимся: Елена, живет в Лоховке с самого рождения. Узнав суть вопроса, включается в разговор.
— Раньше здесь много было серебристого лоха, маслин. Знаешь, почему серебристый? Когда ветер дует...
— В магазине кто-нибудь есть? — за спиной у Елены покупательница просовывает голову в распахнутую дверь.
— Нет никого, — с досадой отвечает продавщица и, не обращая внимания на посетительницу, как ни в чем не бывало, продолжает: — Так вот, листья на ветру переливаются, кажется, будто сделаны из серебра. Потом, когда начали дома строить, все вырубили. Лох остался только в лесополосе, и то — днем с огнем не сыщешь.
Впрочем, объяснять каждому, откуда взялось название деревни, не будешь. Возникают курьезы.
— У нас на въезде табличка — Лоховка. Бывает, смотрим, красивая машина подъезжает. Тормознули — значит, будут фотографироваться рядом с указателем. Приезжали как-то байкеры, шесть или восемь мотоциклов. Все крутые! Остановились и позируют возле таблички! — Елена гримасничает, изображая байкеровскую фотосессию. — Дикари дикарями.
Продавщица щурится на солнце, ветер развевает кудри, синий фартук подчеркивает цвет глаз, за спиной в робком ожидании — немолодая покупательница с авоськой. Картина в лучших традициях соцреализма.
— Да мы уже привыкли. А что делать? Бывает, приезжаем куда-нибудь, люди спрашивают, вы откуда? Мы говорим: да бывшая красногвардейская фабрика. А то — Лоховка! Неудобно же!
— Хватит трепаться, иди работай! — на пороге появляется новая покупательница.
— Если ты за хлебом, то хлеба нет. А, ты на диете? На крупе? — гогочет продавщица. — Да вы к библиотекарше нашей сходите, Любови Васильевне, может, она чего интересного расскажет.
Как пройти в библиотеку? В Лоховке этим вопросом никого не смутишь. Каждый не только подскажет дорогу в храм знаний, но и укажет, где живет библиотекарь.
— Вы знаете, у нас многие любят читать, за книгами ходит и стар, и млад, — рассказывает похожая на подростка библиотекарь Любовь Яцула. — В основном, историческую литературу предпочитают, детективы любят, романы любовные, по школьной программе книжки часто берут. С младшими школьниками мы и рисуем, и поделки делаем, есть у нас кружок «Мишкина книжка» по ремонту книг. С подростками сложнее — им неинтересно лепить, рисовать, им развлекаться хочется.
В избе-читальне — две комнаты. В одной выставка детских поделок и рисунков. В другой — стеллажи с книгами.
— В нашей библиотеке книг немного, пополняется абонемент нечасто, но, знаете, многие нам дарят книги, — не без гордости отмечает библиотекарь и исчезает между стеллажами. Возвращается с толстой папкой.
— Здесь история Лоховки, информацию собирала по крупицам. Вот только точную дату рождения села узнать так и не удалось — сведений об этом нигде нет. Село считается немецким, немцы здесь жили еще до войны.
От волнения у библиотекаря дрожит голос: волнуется, будто школьница на экзамене.
— Знаете, к нам никогда еще из газеты не приезжали. Я с журналистами впервые общаюсь, — признается она. — Сама-то из Нижнегорского, работала в Симферополе. Потом вышла замуж и оказалась здесь.
К названию села Любовь Васильевна давно привыкла.
— В газетах писали, что наше село хотят переименовать. Но это же нереально. Представляете, сколько надо поменять паспортов! Может, пообщаетесь лучше с нашим деревенским долгожителем?
Двор старожила Ивана Соловьева, прожившего в селе почти шестьдесят лет, охраняют три шавки. Заходятся звонким долгим лаем, однако, прежде чем хозяин протягивает для приветствия руку, проходит много времени. На вид Ивану Александровичу больше шестидесяти не дашь, хотя по паспорту ему уже 82 года.
— Вы что, про нас писать будете? — удивляется он и чешет затылок. — А вообще, хочешь, расскажу, как я сюда попал? Родился в Самаре, служил за границей. Вдруг получаю письмо из Крыма — родители пишут, что переехали. Думаю, как хорошо! Приехал осенью, в два часа ночи, в Советское. В форме, красавец, — Соловьев хитро щурит глаз и берет меня под локоть. — Спрашиваю, где вокзал? Как увидел, дурно стало: горит один фонарь, люди на корточках сидят. После заграницы-то. Автобусов нет, машин тоже. Пришлось идти пешком. Пустырь, бурьян. Наш Самара-городок в сто раз лучше: Волга там, леса — красиво. А в Лоховке тогда только первую улицу начали отстраивать.
Дед тяжело вздыхает и тянет носом жаркий воздух. Где-то кричит петух. Мимо проносятся пегие гуси, хлопая крыльями-парусами.
— Я же на следующий день уехать хотел — так мне здесь все противно было.
— Почему остались?
Иван Александрович по-мальчишечьи улыбается.
— Познакомился с девушкой, влюбился. И 47 лет здесь проработал.
— Название такое некрасивое — «Лоховка», такое ощущение, будто здесь лохи живут! — рассуждает крымская татарка Фаина. С соседкой Екатериной Михайловной они отдыхают на лавочке в тени раскидистого дерева.
— А на самом деле?
Вместо ответа Фаина смеется белозубым ртом.
— Вишневое, Яблочное, а то — Лоховка, — будто не слыша вопроса, продолжает она. — Мои родственники приезжают и говорят: «Боже мой, Лоховка! Наверное, одни лохи живут!» Приходится оправдываться. Назвали бы по-другому, а то аж неудобно. Куда ни приедешь, в ту же больницу, или устраиваться на работу, все удивляются. Стараемся не говорить, откуда, стесняемся.
Рядом с покосившимся домом местный житель Алик вбивает в землю столбы для нового забора. Рассказывают, будто раньше в Лоховке не было ни заборов, ни оград. Живность свободно разгуливала по дворам, свиноматка могла забрести в чужой дом и там опороситься. Зато сейчас свою жизнь принято прятать от посторонних глаз — в каждом дворе по две-три собаки. Вот Алик и старается. Он переехал в Лоховку из соседнего Золотого поля — за родителями.
— А как называют тех, кто живет в Лоховке?
Алик на мгновенье перестает копать.
— Лоховцы... лоховчане, — сбивается он и хмурится. — Раньше село Маслиновкой называлось, это сейчас — Лоховка. Не знаю, вон, завклубша идет, у нее спросите.
Заведующая деревенским клубом, пышногрудая брюнетка, строго одетая (черный низ, белый верх) спешит на автобус. Успевает бросить через плечо невнятное «мне некогда», только ее и видели. Поехала отрабатывать свои полставки «хореографа» в соседнем селе.
Вместо завклуба удается побеседовать со школьником Эльмурзой. Коренастый паренек давно ходит за нами по пятам, внимательно наблюдает со стороны, прислушивается к разговорам. Он оказывается единственным за сегодняшний день человеком, у кого название села не вызывает дурацких ассоциаций.
— А чего мне стесняться?! Я читал в словарях, что «лох» — это по-немецки дерево. Так что не стесняюсь. А смеются от незнания.
Эльмурза скуп на слова и эмоции. Улыбка на его лице появляется лишь однажды, когда делится своими планами на будущее.
— Я поваром хочу стать, потому что хорошо готовлю. Вот, недавно освоил торты — мама научила. Мечтаю работать в «пятизирковом» ресторане.
Памятник младшему лейтенанту летчику Юрию Петровичу Шумскому. В 1942 году немцы сбили его самолет аккурат рядом с Лоховкой (тогда село называлось Менгермен). Тело летчика нашли и похоронили местные жители на сельском кладбище. В советское время над могилой шефствовали лоховские школьники (кстати, ухаживают до сих пор).
Наталья Сегал, ассистент кафедры русского, славянского и общего языкознания ТНУ им. Вернадского:
Мария, село Золотое поле:
Лох, оказывается, многозначное слово. И согласно словарям, значит оно совсем не то, что вы подумали. Этимологический словарь говорит, что слово «лох» было заимствовано из финского или корейского языков и значит «отощавший лосось после нереста в реках». Второе значение — «дикая маслина». Именно благодаря маслинам получило свое название крымское село Лоховка. Но жителям села от этого не легче. Из-за смешного названия соседи смотрят на них свысока, а сами селяне гадают — как же им называть себя, чтобы звучало необидно: лоховцы или лоховчане?
В крымской Лоховке лохов нет — ни в первом значении, ни во втором, ни в известном всем народном. Зато есть интернет и мобильная связь, хоть и никудышная. Еще здесь есть девять улиц и больше сотни домов. Местные ребятишки с утра заняты по хозяйству, а после обеда плещутся на канале, в нескольких километрах от села. А любимое развлечение лоховских тинейджеров — карты, семечки и дискотеки в местном клубе два раза в неделю. Сегодня клуб закрыт, а значит, вечером будут карты и семечки. Кожурой от семечек засеяна площадь перед сельским магазином. Рядом с крыльцом, подпирая стену, пьет пиво угрюмый мужик.
Лоховка (до 1948 года Менгермен) — село в Советском районе Крыма, входит в состав Красногвардейского сельского совета.
— Здравствуйте! Мы из газеты, хотим написать про ваше село, — присаживаюсь рядом.
— А че про нас писать-то? Знаменитости тут не живут, олигархи тоже, — недоумевает он.
На шум из магазина выходит миловидная женщина средних лет в синем переднике с рюшами. Знакомимся: Елена, живет в Лоховке с самого рождения. Узнав суть вопроса, включается в разговор.
— Раньше здесь много было серебристого лоха, маслин. Знаешь, почему серебристый? Когда ветер дует...
— В магазине кто-нибудь есть? — за спиной у Елены покупательница просовывает голову в распахнутую дверь.
— Нет никого, — с досадой отвечает продавщица и, не обращая внимания на посетительницу, как ни в чем не бывало, продолжает: — Так вот, листья на ветру переливаются, кажется, будто сделаны из серебра. Потом, когда начали дома строить, все вырубили. Лох остался только в лесополосе, и то — днем с огнем не сыщешь.
Впрочем, объяснять каждому, откуда взялось название деревни, не будешь. Возникают курьезы.
— У нас на въезде табличка — Лоховка. Бывает, смотрим, красивая машина подъезжает. Тормознули — значит, будут фотографироваться рядом с указателем. Приезжали как-то байкеры, шесть или восемь мотоциклов. Все крутые! Остановились и позируют возле таблички! — Елена гримасничает, изображая байкеровскую фотосессию. — Дикари дикарями.
Продавщица щурится на солнце, ветер развевает кудри, синий фартук подчеркивает цвет глаз, за спиной в робком ожидании — немолодая покупательница с авоськой. Картина в лучших традициях соцреализма.
— Да мы уже привыкли. А что делать? Бывает, приезжаем куда-нибудь, люди спрашивают, вы откуда? Мы говорим: да бывшая красногвардейская фабрика. А то — Лоховка! Неудобно же!
— Хватит трепаться, иди работай! — на пороге появляется новая покупательница.
— Если ты за хлебом, то хлеба нет. А, ты на диете? На крупе? — гогочет продавщица. — Да вы к библиотекарше нашей сходите, Любови Васильевне, может, она чего интересного расскажет.
Лоховка — читающее село
Как пройти в библиотеку? В Лоховке этим вопросом никого не смутишь. Каждый не только подскажет дорогу в храм знаний, но и укажет, где живет библиотекарь.
— Вы знаете, у нас многие любят читать, за книгами ходит и стар, и млад, — рассказывает похожая на подростка библиотекарь Любовь Яцула. — В основном, историческую литературу предпочитают, детективы любят, романы любовные, по школьной программе книжки часто берут. С младшими школьниками мы и рисуем, и поделки делаем, есть у нас кружок «Мишкина книжка» по ремонту книг. С подростками сложнее — им неинтересно лепить, рисовать, им развлекаться хочется.
В избе-читальне — две комнаты. В одной выставка детских поделок и рисунков. В другой — стеллажи с книгами.
— В нашей библиотеке книг немного, пополняется абонемент нечасто, но, знаете, многие нам дарят книги, — не без гордости отмечает библиотекарь и исчезает между стеллажами. Возвращается с толстой папкой.
— Здесь история Лоховки, информацию собирала по крупицам. Вот только точную дату рождения села узнать так и не удалось — сведений об этом нигде нет. Село считается немецким, немцы здесь жили еще до войны.
От волнения у библиотекаря дрожит голос: волнуется, будто школьница на экзамене.
— Знаете, к нам никогда еще из газеты не приезжали. Я с журналистами впервые общаюсь, — признается она. — Сама-то из Нижнегорского, работала в Симферополе. Потом вышла замуж и оказалась здесь.
К названию села Любовь Васильевна давно привыкла.
— В газетах писали, что наше село хотят переименовать. Но это же нереально. Представляете, сколько надо поменять паспортов! Может, пообщаетесь лучше с нашим деревенским долгожителем?
Лоховский долгожитель
Двор старожила Ивана Соловьева, прожившего в селе почти шестьдесят лет, охраняют три шавки. Заходятся звонким долгим лаем, однако, прежде чем хозяин протягивает для приветствия руку, проходит много времени. На вид Ивану Александровичу больше шестидесяти не дашь, хотя по паспорту ему уже 82 года.
— Вы что, про нас писать будете? — удивляется он и чешет затылок. — А вообще, хочешь, расскажу, как я сюда попал? Родился в Самаре, служил за границей. Вдруг получаю письмо из Крыма — родители пишут, что переехали. Думаю, как хорошо! Приехал осенью, в два часа ночи, в Советское. В форме, красавец, — Соловьев хитро щурит глаз и берет меня под локоть. — Спрашиваю, где вокзал? Как увидел, дурно стало: горит один фонарь, люди на корточках сидят. После заграницы-то. Автобусов нет, машин тоже. Пришлось идти пешком. Пустырь, бурьян. Наш Самара-городок в сто раз лучше: Волга там, леса — красиво. А в Лоховке тогда только первую улицу начали отстраивать.
Дед тяжело вздыхает и тянет носом жаркий воздух. Где-то кричит петух. Мимо проносятся пегие гуси, хлопая крыльями-парусами.
— Я же на следующий день уехать хотел — так мне здесь все противно было.
— Почему остались?
Иван Александрович по-мальчишечьи улыбается.
— Познакомился с девушкой, влюбился. И 47 лет здесь проработал.
Соседям на смех
— Название такое некрасивое — «Лоховка», такое ощущение, будто здесь лохи живут! — рассуждает крымская татарка Фаина. С соседкой Екатериной Михайловной они отдыхают на лавочке в тени раскидистого дерева.
— А на самом деле?
Вместо ответа Фаина смеется белозубым ртом.
— Вишневое, Яблочное, а то — Лоховка, — будто не слыша вопроса, продолжает она. — Мои родственники приезжают и говорят: «Боже мой, Лоховка! Наверное, одни лохи живут!» Приходится оправдываться. Назвали бы по-другому, а то аж неудобно. Куда ни приедешь, в ту же больницу, или устраиваться на работу, все удивляются. Стараемся не говорить, откуда, стесняемся.
Дядя Алик и Эльмурза
Рядом с покосившимся домом местный житель Алик вбивает в землю столбы для нового забора. Рассказывают, будто раньше в Лоховке не было ни заборов, ни оград. Живность свободно разгуливала по дворам, свиноматка могла забрести в чужой дом и там опороситься. Зато сейчас свою жизнь принято прятать от посторонних глаз — в каждом дворе по две-три собаки. Вот Алик и старается. Он переехал в Лоховку из соседнего Золотого поля — за родителями.
— А как называют тех, кто живет в Лоховке?
Алик на мгновенье перестает копать.
— Лоховцы... лоховчане, — сбивается он и хмурится. — Раньше село Маслиновкой называлось, это сейчас — Лоховка. Не знаю, вон, завклубша идет, у нее спросите.
Заведующая деревенским клубом, пышногрудая брюнетка, строго одетая (черный низ, белый верх) спешит на автобус. Успевает бросить через плечо невнятное «мне некогда», только ее и видели. Поехала отрабатывать свои полставки «хореографа» в соседнем селе.
Вместо завклуба удается побеседовать со школьником Эльмурзой. Коренастый паренек давно ходит за нами по пятам, внимательно наблюдает со стороны, прислушивается к разговорам. Он оказывается единственным за сегодняшний день человеком, у кого название села не вызывает дурацких ассоциаций.
— А чего мне стесняться?! Я читал в словарях, что «лох» — это по-немецки дерево. Так что не стесняюсь. А смеются от незнания.
Эльмурза скуп на слова и эмоции. Улыбка на его лице появляется лишь однажды, когда делится своими планами на будущее.
— Я поваром хочу стать, потому что хорошо готовлю. Вот, недавно освоил торты — мама научила. Мечтаю работать в «пятизирковом» ресторане.
Главная достопримечательность
Памятник младшему лейтенанту летчику Юрию Петровичу Шумскому. В 1942 году немцы сбили его самолет аккурат рядом с Лоховкой (тогда село называлось Менгермен). Тело летчика нашли и похоронили местные жители на сельском кладбище. В советское время над могилой шефствовали лоховские школьники (кстати, ухаживают до сих пор).
Мнение ученого
Наталья Сегал, ассистент кафедры русского, славянского и общего языкознания ТНУ им. Вернадского:
В толковом словаре великорусского живого языка Владимира Даля есть слово „лоха“, то есть дура, глупая баба, датированное 80‑ми годами XIX века. Вполне возможно, что наше понимание слова „лох“ основано на этом слове. „Лоха“ — это диалект, на котором говорили в Пскове и Твери. Само слово „лоха“ произошло от слова „лошь“, что значит „плохой“. В этом значении слово „лошара“, которое мы часто сейчас слышим, и „лошь“, возможно, однокоренные слова.В начале нового тысячелетия про Лоховку вспоминали дважды: когда хотели вернуть деревне прежнее название — Менгермен, и в связи с крупным скандалом. В начале 2008 года банда, которой руководили бывший начальник райотдела милиции и бывший начальник водного хозяйства, украла в Лоховке километр водопроводной трубы стоимостью полтора миллиона гривен.
Что думают соседи?
Мария, село Золотое поле:
Я бы не хотела там жить. Из-за названия. Я не лох! Так называться я бы не хотела. И там моря нет.Закир, село Красногвардейское:
Лоховка от слова лох, а жителей называют так же, как и село. Лоховцы. Наверное. Или лохи?
Мария Макеева, «Республика»
Читайте также:
