В начале XX века журналистов высылали из Крыма и сажали за публикации
Искать материалы для публикаций, даже коротеньких заметок, было нелегко. Неслучайно такими популярными были рубрики «Слухи», «Взгляд», «Мнение», где можно было тиснуть непроверенную информацию. Задавленная обвалом лошадь, обворованный турист, ручеек нечистот, текущий по городской улице, — все что угодно могло стать темой такой заметки. Наверное, именно эта быстрота и чей-то длинный язык для крымчанина Икономопуло, человека с редкой профессией декоратора, стали роковыми. Газета «Ялтинский вестник» опубликовала заметку о том, что Икономопуло скончался в Севастополе, и тот с ужасом прочел сообщение о собственном перемещении в мир иной. Приехав в Ялту, «живой труп» обошел все четыре редакции с требованием разместить опровержение, ведь известие о смерти не только взволновало всех его знакомых, но и поставило под вопрос получение заказов.
В журналисте ценились находчивость, быстрота и связи. Без них репортера могли попросить и с какого-нибудь праздника, и с официального мероприятия. А кое-где журналистов не жаловали в принципе. Так, в 1912 году на дворянском собрании Таврической губернии обсуждался вопрос, стоит ли допускать туда прессу. Многие члены собрания настаивали: выгнать всех, зачем репортерам слушать вопросы, которые вплотную касаются знатных семейств? Но предводитель дворянства предложил акул пера все-таки пустить, но только на хоры, места вдалеке от выступающих, откуда невозможно расслышать что-либо. А еще он решил обязать журналистов предоставлять предварительно все материалы для просмотра. К чести представителей прессы того времени, они продемонстрировали гордость и независимость, отказавшись вообще присутствовать на дворянских заседаниях и писать о них.
Скандалы между ялтинским градоначальником генералом Думбадзе и журналистами стали не только для курорта, но и для всего Крыма темой острот и обсуждений. Генерал, стремившийся все контролировать и держать власть в кулаке, в 1910 году вообще распорядился очистить Ялту от приезжих журналистов. Действительно, чего это они приезжают сюда на лето да пишут всякие гадости, причем еще и в центральные газеты? «Думбадзе отдал приставам приказ: разыскать всех живущих в Ялте корреспондентов... Генерал нашел вредным пребывание здесь „писак“ и потому решил всех их выслать», — писала газета «Русское слово». К слову, одним из относительно мягких административных наказаний считалась высылка из города, и с журналистами так поступали довольно часто. К примеру, в том же году на два года, по сообщению «Одесского листка», были высланы из Керчи корреспондент газеты «Южные ведомости» Шапиро и сотрудник «Новостей юга» Стояновский.
Стоит сказать, что над прямолинейностью генерала и сами «писаки» любили пошутить. Так, в июне 1912 года, сообщал «Крымский курортный листок», ялтинские журналисты Кременецкий и Искандер прислали на имя ялтинского градоначальника телеграмму: «Скала Одолар (имеется в виду одна из Адаларов — авт.) взята нами приступом. Как прикажете поступить дальше?» Генерал Думбадзе на телеграмме начертал: «Арестовать и доставить в Ялту авторов».
За неугодную властям публикацию могли оштрафовать газету, ее редактора или автора. В 1911 году севастопольский губернатор отыскал крамолу в публикации «Крымского вестника» и оштрафовал редактора на 300 рублей. А тот всего-навсего перепечатал судебный реферат (экстракт из протоколов заседаний) по делу революционеров. Дело слушалось при открытых дверях, в зал были допущены журналисты, но газета даже не решилась дать авторскую статью, обошлась сухими судебными документами — и все равно пострадала. Но все-таки за прессу заступилась судебная палата, констатировавшая, что никакой крамолы в публикации нет, и освободила редактора от наказания.
На газету «Ялтинский вестник» штрафы в 100–300 рублей (большие по тем временам деньги) обрушивались регулярно — «за печатание статей тенденциозного политического и противуправительственного направления». В 1913 году редактору Волянскому пришлось даже неделю отсидеть за решеткой. Но не как пострадавшему от произвола власти, это был отзвук непрекращающейся много лет битвы с конкурирующей газетой «Русская Ривьера». Оба издания публиковали «компромат» друг на друга, их сотрудники не упускали возможности подлить масла в огонь при личной встрече. Газеты подали друг на друга иски в суд за публикацию фактов, вредящих репутации. А Волянский, сделав выпад в сторону секретаря редакции «Русской Ривьеры» Задунайского, оказался ответчиком в деле о клевете и угодил в тюрьму. Между прочим, в скорости после того как в стране был принят новый закон о вещевом довольствии для арестантов. До этого из общей массы отбывающих срок сотрудники прессы и представители некоторых других профессий сохраняли право носить собственную одежду. А законопроект предписывал отныне не делать исключений, всех переодевать в тюремную.
Не раз редакции газет становились местом, притягивавшим психически больных людей, а также грабителей. Например, в 1908 году было совершено нападение на контору «Крымского вестника», грабители довольствовались дневной выручкой. А двумя годами раньше уже по идейно-практическим соображениям сорок человек напали на типографию этой же газеты, арестовали всех, кроме наборщиков. «Последних под угрозой смерти заставили набрать и отпечатать номер революционного издания „Солдат“. Работа продолжалась 6 часов. Забрав 3 тысячи экземпляров „Солдата“, революционеры скрылись», — писало «Русское слово». На журналистов не раз нападали разгневанные обыватели — и ладно бы дело ограничивалось применением кулаков; в ход шли палки, табуретки и даже пузырьки с кислотой. Опасная была работа. Неслучайно в газетах того времени можно увидеть немного фамилий — большинство корреспондентов скрывались за псевдонимами.
Наталья Дремова, «Первая крымская»
Читайте также:
