Легендарные крымские овчарки
Когда-то в Крыму существовала особая порода собак, подобных которым не было нигде в мире. Многочисленные войны и социальные катаклизмы не пощадили эту породу, поставив ее на грань полного исчезновения. Вопрос о том, удастся ли возродить легендарных крымских овчарок, остается открытым.
Под Краснодаром несколько лет назад произошла такая история. Дорогу крутому джипу преградила отара овец, которая спускалась с гор. Чтобы компенсировать вынужденный простой, братки решили прихватить с собой барашка. Открыли заднюю дверь джипа, выбрали овцу покрупнее, забросили ее в салон, после чего, не торопясь, сели в автомобиль. Однако через несколько секунд они стремглав вылетели оттуда. Оказалось, что по ошибке братки забросили в джип волкодава. Хорошо еще быстро среагировали.
Но как же они могли перепутать собаку с овцой? Все дело в том, что это была не просто собака, а жемчужина отечественной кинологии — южнорусская овчарка, которую специалисты единодушно называют самой красивой из злобных, самой злобной из красивых. Эта собака отличается стремительностью (она самая быстрая из овчарок), непомерной силой, а также хитростью и коварством. Когда она охраняет овец, то катается по земле, в результате чего ее длинная шерсть спутывается и собака издали становится похожей на безобидную овечку. Но когда волки, не ожидающие подвоха, подкрадываются к овцам, волкодав делает стремительный бросок, сильнейшим ударом опрокидывает вожака стаи на землю и перегрызает ему глотку.
Что касается происхождения южнорусской овчарки, то в справочниках написано: «В образовании породы принимали участие ныне исчезнувшая крымская овчарка и крымская борзая, к сожалению, также не сохранившаяся до наших дней».
Вечно в Крыму, как говорил булгаковский Воланд, «чего не хватишься, ничего нет». Но что означает выражение «принимали участие»? Свечку, что ли, в зубах держали? А кто в таком случае был родоначальником этой породы? В известной книге «Служебное собаководство» ее автор А. П. Мазовер ответственно заявил: «Предки южнорусской овчарки — испанские овчарки, завезенные в Таврическую губернию в 1797 году вместе с мериносными овцами».
Эта версия вызывает большие сомнения. В июле 1797 года император Павел I действительно подписал указ, которым повелел «устроить в Таврической губернии небольшой завод испанских овец, от коего жители, пользуясь лучшего рода баранами, могут скорее поправить горских овец». Кроме того, царский указ предусматривал закупку собак «специальной испанской породы» на том основании, что им «приписывают особенную способность содержать стадо в сборе и защищать от хищных зверей». Однако попытка закупить овец и овчарок в Испании не увенчалась успехом, так как там началась война. Кроме того, в этот период правительство Испании приняло закон, запрещающий вывоз тонкорунных овец (мериносов) за пределы страны.
Но на этом история не закончилась. В 1803 году два француза — Рувье и Вассаль подрядились контрабандным путем добыть испанских овец и сделать так, чтобы в России их расплодилось видимо-невидимо. Им дали 100 тысяч рублей ассигнациями (огромные по тем временам деньги), сорок тысяч десятин земли в углу Днепровского уезда на Тендре и казенный транспорт для перевозки овец морским путем из Испании. За десять лет они должны были завести на каждой десятине по одной испанской овце. Рувье действительно раздобыл в Европе сто баранов, но привез их почему-то в Севастополь. Поначалу отару перегнали в Бахчисарай, после чего она с непонятной целью перекочевала ближе к Феодосии. Что с ней было дальше, неизвестно. Скорее всего, замечательных испанских мериносов сожрали волки, которых в ту пору в Крыму было великое множество. Французы, по-видимому, сослались на форс-мажорные обстоятельства и сочли свою миссию в России завершенной. Вовсе не исключено, что они действительно тешили себя надеждой не только сохранить, но и приумножить поголовье тонкорунных овец, но совершили непоправимую ошибку, захватив из Испании астурийских овчарок. А. П. Мазовер по этому поводу заметил: «Привезенные в Россию овчарки не отвечали запросам овцеводов. Основное, что требовалось от собак, — это защита от волков, а для этого мелкие астурийские собаки не были пригодны».
Но как же спасались от волков многочисленные отары крымских овец, которые паслись на яйле? Их охраняли злобные псы-бараки. В «Словаре тюркских языков» Махмуда Кашгарского (XI век) написано: «Барак — собака с лохматой и длинной шерстью, отличающаяся необычайной стремительностью и ловкостью. Считается лучшей среди собак». Существовала даже легенда, передаваемая из поколения в поколение потомками древнего рода крымских овцеводов, о том, что бараки произошли от человека: «Однажды злой колдун разгневался на чабана и превратил его в собаку, сказав при этом: «Чтоб никто никогда не увидел глаз твоих человеческих, они у тебя будут всегда закрыты шерстью...» Большой знаток Крыма писатель Евгений Марков так рассказывал о бараках: «Лохматые белые псы, высокие и худые. На вид они не особенно огромны, только необыкновенно свирепы; они на высоких ногах, поджары, лохматы и с очень длинными челюстями. Они умеют сами раскидывать цепь вокруг стада, отрезать волку дорогу, собираться сразу на один пункт, по голосу хозяина узнают даже оттенки его воли и слушаются его, несмотря на свою дикость». И какой был смысл в том, чтобы скрещивать бараков-великанов с астурийскими овчарками? Да это и невозможно было сделать, поскольку все «испанцы» героически погибли, защищая своих мериносов.
Есть и другая версия происхождения южнорусских овчарок. После неудачной затеи с французами землю в Днепровском уезде Таврической губернии в 1828 году отдали герцогу Ангальтскому Фридриху-Фердинанду, который присвоил своему поместью название Аскания-Нова (в честь немецкого местечка Аскания). По слухам, вместе с тонкорунными овцами он привез с собой южногерманских овчарок, которые и послужили основой для создания новой породы. Как выглядели эти овчарки, никто не знает. Неизвестно даже, были ли они вообще. Наверное, были, причем с большой долей вероятности их постигла участь астурийских овчарок. Крымские волки, прослышав о вкусных тонкорунных овечках, обитающих в Аскании-Нове, устраивали туда регулярные вылазки. В 1856 году герцог, устав воевать с волками, продал землю таврическому помещику Фейну. У того дело пошло на лад. Главным образом благодаря тому, что он обзавелся какими-то удивительными собаками. Как рассказывали очевидцы, три-четыре пса успешно охраняли от волков отару в полторы тысячи овец. Причем эти собаки первыми нападали на волков. После того как число таких собак по всему заповеднику было доведено до двухсот, волки и браконьеры сочли за лучшее обходить Асканию-Нову стороной.
В 1893 году замечательный кинолог Л. П. Сабанеев описал внешность этой собаки, назвав ее русской овчаркой: «Собака большого, даже громадного роста, с удлиненным волковатым туловищем и круглой мордой, густо обросшей длинной шерстью. Шерсть — на всем теле. Окрас белый. На голове — длинная шерсть, закрывает глаза, нависая со лба. Вследствие этой сильной оброслости голова кажется широкой и короткой, в действительности — череп длинный и узкий».
В 1913 году на международной выставке в Париже русская овчарка Ольга получила за экстерьер золотую медаль. В 1928 году в Москве на всесоюзной выставке собак эксперты приняли решение именовать эту породу южнорусской овчаркой. Но спустя два года в Берлине вышла в свет книга Вольдемара Фальц-Фейна «Аскания-Нова», на страницах которой была приведена старая фотография одной из собак заповедника. Подпись под фотографией была такой: Hirtеnhundе (Schafpudel, gennant Baraki). В переводе это означает: «пастушья собака (овчарка, которую называют барак)».
Интересно, что после Крымской войны 1853 — 1856 годов в Европе появились породы собак, подозрительно напоминавших крымских овчарок. Так, в 1863 году на первой выставке собак в Париже была представлена французская овчарка Бриан, а в 1965 году на выставке в Ислингтоне (Англия) феноменальным успехом у публики пользовалась дотоле совершенно неизвестная порода староанглийских овчарок (бобтейлов). Французских и английских офицеров, захвативших с собой на родину в качестве военного трофея похожих на медвежат щенков крымской овчарки, оправдывает то, что они сохранили породу, которая в России вскоре оказалась на грани полного исчезновения.
Первые невзгоды выпали на долю «южаков» в годы Гражданской войны. Известный российский биолог профессор Браунер рассказывал: «Аскания переходила из рук в руки между двумя враждующими армиями. Овчарки не пускали чужих людей, и за это их пристреливали. Когда я приехал в Асканию в 1923 году, то знаменитых овчарок уже не было. Осталось лишь несколько штук молодых».
Примерно то же самое происходило и в Крыму. Но это было лишь начало. После Гражданской войны на юге России была проведена массовая кампания по заготовке шкур. В августе 1929 года журнал «Собаководство» сообщил об итогах этой кампании: «по Херсонскому округу было заготовлено 1200 шкур „длинношерстных собак“, по Мелитопольскому округу заготовлено: овчарок дворовых 100 штук и пушистых собак 4000 штук. Таким образом, только по двум округам истреблено 5200 собак».
Породу южнорусских овчарок удалось сохранить только чудом. В 1930 году две из них — Грубиян и Ялта — произвели фурор на всемирной выставке в Нюрнберге (Германия), после чего в Джанкое был открыт единственный на всю страну питомник, куда собрали едва ли не всех оставшихся собак. В 1939 году в Симферополе состоялась первая выставка южнорусских овчарок, продемонстрировавшая, что порода успешно возрождается, но начавшаяся вскоре война нанесла по этим замечательным собакам сокрушительный удар. Если прочие псы прятались от оккупантов по подворотням, то «южаки» без боя буквально не отдавали ни пяди родной земли. Они не боялись даже танков. Хваленых немецких овчарок бараки, закаленные в схватках с волками, резали как хотели, за что немцы прозвали их «белокурыми бестиями» и безжалостно уничтожали. Все собаки Аскании-Новы были расстреляны. Взрослое поголовье джанкойского питомника также было истреблено. Молодняк вместе с инструктором был вывезен в Германию и бесследно исчез.
После войны породу южнорусских овчарок если и восстанавливали, то неохотно. Складывается впечатление, что советская власть традиционно относилась к этим собакам с недоверием, и ее можно было понять — а ну как потребуется какого-нибудь гражданина арестовать или раскулачить, а у него такой хитрый и мощный пес, в схватке с которым даже «Макаров» не поможет. А вот на Западе эти овчарки всегда пользовались большим спросом. Сейчас «южаков» охотно вывозят в Америку, Италию, Испанию и другие страны. Между прочим, йоркширские терьеры появились в России и Украине в результате обмена, причем за одного щенка южнорусской овчарки давали двух, а то и трех терьеров. Дело идет к тому, что скоро мы будем покупать «южаков» за границей, причем втридорога. Племенной материал русских псовых борзых, которых чудесным образом вывел екатерининский полководец и дипломат Алексей Орлов-Чесменский, мы уже сейчас приобретаем в Англии и Канаде. И сокрушаемся о таинственном исчезновении крымской борзой, которая в одиночку заваливала матерого волка.
Но разве нельзя создать питомник и воспроизвести «южаков»? Можно, конечно. Более того, частные питомники уже существуют, в том числе и в Крыму. Но чтобы возродить не просто южнорусскую овчарку, а легендарного барака, нужны три условия — волки, овцы и яйла. Последний крымский волк был убит в 1922 году у восточных склонов Чатыр-Дага. С тех пор волка в крымских горах больше не видели. Время от времени в степных районах полуострова волки появляются, но их убивают. С точки зрения европейцев, это не что иное, как средневековое варварство. В соседней Польше, например, волки находятся под защитой государства. К овцам в Крыму относятся несколько лучше, чем к волкам, но на заповедную яйлу их не пускают. Овцы, как утверждается, вытаптывают траву, обнажая материнскую известковую породу. А ведь люди тысячелетиями пасли овец на яйле и совершенно об этом не догадывались.
Между прочим, чтобы трава росла, ее надо постригать. Спросите англичан — они подтвердят. Высота каждой травинки на кортах Всеанглийского клуба лаун-тенниса и крокета ровно 8 миллиметров. Почему? Именно настолько ощипывали газон овцы, имевшие даже в начале XX века свободный доступ на теннисные поля. Пробовали стричь газон иначе и убедились, что овцы правы. Но на корты их сейчас не пускают, поскольку они норовят подкормить травку ценным органическим удобрением. Трава от этого, как заметили, становится только гуще, но теннисисты высказывают претензии. Чем же сейчас подкармливают знаменитые английские газоны? Той же самой субстанцией, разведенной в воде. А вот крымская яйла давно уже не видела органических удобрений и оттого погибает на глазах. Но ее героически спасают, засаживая деревьями. В условиях высокогорья они растут плохо, зато отлично горят.
Под Краснодаром несколько лет назад произошла такая история. Дорогу крутому джипу преградила отара овец, которая спускалась с гор. Чтобы компенсировать вынужденный простой, братки решили прихватить с собой барашка. Открыли заднюю дверь джипа, выбрали овцу покрупнее, забросили ее в салон, после чего, не торопясь, сели в автомобиль. Однако через несколько секунд они стремглав вылетели оттуда. Оказалось, что по ошибке братки забросили в джип волкодава. Хорошо еще быстро среагировали.
Но как же они могли перепутать собаку с овцой? Все дело в том, что это была не просто собака, а жемчужина отечественной кинологии — южнорусская овчарка, которую специалисты единодушно называют самой красивой из злобных, самой злобной из красивых. Эта собака отличается стремительностью (она самая быстрая из овчарок), непомерной силой, а также хитростью и коварством. Когда она охраняет овец, то катается по земле, в результате чего ее длинная шерсть спутывается и собака издали становится похожей на безобидную овечку. Но когда волки, не ожидающие подвоха, подкрадываются к овцам, волкодав делает стремительный бросок, сильнейшим ударом опрокидывает вожака стаи на землю и перегрызает ему глотку.
Что касается происхождения южнорусской овчарки, то в справочниках написано: «В образовании породы принимали участие ныне исчезнувшая крымская овчарка и крымская борзая, к сожалению, также не сохранившаяся до наших дней».
Вечно в Крыму, как говорил булгаковский Воланд, «чего не хватишься, ничего нет». Но что означает выражение «принимали участие»? Свечку, что ли, в зубах держали? А кто в таком случае был родоначальником этой породы? В известной книге «Служебное собаководство» ее автор А. П. Мазовер ответственно заявил: «Предки южнорусской овчарки — испанские овчарки, завезенные в Таврическую губернию в 1797 году вместе с мериносными овцами».
Эта версия вызывает большие сомнения. В июле 1797 года император Павел I действительно подписал указ, которым повелел «устроить в Таврической губернии небольшой завод испанских овец, от коего жители, пользуясь лучшего рода баранами, могут скорее поправить горских овец». Кроме того, царский указ предусматривал закупку собак «специальной испанской породы» на том основании, что им «приписывают особенную способность содержать стадо в сборе и защищать от хищных зверей». Однако попытка закупить овец и овчарок в Испании не увенчалась успехом, так как там началась война. Кроме того, в этот период правительство Испании приняло закон, запрещающий вывоз тонкорунных овец (мериносов) за пределы страны.
Но на этом история не закончилась. В 1803 году два француза — Рувье и Вассаль подрядились контрабандным путем добыть испанских овец и сделать так, чтобы в России их расплодилось видимо-невидимо. Им дали 100 тысяч рублей ассигнациями (огромные по тем временам деньги), сорок тысяч десятин земли в углу Днепровского уезда на Тендре и казенный транспорт для перевозки овец морским путем из Испании. За десять лет они должны были завести на каждой десятине по одной испанской овце. Рувье действительно раздобыл в Европе сто баранов, но привез их почему-то в Севастополь. Поначалу отару перегнали в Бахчисарай, после чего она с непонятной целью перекочевала ближе к Феодосии. Что с ней было дальше, неизвестно. Скорее всего, замечательных испанских мериносов сожрали волки, которых в ту пору в Крыму было великое множество. Французы, по-видимому, сослались на форс-мажорные обстоятельства и сочли свою миссию в России завершенной. Вовсе не исключено, что они действительно тешили себя надеждой не только сохранить, но и приумножить поголовье тонкорунных овец, но совершили непоправимую ошибку, захватив из Испании астурийских овчарок. А. П. Мазовер по этому поводу заметил: «Привезенные в Россию овчарки не отвечали запросам овцеводов. Основное, что требовалось от собак, — это защита от волков, а для этого мелкие астурийские собаки не были пригодны».
Но как же спасались от волков многочисленные отары крымских овец, которые паслись на яйле? Их охраняли злобные псы-бараки. В «Словаре тюркских языков» Махмуда Кашгарского (XI век) написано: «Барак — собака с лохматой и длинной шерстью, отличающаяся необычайной стремительностью и ловкостью. Считается лучшей среди собак». Существовала даже легенда, передаваемая из поколения в поколение потомками древнего рода крымских овцеводов, о том, что бараки произошли от человека: «Однажды злой колдун разгневался на чабана и превратил его в собаку, сказав при этом: «Чтоб никто никогда не увидел глаз твоих человеческих, они у тебя будут всегда закрыты шерстью...» Большой знаток Крыма писатель Евгений Марков так рассказывал о бараках: «Лохматые белые псы, высокие и худые. На вид они не особенно огромны, только необыкновенно свирепы; они на высоких ногах, поджары, лохматы и с очень длинными челюстями. Они умеют сами раскидывать цепь вокруг стада, отрезать волку дорогу, собираться сразу на один пункт, по голосу хозяина узнают даже оттенки его воли и слушаются его, несмотря на свою дикость». И какой был смысл в том, чтобы скрещивать бараков-великанов с астурийскими овчарками? Да это и невозможно было сделать, поскольку все «испанцы» героически погибли, защищая своих мериносов.
Есть и другая версия происхождения южнорусских овчарок. После неудачной затеи с французами землю в Днепровском уезде Таврической губернии в 1828 году отдали герцогу Ангальтскому Фридриху-Фердинанду, который присвоил своему поместью название Аскания-Нова (в честь немецкого местечка Аскания). По слухам, вместе с тонкорунными овцами он привез с собой южногерманских овчарок, которые и послужили основой для создания новой породы. Как выглядели эти овчарки, никто не знает. Неизвестно даже, были ли они вообще. Наверное, были, причем с большой долей вероятности их постигла участь астурийских овчарок. Крымские волки, прослышав о вкусных тонкорунных овечках, обитающих в Аскании-Нове, устраивали туда регулярные вылазки. В 1856 году герцог, устав воевать с волками, продал землю таврическому помещику Фейну. У того дело пошло на лад. Главным образом благодаря тому, что он обзавелся какими-то удивительными собаками. Как рассказывали очевидцы, три-четыре пса успешно охраняли от волков отару в полторы тысячи овец. Причем эти собаки первыми нападали на волков. После того как число таких собак по всему заповеднику было доведено до двухсот, волки и браконьеры сочли за лучшее обходить Асканию-Нову стороной.
В 1893 году замечательный кинолог Л. П. Сабанеев описал внешность этой собаки, назвав ее русской овчаркой: «Собака большого, даже громадного роста, с удлиненным волковатым туловищем и круглой мордой, густо обросшей длинной шерстью. Шерсть — на всем теле. Окрас белый. На голове — длинная шерсть, закрывает глаза, нависая со лба. Вследствие этой сильной оброслости голова кажется широкой и короткой, в действительности — череп длинный и узкий».
В 1913 году на международной выставке в Париже русская овчарка Ольга получила за экстерьер золотую медаль. В 1928 году в Москве на всесоюзной выставке собак эксперты приняли решение именовать эту породу южнорусской овчаркой. Но спустя два года в Берлине вышла в свет книга Вольдемара Фальц-Фейна «Аскания-Нова», на страницах которой была приведена старая фотография одной из собак заповедника. Подпись под фотографией была такой: Hirtеnhundе (Schafpudel, gennant Baraki). В переводе это означает: «пастушья собака (овчарка, которую называют барак)».
Интересно, что после Крымской войны 1853 — 1856 годов в Европе появились породы собак, подозрительно напоминавших крымских овчарок. Так, в 1863 году на первой выставке собак в Париже была представлена французская овчарка Бриан, а в 1965 году на выставке в Ислингтоне (Англия) феноменальным успехом у публики пользовалась дотоле совершенно неизвестная порода староанглийских овчарок (бобтейлов). Французских и английских офицеров, захвативших с собой на родину в качестве военного трофея похожих на медвежат щенков крымской овчарки, оправдывает то, что они сохранили породу, которая в России вскоре оказалась на грани полного исчезновения.
Первые невзгоды выпали на долю «южаков» в годы Гражданской войны. Известный российский биолог профессор Браунер рассказывал: «Аскания переходила из рук в руки между двумя враждующими армиями. Овчарки не пускали чужих людей, и за это их пристреливали. Когда я приехал в Асканию в 1923 году, то знаменитых овчарок уже не было. Осталось лишь несколько штук молодых».
Примерно то же самое происходило и в Крыму. Но это было лишь начало. После Гражданской войны на юге России была проведена массовая кампания по заготовке шкур. В августе 1929 года журнал «Собаководство» сообщил об итогах этой кампании: «по Херсонскому округу было заготовлено 1200 шкур „длинношерстных собак“, по Мелитопольскому округу заготовлено: овчарок дворовых 100 штук и пушистых собак 4000 штук. Таким образом, только по двум округам истреблено 5200 собак».
Породу южнорусских овчарок удалось сохранить только чудом. В 1930 году две из них — Грубиян и Ялта — произвели фурор на всемирной выставке в Нюрнберге (Германия), после чего в Джанкое был открыт единственный на всю страну питомник, куда собрали едва ли не всех оставшихся собак. В 1939 году в Симферополе состоялась первая выставка южнорусских овчарок, продемонстрировавшая, что порода успешно возрождается, но начавшаяся вскоре война нанесла по этим замечательным собакам сокрушительный удар. Если прочие псы прятались от оккупантов по подворотням, то «южаки» без боя буквально не отдавали ни пяди родной земли. Они не боялись даже танков. Хваленых немецких овчарок бараки, закаленные в схватках с волками, резали как хотели, за что немцы прозвали их «белокурыми бестиями» и безжалостно уничтожали. Все собаки Аскании-Новы были расстреляны. Взрослое поголовье джанкойского питомника также было истреблено. Молодняк вместе с инструктором был вывезен в Германию и бесследно исчез.
После войны породу южнорусских овчарок если и восстанавливали, то неохотно. Складывается впечатление, что советская власть традиционно относилась к этим собакам с недоверием, и ее можно было понять — а ну как потребуется какого-нибудь гражданина арестовать или раскулачить, а у него такой хитрый и мощный пес, в схватке с которым даже «Макаров» не поможет. А вот на Западе эти овчарки всегда пользовались большим спросом. Сейчас «южаков» охотно вывозят в Америку, Италию, Испанию и другие страны. Между прочим, йоркширские терьеры появились в России и Украине в результате обмена, причем за одного щенка южнорусской овчарки давали двух, а то и трех терьеров. Дело идет к тому, что скоро мы будем покупать «южаков» за границей, причем втридорога. Племенной материал русских псовых борзых, которых чудесным образом вывел екатерининский полководец и дипломат Алексей Орлов-Чесменский, мы уже сейчас приобретаем в Англии и Канаде. И сокрушаемся о таинственном исчезновении крымской борзой, которая в одиночку заваливала матерого волка.
Но разве нельзя создать питомник и воспроизвести «южаков»? Можно, конечно. Более того, частные питомники уже существуют, в том числе и в Крыму. Но чтобы возродить не просто южнорусскую овчарку, а легендарного барака, нужны три условия — волки, овцы и яйла. Последний крымский волк был убит в 1922 году у восточных склонов Чатыр-Дага. С тех пор волка в крымских горах больше не видели. Время от времени в степных районах полуострова волки появляются, но их убивают. С точки зрения европейцев, это не что иное, как средневековое варварство. В соседней Польше, например, волки находятся под защитой государства. К овцам в Крыму относятся несколько лучше, чем к волкам, но на заповедную яйлу их не пускают. Овцы, как утверждается, вытаптывают траву, обнажая материнскую известковую породу. А ведь люди тысячелетиями пасли овец на яйле и совершенно об этом не догадывались.
Между прочим, чтобы трава росла, ее надо постригать. Спросите англичан — они подтвердят. Высота каждой травинки на кортах Всеанглийского клуба лаун-тенниса и крокета ровно 8 миллиметров. Почему? Именно настолько ощипывали газон овцы, имевшие даже в начале XX века свободный доступ на теннисные поля. Пробовали стричь газон иначе и убедились, что овцы правы. Но на корты их сейчас не пускают, поскольку они норовят подкормить травку ценным органическим удобрением. Трава от этого, как заметили, становится только гуще, но теннисисты высказывают претензии. Чем же сейчас подкармливают знаменитые английские газоны? Той же самой субстанцией, разведенной в воде. А вот крымская яйла давно уже не видела органических удобрений и оттого погибает на глазах. Но ее героически спасают, засаживая деревьями. В условиях высокогорья они растут плохо, зато отлично горят.
Михаил Володин, "1К"
