Один из самых очаровательных уголков Крыма – Ласпинскую бухту окружают две грозные вершины–иглы невероятной красоты. Эти вершины поражают каждого, кто видит их впервые.
Одна вершина охраняет бухту с запада – вертикальные более чем 600-метровые скалы (г. Куш-Кая), которые отвесно обрываются к небольшому кусочку суши, – Батилиману.
Другая – с востока, еще более высокая – Ильяс-Кая.
На последнюю, имея в запасе целый свободный день, я и решил подняться, прибыв рано в Севастополь.
Самой удобной точкой выхода на гору можно считать остановку «Ласпи» на Южнобережном шоссе, хотя, насколько понимаю, неплохая тропинка есть из Фороса, но той тропинкой не ходил. Следовательно, тем кто отдыхает в самом посёлке Ласпи стоит подняться серпантином к трассе, «севастопольцам» - сесть на автовокзале на любую маршрутку, что следует в направлении Ялты к вышеупомянутой остановке. Тропинка начинается сразу за остановкой (та, что в направлении Севастополя).
Выхожу из маршрутки. Панорама окружающих гор и моря захватывает уже здесь, хотя фотографировать мешают автомобили, которые один за другим пролетают мимо. Немного смущает сильный ветер, который дует с моря. В Севастополе же было совсем тихо. Ищу начало тропинки и удаляюсь подальше от трассы, кювет которой, как и везде, напоминает свалку. Наконец тропинка вырывается из плена пластиковых бутылок и полиэтиленовых пакетиков, спускаясь в овражек. Стоит немного пройти этим овражком подальше от шума цивилизации, и тропинка выводит к старой гидросистеме с ржавыми трубами, люками и бетонными кубами.
Здесь тоже немного намусорено, но целью путешествия является совсем не это, поэтому скорее дальше. От гидросистемы тропинка уже достаточно широкая, через пару минут выхожу на лесную дорогу. По ней направо. Очень скоро – опять разветвление. Идти нужно и туда, и туда :) Всё дело в том, что скальный массив, который нас интересует имеет две доминирующие вершины – условно северную (со стороны Ласпи), а вернее северо-западную, которую зовут Деликли-бурун (дырявый гребень, с этими горами скоро крымско-татарский язык выучишь :) ) и условно южную – собственно Илляс-кая (скала Ильи).
Тропинка прямо ведет на Деликли-бурун, налево – на Ильяс-Кая. Ориентиром этого разветвления является два куска резины, которые валяются именно на самой тропинке. Понимаю, что куски резины не могут быть достаточно надежным ориентиром (такие как автобусная остановка или гидротехническое сооружение) :), но господин Езерский (известный знаток-путешественник Крыма) писал о них еще 5 лет тому назад. С тех пор те куски никуда не делись ;)
Решаю сначала повернуть налево. Хорошая тропинка, то поднимаясь вверх, то опять спускаясь вниз. За полчаса опять перекресток, здесь уже интуитивно иду направо, чувствую, что вершина там, поблизости. Несколько минут – и глазу открывается странный пейзаж – небольшая впадина, верхушки деревьев, а над ними возвышаются белые зубастые скалы, за ними – уже ровная как стол Байдарская яйла и кусок моря, которое сверкает на солнце.
Когда-то давно, в средние века здесь был то ли поселок, то ли целый город Ласпи. Кому оно принадлежало, мне неизвестно, возможно феодоритам, которые c высоты гор, готовились к нападению и наблюдали, как внизу на березе хозяйствует Генуя. Странен этот Крым с круговоротом племен и народов, каждый из которых был народом-пришельцем, отстаивал свое право быть здесь, вытесняя друг друга. Так и феодориты с Генуей перманентно воевали за доступ к морю, пока обоих не смело османское нашествие.
Но вернемся к нашим баранам, то есть к зубастым скалам. По-татарски зовутся они Кибен-кая (скалы-стога), хотя имеют еще несколько названий – Чертовые пальцы или Сахарные головки. Сразу за ними скалистое выступление горы Мачук (ягненок).
Поднимаюсь на Ильяс-Кая (склон которой справа от вышеупомянутых скал-пальцев).
Здесь пейзаж можно разглядеть еще лучше, выше и выше – открывается все более широкая панорама окружающих гор, аж там вдали виднеется Байдарская долина, опоясываемая горным ожерельем с изумрудной гладью Чернореченского водохранилища.
Поднимаюсь по склону. Подъем непродолжительный и не тяжелый, но в этой поре дня солнце еще не добралось к камням, и они сверкают росой. Немного скользко, приходится цепляться за корни одиночных деревьев и траву.
Ветер, которого практически не было внизу в лесу, становится все мощнее, создается впечатление, что он дует уже с противоположной стороны – с гор, но порывы, которые неоднократно прорываются со стороны впадины, которая полого спускается в сторону Фороса, свидетельствуют об обратном. Просто, разбиваясь в амфитеатре отвесной стены скал, мощные воздушные массы находят выход в плоскости вздыбленной куэсте. Мне от этого не легче. Эти порывы могут запросто сдуть с гребня вниз. А падать там есть где.
Вблизи вершины – руины храма Святого Ильи, но сюда уже не выхожу – выползаю по-пластунски. Ветер не то чтоб сдувает. Он уже не дает хотя бы подвестись на колени, чтоб лучше разглядеть пейзаж. Подползаю к краю. Пейзаж в сторону мыса Айя просто незабываемый. Но коварный ветер. Он забивает дыхание, задувает глаза. Пытаюсь хотя бы что-то сфотографировать. Не имея возможности подняться (c уровня земли снять мешают камни), радуюсь, что мой фотоаппарат имеет поворотный экран. Пусто. Вытягиваю вверх руку с фотоаппаратом, ветер ее болтает так, что я не могу ничего разглядеть на экране. Но какое там кадрирование, нажимаю на кнопку спуска наугад, надеюсь на электронику. Как оказалось внизу, напрасно – при таких условиях аппарат просто не смог сфокусироваться.
Так же, ползком, убегаю вниз. Наконец можно перевести дыхание. Иду осмотреть те же пальцы-стоги-головки. Никаких следов древнего города нет, лишь желто-красные цвета леса и белые глыбы скал, кое-где снизу подожжены кострищами – место для отдыха здесь чудесное. Мусора нет, и это уже радует.
Решаю всходить еще на северную вершину. Возвращаюсь к той резине, налево, тропинка лесом круто взбирается вверх и выводит на скальный мыс.
C него тоже открывается прекрасная панорама бухты, хотя ветер, малозаметный в лесу, здесь бушует не меньше. Все же удается немножко пофотографировать, удобно умостившись за камешком. Дальше решаю не идти, поскольку наползался вдоволь. Будет причина прийти сюда еще, как даст Бог, при меньшем ветре.
Возвращаюсь обратно к трассе той же дорогой. Дальше еще был спуск к морю, фотографирование волн, которые накрывали КАМАЗ строителей на пирсе (а я еще удивлялся, что ветер хочет меня сдуть с горы), попытка скупаться в такой шторм. На следующий день был Мангуп, но то уже другая история.
В целом прогулка (от трассы и до трассы) заняла 4 часа. При нормальной погоде (отсутствие ветра, дождя) ее можно рекомендовать всем, у кого, обычно хватает клепки в голове, чтоб не давать хлопот спасателям.
Многие уверены, что разработка альтернативных источников энергии — явление сугубо современное. Между тем в СССР энергию ветра пытались использовать для электрификации страны еще в годы первой пятилетки. ВЭС в Балаклаве, снимок периода Великой Отечественной войны, предположительно 1942 г. Экспериментальный ветроагрегат мощностью 100 кВт был разработан под руководством изобретателя Юрия Кондратюка и установлен в Балаклаве в 1931-м. До войны он вырабатывал электроэнергию для трамвайной линии Балаклава — Севастополь. Во время войны был разрушен
Симеиз снискал славу единственного в СНГ гей-курорта. Каждое лето в этом сказочном месте собираются молодые (и не очень молодые) представители сексуальных меньшинств со всех просторов бывшего Советского Союза. Пока здесь нет официально зарегистрированных гей-отелей и гей-клубов. Зато есть дикий гей-пляж, так называемая аллея Голубых, удивительный по красоте Голубой залив и, конечно же, бар «Ежи», в котором вечерами отплясывает под «Голубую луну» благородная гей-публика. Автор фото: decadentzu
Во время Второй мировой войны Крым оказался в эпицентре противостояния СССР и фашистской Германией. Предлагаем вашему вниманию интересную подборку фотографий о боевых действиях в Крыму. Потопленный крейсер «Червона Украина» у Графской пристани в Севастополе
Жители села Богатырь, расположенного в Бахчисарайском районе у подножия горы Бойка, рассказали нам о священной реликвии и чудотворных источниках. Автор фото — alexan_der
Неровные строчки, выцарапанные на сырых с запёкшимися тёмными каплями камнях, заставляли вздрагивать всех, кто после 13 апреля 1944 года оказывался в гестаповских застенках на улицах Студенческой, Луговой (ныне Богдана Хмельницкого)... В этих строках, в застывших каплях крови, в стенах, пропитанных болью, ужасом, порой изменой, но чаще непокорённостью и мужеством, — история Симферополя, пережившего оккупацию. Судьбы и подвиги тех, кто встал на путь борьбы. Порой этим борцам не было и двадцати. Как Борису Хохлову, комиссару Симферопольской подпольной молодёжно-комсомольской организации.