История разведения шелковицы в Крыму
Горожане только досадливо качают головой, переступая через чернильные кляксы разбившихся об асфальт перезревших плодов шелковицы. Редко-редко кто-то поднимет руку, чтобы сорвать иссиня-черную или желтоватую, похожую на толстенькую коротенькую гусеницу ягоду. На рынках иногда можно встретить бабушек, продающих шелковицу в стаканах, — у них во дворах еще растет тутовник. А когда-то шелковица претендовала на то, чтобы сделаться одним из столпов крымской экономики.
В Украине — под Киевом и в Харьковской губернии — первые шелковые заводы появились еще при Петре I. Поэтому ничего удивительного, что, после того как Крым стал частью Российской империи, идея развить здесь шелководство не давала покоя предприимчивым людям: просто грех при таком климате упускать возможность сделать полуостров шелковым!
Парма указал в своем контракте:
В Крым потянулись заграничные специалисты шелкового дела. Везли их на полуостров за счет казны, выделяя средства на дорогу и пропитание, пообещав большие деньги за труд. Например, в том же 1786 году прибыл сюда с женой и ребенком итальянец Линднер — «мастер разводить дерево шелковицу», жалованья ему положили 300 рублей. «Жена Эшова. Мастерица сырой шелк от кокона разматывать; с мужем, который деревянные часы умеет делать. 150 рублей жалованья в год», — такая запись значится в ведомости, где перечисляются отправленные в Тавриду мастера. А вот еще: «Галлин. Девушка, мастерица растить шелковых червей».
Известный ученый Карл Габлиц, исследовавший полуостров, считал, что у крымского шелководства есть все шансы со временем превратиться в прибыльную и богатую отрасль. Но, как всегда бывает, с уходом главного энтузиаста все планы сошли на нет. Краевед Василий Кондараки в своем «Универсальном описании Крыма» рассказывает, что произошло с местным шелководством после смерти Потемкина: в 1797 году в Старом Крыму попытались создать центр шелководства, для начала заложили плантацию тутовника. Он почти полностью погиб спустя пять лет, поскольку «присмотр за растениями оказался неудовлетворительным». В 1807 году посадки возобновили и руководить возрождением шелковичного дела поручили академику Петру-Симону Палласу. Кстати, оценить его труд приезжал тогда еще совсем молодой ботаник Христиан Христианович Стевен, исполнявший в то время обязанности помощника главного инспектора шелководства юга России и Кавказа.
«В этих рассадниках состояло уже до 14 тысяч дерев, вновь рассажено около 130 тысяч, а в школе до 400 тысяч выводков, — писал Василий Кондараки. — Нет сомнения, что предприятие увенчалось бы блистательным успехом, если б население полуострова проявило к нему сочувствие, но так как оно не имело понятия о пользе разведения шелковичного червя и не требовало из рассадников этих дерев, а правительство само не могло окупить огромных расходов на поддержание этих заведений количеством полученного шелка, то эта выгодная отрасль народной промышленности должна была угаснуть в самом начале». Своеобразным памятником этим планам стало множество тутовых деревьев в окрестностях Старого Крыма и Симферополя.
Тутовник живет относительно недолго, редко больше 200 лет. И если в Крыму еще встречаются уголки, где растет десяток-другой этих деревьев, — это память о золотом времени в крымском шелководстве, которое началось уже в советское время, в конце20-х годов прошлого века. В середине 30-х уже многие колхозы и совхозы сажали тутовник и растили гусениц. Воспоминание о шелковом довоенном времени — переименованные после 1944 года села: уже несуществующее Шелковичное (Коуш) в Бахчисарайском районе и здравствующее Шелковичное (Темеш) в Сакском. До развала Союза из Крыма на шелкомотальную фабрику ежегодно отправляли 60 — 70 тонн шелковых коконов из Симферопольского, Сакского, Белогорского, Джанкойского, Нижнегорского, Кировского, Красногвардейского, Бахчисарайского районов. Интересно, что чуть ли не треть коконов поставляли частные хозяйства. Это был редкий случай, когда государство содействовало такого рода предпринимательству.
Три года назад в Крыму заговорили о возрождении былой шелковой славы, о том, что она способна дать работу тысячам крымчан, а автономии хороший доход. Но дальше разговоров дело не пошло, не нашелся свой Потемкин, который бы «чинил сему всякое возможное способствование».
В Украине — под Киевом и в Харьковской губернии — первые шелковые заводы появились еще при Петре I. Поэтому ничего удивительного, что, после того как Крым стал частью Российской империи, идея развить здесь шелководство не давала покоя предприимчивым людям: просто грех при таком климате упускать возможность сделать полуостров шелковым!
Майор Чапони в рассуждении довольного количества в горах при деревне Могорач шелковичных деревьев находит способ и имеет намерение завести шелковый завод... Одобряю таковое намерение, рекомендую приискать по его просьбе искусного и способного в сем деле человека.Такую резолюцию наложил на одно из прошений князь Потемкин в 1786 году. Тогда же по его распоряжению в Тавриду был прислан итальянский граф Парма, который «доказал уже искусство свое в разведении шелку». Предписывалось оказывать графу всяческое содействие и выделить из казны достойный оклад: 600 рублей ежегодно да сверх этого средства на лошадей, карету, фураж, съестные припасы, оплату труда служителей. Кроме того, ему выдали кредит в 4 тыс. рублей — огромную по тем временам сумму, причем без всяких процентов, возвращать деньги граф должен был в течение 10 лет.
Парма указал в своем контракте:
обязываюсь я употребить всевозможное старание и прилежность к приведению шелководства... довести сие шелководство до такой степени, чтобы оное было в Тавриде столь же общественно и прибыльно, как в Италии.Для первого шелковичного завода итальянец потребовал в течение первых пяти лет 20 крестьянских семей, затем 40, «чтобы оные собственно от меня зависели и чтобы мне поручена была власть ленивых из них наказывать, трудолюбивых одобрять».
В Крым потянулись заграничные специалисты шелкового дела. Везли их на полуостров за счет казны, выделяя средства на дорогу и пропитание, пообещав большие деньги за труд. Например, в том же 1786 году прибыл сюда с женой и ребенком итальянец Линднер — «мастер разводить дерево шелковицу», жалованья ему положили 300 рублей. «Жена Эшова. Мастерица сырой шелк от кокона разматывать; с мужем, который деревянные часы умеет делать. 150 рублей жалованья в год», — такая запись значится в ведомости, где перечисляются отправленные в Тавриду мастера. А вот еще: «Галлин. Девушка, мастерица растить шелковых червей».
Известный ученый Карл Габлиц, исследовавший полуостров, считал, что у крымского шелководства есть все шансы со временем превратиться в прибыльную и богатую отрасль. Но, как всегда бывает, с уходом главного энтузиаста все планы сошли на нет. Краевед Василий Кондараки в своем «Универсальном описании Крыма» рассказывает, что произошло с местным шелководством после смерти Потемкина: в 1797 году в Старом Крыму попытались создать центр шелководства, для начала заложили плантацию тутовника. Он почти полностью погиб спустя пять лет, поскольку «присмотр за растениями оказался неудовлетворительным». В 1807 году посадки возобновили и руководить возрождением шелковичного дела поручили академику Петру-Симону Палласу. Кстати, оценить его труд приезжал тогда еще совсем молодой ботаник Христиан Христианович Стевен, исполнявший в то время обязанности помощника главного инспектора шелководства юга России и Кавказа.
«В этих рассадниках состояло уже до 14 тысяч дерев, вновь рассажено около 130 тысяч, а в школе до 400 тысяч выводков, — писал Василий Кондараки. — Нет сомнения, что предприятие увенчалось бы блистательным успехом, если б население полуострова проявило к нему сочувствие, но так как оно не имело понятия о пользе разведения шелковичного червя и не требовало из рассадников этих дерев, а правительство само не могло окупить огромных расходов на поддержание этих заведений количеством полученного шелка, то эта выгодная отрасль народной промышленности должна была угаснуть в самом начале». Своеобразным памятником этим планам стало множество тутовых деревьев в окрестностях Старого Крыма и Симферополя.
Тутовник живет относительно недолго, редко больше 200 лет. И если в Крыму еще встречаются уголки, где растет десяток-другой этих деревьев, — это память о золотом времени в крымском шелководстве, которое началось уже в советское время, в конце
Три года назад в Крыму заговорили о возрождении былой шелковой славы, о том, что она способна дать работу тысячам крымчан, а автономии хороший доход. Но дальше разговоров дело не пошло, не нашелся свой Потемкин, который бы «чинил сему всякое возможное способствование».
Надежда Серегина, «1К»
Читайте также:
