Почтовый переулок в Керчи. Переулок, которого уже нет
Этот переулок был знаменит, по словам сотрудников городского заповедника, к которым мы обратились за помощью, тем, что вел наверх, к городскому театру, который располагался вдоль Институтской улицы (ныне Крупская). Глядя на фотографии, мы можем представить, как экипажи с городской знатью двигались по Почтовому переулку в театр. Театр выходил фасадом на площадь, первоначально называвшуюся Константиновской (в честь великого князя Константина Николаевича), известную, также по некоторым источникам как Нагорная, а в конце XIX века ставшую Театральной.
После сноса театра площадь утратила свое название, и память о театре сохраняется лишь в наименовании небольшого полуразрушенного переулка, название которого, так же, как и Театрального, во все большей степени стало забываться.
Почтовый переулок имел собственную ауру, отражал дух города старинных времен. Часто его приезжали рисовать ленинградские и московские художники. Глубокий след Почтовый переулок оставил в душах многих керчан. В газете «Керченский рабочий» были опубликованы воспоминания Игоря Носкова о тех переживаниях, которые связывали его с переулком.
Это была старинная часть города. Маленький переулок, прямо от главной улицы, расходящийся в две стороны в виде мостовых, покрытых булыжником, отполированным до матового блеска. Одна мостовая вела к ступеням, истертым подошвами современных башмаков и обувью древних жителей города. Ступени были настолько истерты, что казалось, под бременем времени их середина мягко прогнулась к земле, а края приподнялись вверх, как крылья птицы.По этим ступеням можно было подняться к подножию горы Митридат. Другая мостовая шла мимо небольшого старинного двухэтажного дома. Она заканчивалась у горы. Дом был построен так, что от передней части он постепенно расширялся в сторону Митридата и как бы повторял направление идущих рядом с ним двух дорог, исходящих как два луча из одной точки. В передней части дома, на втором этаже, был балкон из красивой решетки, неизвестно кем и когда отлитой. Но прутья решетки были настолько мощными, что их не брало время. И потому, что их никто и никогда не красил, они казались еще более старинными.
Когда смотрел на балкон, то чудилось, что еще мгновение — и на него выйдет какой-то купец с кем-либо из домочадцев. Но обязательно рядом с ним будет стоять девочка в пышном белом платье. Десятки лет, проходя мимо балкона, я ждал этого чуда. Ждал тогда, когда босоногим пацаном бегал к своим друзьям, жившим в том районе. Ждал и тогда, когда спустя много лет, будучи в зрелом возрасте, должен было понять, что чудо не состоится. Но эта надежда почему-то до недавнего времени продолжала жить во мне. Этот переулок со скромным названием Почтовый для меня был неотделим от самого города, и не просто самого города, а старинной его части.
Не зря местные художники ему посвятили множество своих картин, написанных маслом, тушью и акварелью. Он стоил того. Наперекор времени он нес в себе дух чего-то далекого-далекого, такого неуловимого, но родного, что называется родиной. Может быть, это было связано с громадными деревьями, которые росли вплотную к дому. Перед ними прошли несколько поколений. Деревья обступали дом с обеих сторон. И кроны были такими громадными, что собой полностью закрывали небо, и потому до земли не доходил ни один луч солнца.
Но нет. Не будет никогда ни купца, ни девочки в белом. Теперь это я знаю точно. Ничего уже не будет. Нет уже ступеней, ведущих к Митридату, нет старого дома и старого балкона. Ничего не осталось от маленького уголка моего старого города. На том месте стоит новый дом, построенный для новых русских. По нынешним меркам он красив. Но он, как монстр, мощно встал на старую землю, подмяв под себя все — и развесистые деревья, уничтоженные под корень, и отполированные булыжные мостовые, и стертые временем ступени, и саму тишину.
Ничто больше не напоминает о таком далеком, но родном и близком для каждого, кто родился, вырос и прожил всю жизнь в Керчи. Осталась щемящая тоска по прошлому, когда-то запечатленному в исчезнувшем Почтовом переулке, исчезнувшем навсегда. И только в памяти порой видится старый балкон с неокрашенной решеткой и на нем — девочка в белом...
Игорь Носков, «Крымское эхо»
Читайте также:
