Николай Головкинский — ученый, напоивший Крым из артезианских скважин
Утвержденная Советом министров Украины программа «Вода Крыма» предполагает уменьшение зависимости полуострова от днепровской воды за счет ремонта старых и бурения новых артезианских скважин. Это вызвано тем, что Северо-Крымский канал изношен, а потому его содержание обходится очень дорого.
Читайте также: Куда уходит вода крымских речек
Сейчас в Крыму насчитывается 1,5 тыс. артезианских скважин, которые выкачивают из подземных недр 0,5 млрд куб. м воды в год. По расчетам специалистов, скважины могут давать воды примерно в пять раз больше.
Читайте также: История строительства водопровода в Симферополе в середине 19 века
Однако идея широко использовать ресурсы пресной воды, которые находятся в естественных подземных резервуарах полуострова, не столь однозначна, как это может показаться на первый взгляд. Сторонники данного подхода часто ссылаются на авторитет известного российского ученого Н. А. Головкинского, но он был далек от того, чтобы считать подземные водные ресурсы практически неисчерпаемыми.
«Это один из самых прелестных уголков»
Николай Головкинский родился 17 ноября 1834 года в городе Ядрине Казанской губернии в семье уездного земского исправника. Вначале Николая определили на учебу в частный пансион, затем во
В 1851 году Н. Головкинский был зачислен вольным слушателем на медицинский факультет Казанского университета. Через год он сдал вступительные экзамены, но спустя два с половиной года написал прошение об отчислении из университета. Возможно, это было связано с тяжелым материальным положением семьи, в которой, помимо Николая, было еще шестеро детей. В безвыходной ситуации юноша не нашел ничего лучшего, кроме как записаться вольноопределяющимся в армию, тем более что к тому времени началась Крымская война. В октябре 1854 года в звании унтер-офицера Уланского сводного полка он принял участие в Балаклавском сражении. За участие в крымской кампании Николай был награжден памятной бронзовой медалью на Андреевской ленте. В феврале 1857 года поручик Головкинский был демобилизован из армии и получил денежное пособие, на которое вполне можно было приобрести приличное имение и жить в свое удовольствие, рассказывая детям и внукам о героическом прошлом.
Однако Николай Головкинский вновь поступил вольнослушателем в Казанский университет, но уже на естественное отделение физико-математического факультета. Став затем студентом, он первые два курса учился с такой интенсивностью, что родители всерьез беспокоились за его здоровье. В 1861 году Николай окончил университет и был оставлен в скромной должности хранителя музея при минералогическом кабинете. Через год подающий надежды ученый был командирован в Европу, где в течение двух лет стажировался в научных центрах Германии и Франции.
В 1864 году по возвращении в Россию Головкинский в качестве приват-доцента начал читать в Казанском университете лекции по геологии и палеонтологии. В 1866 году после успешной защиты магистерской диссертации «О послетретичных образованиях по Волге в ее среднем течении» он был утвержден доцентом, а два года спустя, получив степень доктора за работу «О пермской формации в центральной части Камско-Волжского бассейна», избран профессором.
В ноябре 1871 года ученый перебрался в Одессу, где приступил к работе в качестве профессора по кафедре минералогии Новороссийского университета. Его биографы высказывают версию, будто он разругался с руководством Казанского университета и хлопнул дверью, но это вряд ли — Головкинский был человеком очень деликатным и рассудительным. Вероятнее всего, он хотел жить поближе к Крыму.
Уже в 1872 году он собрался построить в Крыму дачу, за территорию в 40 десятин (почти 44 гектара) хозяин запросил 40 тысяч рублей. По тем временам деньги были огромные, но Головкинский нашел выход. Он написал письмо своему другу, профессору Петербургского университета А. Голубеву, предложив ему купить землю на двоих. Головкинский писал:
Это один из самых прелестных уголков, какие случалось мне видеть, только лучшие места Италии и Швейцарии могут выдержать с ним сравнение. Тут всё, что может дать счастливое сочетание в одном пейзаже голубого моря, диких скал и южной растительности. Виноград, оливки, миндаль, персики, пробковый дуб, кипарисы и даже пальмы растут на открытом воздухе. А какая масса дикого плюща повсюду!
Мамонт с побережья
Когда дача у подножия горы Кастель была построена, Николай Головкинский стал использовать её как научную базу для практических занятий со студентами. Например, в марте 1876 года он писал Голубеву:
Я намерен сделать в сопровождении студентов экскурсию в Крым по маршруту Ялта, Кастель, Чатырдаг, Бахчисарай, имеющую продолжение 6 дней.На протяжении четырех лет (1877–1881 гг.) Николай Головкинский был ректором Новороссийского университета, после чего вернулся к научной работе. В 1883 году он опубликовал работу «К геологии Крыма», которая явилась итогом его многолетних геологических исследований на полуострове, а через три года, выйдя в отставку, окончательно перебрался в Крым, заняв должность главного гидрогеолога Таврической земской управы.
Сейчас можно встретить утверждение, что Головкинский был первым, кто описал все источники Крыма, но это не совсем так. Еще в 1867 году была опубликована книга профессора А. Козловского «Сведения о количестве и качестве воды в селениях, деревнях и колониях Таврической губернии», которая представляла собой полную сводку всех крупных обустроенных источников Крыма. Между прочим, Козловский поддержал идею Христиана Стевена о переброске в Крым днепровской воды:
Рано или поздно правительство признает необходимость отвести сюда часть днепровских вод, которые можно будет легко раздробить на несколько каналов.Рассказывают, что, когда император Александр ІІ прочел эту фразу, он воскликнул: «Так не будет, не будет никогда!
Да и артезианские скважины в Крыму начали бурить еще до того, как Головкинский приступил к своим обязанностям. Например, в 1837 году в Керчи приступили к бурению скважины, которая достигла в глубину 74,5 метра. Воды не нашли. Через шесть лет пробурили скважину глубиной 186 метров, однако вода в ней оказалась горько-соленой. Дело пошло на лад лишь после того, как Головкинский провел тщательное обследование Керченского полуострова и установил, что водоносные слои имеют падение на север. Столь же успешной была его работа в других районах Крыма. Уже в 1895 году в Симферопольском, Феодосийском, Перекопском и других уездах были пробурены более сотни артезианских скважин, которые давали чистейшую пресную воду. «Местности, столь недавно почти необитаемы за отсутствием годной для питья воды, теперь в избытке снабжены ею и энергично культивируются», — с удовлетворением отмечал Головкинский.
Однако уже тогда жители Крыма начали высказывать опасения, не приведет ли бурение к истощению подземных вод? «Вызываемый на ответ, — писал Головкинский, — я мог только сказать, что не вижу пока никаких признаков, на которые могли бы опираться такие опасения, а для предположительного суждения о количестве подземной воды, циркулирующей в водоносных пластах, не имею никаких данных, хотя бы приблизительных».
Читайте также: Ванны молодости в Крыму
В поисках ответа на эти вопросы Головкинский объездил весь Крым. По выражению его биографа, он знал здесь «каждую складку, все выходы источников, все колодцы и пробуренные ранее скважины». Неслучайно его называли одним из лучших в России специалистов по геологии Крыма. Ученый настолько тщательно обследовал каждую балку, что на дне одной из них (урочище в бассейне реки Сотера, в 1,25 км от берега Черного моря) обнаружил окаменевший скелет мамонта. Он был первым, кто описал многие природные объекты полуострова, в том числе водопад на речке Узеньбаш. Теперь водопад носит имя Головкинского. Ручьи, стекающие здесь с обрывов восточного склона Бабуганской яйлы, сливаясь в глубоком и малодоступном ущелье Ямандере, низвергают свои воды по лестнице, состоящей из восьми естественных террас-уступов. Собственно водопад Головкинского, падающий с высоты 12 м, находится в двухстах метрах ниже этой системы каскадов.
Читайте также: Су-Чаптран — водопад среди виноградников и про Историю водопада Учан-Су
Куда Чатырдаг закачивает воду?
Николая Алексеевича очень беспокоило то, что происходит в Крыму. Выступая на конференции геологов в Петербурге, он отмечал:
В конце XVIII столетия Салгир и Карасу — главные реки Крыма — были настолько многоводны, что в их устья входила морская форель, шемая и бычок, а в последнюю четверть XIX столетия даже весенняя вода не доходит до низовьев этих рек.Можно было бы сослаться на то, что климат стал более засушливым, но, чтобы подтвердить или опровергнуть это утверждение, требовались фактические данные, знание того, как в Крыму идет движение пресной воды. «Для серьезной постановки и разработки водного вопроса, — писал Головкинский, — необходимо определить если не все, то хотя крупнейшие элементы того водооборота, который составляет существенную физическую основу жизненного процесса страны; он подобен кровообращению в отдельном организме. Было бы непростительною близорукостью приступить к лечению, даже просто к изучению одного отдельного органа, не принимая в соображение ни общего состояния, ни строения всего организма».
Осенью 1892 года Николай Головкинский вместе с гидрологом Иваном Педдакасом провел обследование источников горы Чатырдаг и горного массива Бабуган. Задача стояла следующая — определить количество воды, поступающей в артезианские пласты, вычитая из количества осадков, выпадающих на водосборную площадь, то количество воды, которое стекает по поверхности. Чатырдаг и Бабуган идеально подходили для исследования, так как обособлены от других горных массивов. Всего были обследованы 82 источника на Чатырдаге и 109 на Бабугане. Результаты были ошеломляющими — получалось, что Бабуган сбрасывает через источники 42% осадков, которые выпадают на его поверхность, а Чатырдаг и вовсе лишь 24,2%. По всему выходило, что все прочие осадки Чатырдаг и Бабуган закачивают в подземные каналы, которые, подобно кровеносной системе, простираются по всему полуострову. Но, в таком случае, чрезмерный забор артезианской воды может нарушить эту систему, осушить водохранилища и превратить степные районы Крыма в пустыню.
Чтобы предупредить опасность, Николай Алексеевич решил построить в Крыму сеть водных обсерваторий, которые должны были контролировать уровень и качество подземных вод. Первая обсерватория была построена в Саках, причем Головкинский сам ее спроектировал. Вот как это сооружение описывается в «Журнале заседаний Таврического земского собрания»:
Обсерватория устроена над глубокой скважиной таким образом, что труба колодца находится в середине башни и служит для наблюдения наибольшей высоты поднятия уровня воды, а при помощи крана производится изменение дебита колодца на различных высотах.К сожалению, построить сеть таких обсерваторий и завершить исследование Николай Алексеевич не успел. 21 июня 1897 года он внезапно умер от сердечного приступа.
Опасения Головкинского подтвердились в 60–70-е годы, когда подземные воды в Крыму начали широко использовать для орошения полей, в связи с чем в степных районах полуострова были пробурены свыше 2,5 тыс. скважин. Последствия затеи были катастрофическими — уровень подземных вод начал резко снижаться (в Раздольненском, Красноперекопском, Первомайском районах на 15 м, в Красногвардейском, Нижнегорском, Кировском на 25 м), в подземные полости начали проникать соленые морские воды, причем в некоторых приморских районах скорость проникновения соленых вод достигала 200–440 м в год. После того как 7 марта 1975 года в «Крымской правде» появилась статья гидрогеологов А. Басса и А. Лущика, безудержное использование подземных вод было остановлено, однако идея выкачать из недр все до последней капли не умерла.
Артезианская обсерватория Николая Головкинского в настоящее время ютится в окружении кафе и ресторанов, его дом, находившийся под охраной государства, разрушен до основания. В плачевном состоянии и памятник ученому в поселке Лазурное, который был воздвигнут Таврическим земством в 1900 году. На берегу Черного моря, к западу от Алушты, есть еще один памятник ученому, носящий его имя. Это естественная «мастерская» по обработке глыб вулканических пород, скатывающихся сюда по склону Кастели к морю, — «Гранильня Головкинского». Тысячелетиями она работает, перемещаясь с отступающей линией берега, обтачивая прочнейшие каменные глыбы. Ныне этот памятник природы расчленен бетонными бунами и фактически разрушен. К сожалению, это же можно сказать и о наследии великого ученого.
Михаил Володин, «Первая крымская»
Читайте также:
