Имение Саблы в Каштановом
В описаниях путешествий в Крым в XIX веке почти всегда упоминалось имение Саблы. Плеяда знаменитостей, посещая «новоприобретенный край» любовались красотами крымских гор, посещала ханский дворец в Бахчисарае, развалины Херсонеса и Балаклавы, пещерные города и обязательно находила время, чтобы заехать в расположенное вовсе не по пути, но тем не менее интересное местечко, неподалеку от Симферополя.
В современной же литературе постоянно встречается одна ошибка, связанная с местом дислокации этого имения. И в книгах, и в интернетовских изданиях идет одна и та же ошибка: имением Саблы называют современное село Партизанское.
Партизанское расположено на юге Симферопольского района, в первом продольном понижении Внутренней гряды Крымских гор, на речке Саблынка, недалеко от реки Альмы. Расстояние до Симферополя около 8 километров. Рядом с ним расположены соседние села — Каштановое и Топольное. Ошибка возникла от того, что новые, появляющиеся имения владельцы, как правило, называли именем ближайшего села.
В 1787 году три татарские деревушки Ашага-Сабла, Орта-Сабла и Юхары-Сабла (то есть Нижняя, Средняя и Верхняя Сабла) с «58 дворами и 310 душами обоего пола и 3500 десятинами земли» по распоряжению Новороссийского генерал-губернатора князя Потемкина были отписаны адмиралу Мордвинову.
Новое имение никогда не строилось на месте, где уже находились деревеньки. Тем более, что, кроме места для дома, хозяйственных построек требовались еще земли вокруг для выпаса того же скота. Поэтому для новой «Саблынской дачи» было выбрано место в трех километрах западнее трех старых деревень.
Иван Коваленко пишет об этом имении:
Но граф все никак не мог справиться с татарами, жившими на его земле и не признававшими никаких российских законов. Сколько бы адмирал не объяснял им, что «собственность первый есть камень всех законоположений», его никто не понимал. «Татары, — писал Мордвинов, — самовластно овладели и пользуются моими землями, рубят и продают мои леса и, изгнав приказчика моего, сами всем распоряжают».
В своей проблеме Мордвинов был не одинок. Объединившись с несколькими другими помещиками, он подал жалобу на взбунтовавшихся татар. «Сей народ, — писалось в жалобе, — соединяясь заедино в притеснении нас, нанесли каждому владельцу совершенное разорение опустошением садов, сенокосов, истреблением межевых признаков... Ябеда и алчность к корыстолюбию овладели татарами... Имеется постоянная готовность татар к измене Российскому престолу, приношение ими в мечетях жертв об изощрении меча на погубление христиан...». Комиссия по решению земельных споров, выехавшая в Саблы, решила спор в пользу Мордвинова.
Вскоре Мордвинов продал «Саблынскую дачу» Таврическому губернатору (в 1807–1816 годах) А. М. Бороздину, который отказал в аренде земли местным татарам и привез в Саблы 90 семей (549 человек) своих крепостных из Киевской губернии. К чему это привело — на карте 1891 года можно видеть, что в этих селах уже проживали преимущественно русские семьи (165 русских дворов в слившихся вместе Средних и Нижних Саблах и 32 русские семьи в Верхних.
Губернатор БороздинБороздин построил суконную фабрику, продукция которой достигала 15 000 аршин сукна в год. Кроме этого, генерал-губернатор построил в Саблах кожевенный завод и собирался построить фабрику химических продуктов (!). У проезжей дороги стояла корчма, которая давал Бороздину до 2000 руб. дохода в год. В имении разводились шелковичные черви и овцы, была водяная мучная мельница.
Но наиболее были известны его фруктовые сады. Лев Симиренко писал:
(Читайте также: В Красной пещере был Грибоедов?)
Один из русских путешественников XIX века сказал о Бороздине, что «он первый показал, как на краю Скифии, за стеною Чатыр-Дага, можно быть гражданином вселенной».
У губернатора была огромная библиотека, он выписывал более 10 журналов, собирал фарфор и картины. В доме имелась естественно-историческая коллекция, подвал был полон французских вин. Да и, вообще, русские, проживая в таких удаленных местах, прекрасно владели ситуацией в Европе, обсуждали с путешественниками происходящие события.
Тот же Уэбстер писал о жене генерала, проживавшей в имении «Саблы»:
После продажи имения Бороздин переселился в свое имение «Кучук-Ламбад» (сейчас это земля санатория «Утес» возле Малого Маяка). Уэбстер писал:
В селе Каштановом сохранились и аллея каштанов, и старинное имение, но здание поделено: здесь и библиотека, и магазин, и детский сад, и еще много чего. Сохранился старинный фонтан 1857 г., который много лет стоял в заброшенном состоянии и только недавно был восстановлен на средства, собранные жителями села. А усыпальница Давыдовых была использована в качестве трансформаторной будки:
А место расположения знаменитого имения все еще указывается в книгах и статьях совсем в другом селе — Партизанском. Эта ошибка есть и в недавно вышедшей «Краткой истории Крыма». И все, вероятно потому, что авторы используют изданные справочники географических названий и переименований, которые, увы, тоже грешат многими ошибками и неточностями...
В современной же литературе постоянно встречается одна ошибка, связанная с местом дислокации этого имения. И в книгах, и в интернетовских изданиях идет одна и та же ошибка: имением Саблы называют современное село Партизанское.
Партизанское расположено на юге Симферопольского района, в первом продольном понижении Внутренней гряды Крымских гор, на речке Саблынка, недалеко от реки Альмы. Расстояние до Симферополя около 8 километров. Рядом с ним расположены соседние села — Каштановое и Топольное. Ошибка возникла от того, что новые, появляющиеся имения владельцы, как правило, называли именем ближайшего села.
В 1787 году три татарские деревушки Ашага-Сабла, Орта-Сабла и Юхары-Сабла (то есть Нижняя, Средняя и Верхняя Сабла) с «58 дворами и 310 душами обоего пола и 3500 десятинами земли» по распоряжению Новороссийского генерал-губернатора князя Потемкина были отписаны адмиралу Мордвинову.
Новое имение никогда не строилось на месте, где уже находились деревеньки. Тем более, что, кроме места для дома, хозяйственных построек требовались еще земли вокруг для выпаса того же скота. Поэтому для новой «Саблынской дачи» было выбрано место в трех километрах западнее трех старых деревень.
Иван Коваленко пишет об этом имении:
Когда русский путешественник XIX века подъезжал к Саблам, он на мгновенье замирал. Ему чудилось, что он снова находится в милом русскому сердцу уголке среднерусской полосы, а не в далеком Крыму. Здесь сразу приходили на ум воспоминания о больших барских усадьбах, привольной жизни русского дворянства. Вспоминались литературные образы князей Болконских, Троекурова, Фамусова, Николая Ростова.Граф говорил, что «когда Крым принадлежит России, то, по-моему, не должно из земли российской делать землю татарскую».
Чистенькие, белые хатки с открыто глядящими наружу окнами, фруктовым садиком вокруг, широкими и прямыми улицами — все напоминало русскую деревеньку где-нибудь на Украине, но никак не в горном Крыму. За деревней располагались хозяйственные постройки: огромные загоны для скота, большие конюшни, амбары, сараи и сеновалы.
Но граф все никак не мог справиться с татарами, жившими на его земле и не признававшими никаких российских законов. Сколько бы адмирал не объяснял им, что «собственность первый есть камень всех законоположений», его никто не понимал. «Татары, — писал Мордвинов, — самовластно овладели и пользуются моими землями, рубят и продают мои леса и, изгнав приказчика моего, сами всем распоряжают».
В своей проблеме Мордвинов был не одинок. Объединившись с несколькими другими помещиками, он подал жалобу на взбунтовавшихся татар. «Сей народ, — писалось в жалобе, — соединяясь заедино в притеснении нас, нанесли каждому владельцу совершенное разорение опустошением садов, сенокосов, истреблением межевых признаков... Ябеда и алчность к корыстолюбию овладели татарами... Имеется постоянная готовность татар к измене Российскому престолу, приношение ими в мечетях жертв об изощрении меча на погубление христиан...». Комиссия по решению земельных споров, выехавшая в Саблы, решила спор в пользу Мордвинова.
Вскоре Мордвинов продал «Саблынскую дачу» Таврическому губернатору (в 1807–1816 годах) А. М. Бороздину, который отказал в аренде земли местным татарам и привез в Саблы 90 семей (549 человек) своих крепостных из Киевской губернии. К чему это привело — на карте 1891 года можно видеть, что в этих селах уже проживали преимущественно русские семьи (165 русских дворов в слившихся вместе Средних и Нижних Саблах и 32 русские семьи в Верхних.
Карта 1891 г. Синее — имение, красное — села
Губернатор Бороздин
Но наиболее были известны его фруктовые сады. Лев Симиренко писал:
Саблынский питомник Бороздина был первым в Крыму рассадником, из которого все желающие в течение многих лет получали нужные им запасы плодовых деревьев.Джеймс Уэбстер писал в 1827 г.:
В четверг, в десять, мы поехали к генералу Башмакову, в Саблы. Питомники фруктовых деревьев генерала очень ценны. Там есть груши и яблони различных видов, дерево ореха trebisond, и т.п. Большая часть плодов потребляемых в России, вывозится из Крыма. Их отправляют в Москву и Санкт-Петербург. Когда мы находились в Саблах, началась вторая весна. Первые листья опадали, а новые вырастали. Иногда вместо плодов вырастали вторые цветы. Это очень вредно для деревьев. Вторая весна началась в этом году с падения листьев, и блекнущая зелень первой листвы придала местности вид начинающейся осени. (пер. авт.)Помимо садов, Бороздин разбил виноградники и роскошные парки. В оранжереях у него разводились многие редкие растения. Гостивший здесь несколько дней Александр Грибоедов вспоминал «Школу плодовых деревьев» и «столетнее алоэ» в оранжерее Бороздина. «Теряюсь по садовым извитым дорожкам. Один и счастлив» — записал в своём дневнике писатель. У Бороздина часто останавливались знатные гости из России. Здесь побывали практически все русские и иностранные путешественники по Тавриде того времени. Этот «добрый гений», как назвал его Муравьев-Апостол, создал в своём имении нечто вроде культурного оазиса в Крыму.
(Читайте также: В Красной пещере был Грибоедов?)
Один из русских путешественников XIX века сказал о Бороздине, что «он первый показал, как на краю Скифии, за стеною Чатыр-Дага, можно быть гражданином вселенной».
У губернатора была огромная библиотека, он выписывал более 10 журналов, собирал фарфор и картины. В доме имелась естественно-историческая коллекция, подвал был полон французских вин. Да и, вообще, русские, проживая в таких удаленных местах, прекрасно владели ситуацией в Европе, обсуждали с путешественниками происходящие события.
Тот же Уэбстер писал о жене генерала, проживавшей в имении «Саблы»:
Мадам говорила по-английски с совершенной плавностью и прочитала нам отрывок из томика Байрона, который был у нее на столе. И хотя она произносила слова не совсем как английская женщина, но зато с необычайно большой духовностью и чувством. Она говорила много о Мадам де Сталь, которую она хорошо знала в Италии. Эта знаменитая женщина была празднике, устроенном в Санкт-Петербурге, дедом г-на Башмакова, в известном сумасшедшем развлечении «Русские горки».В 1828 году Бороздин продал Саблы графине А. Г. Лаваль. После смерти графини Саблы достались ее дочери, а затем в качестве приданого перешли к ее внучке, Елизавете Сергеевне Трубецкой, вышедшей замуж за П. В. Давыдова, сына декабриста В. Л. Давыдова. Супруги жили в имении «Саблы» вплоть до своей кончины.
После продажи имения Бороздин переселился в свое имение «Кучук-Ламбад» (сейчас это земля санатория «Утес» возле Малого Маяка). Уэбстер писал:
Мы передали письма генералу Бороздину, первому из русских, поселившихся на побережье около сорока лет назад. Саблы принадлежали ему, и именно он развел там питомники для растений и т.п. Он продал Саблы за пятьсот тысяч рублей в то время, когда он командовал войсками в Крыму.Во многих зданиях Симферополя во время Крымской войны были расположены госпитали для русских войск. И имение Давыдовых тоже приняло выздоравливающих воинов. Об этом сообщает мемориальная табличка на здании.
Дом генерала Бороздина расположен в прекрасной бухте, с лугом, доходящим до утесов, и садом с прекрасными виноградными лозами. У него есть также апельсиновые деревья (с зимним покрытием), оливы, лавровые кусты, яблоки всех сортов, груши, миндальные деревья, алоэ, и т.п. Бороздин — старик, ему около шестидесяти, но он свеж, хорошо разбирается в новостях и очень компанейский. Он говорит по-французски, по-итальянски, по-немецки и по-русски. Мы были приняты им с большим гостеприимством, и во время нашего пребывания мы перепробовали продукцию из его собственных, недавно посаженных виноградных лоз. Было три сорта вина, один похожий на портвейн, остальные два белые, они имели очень приятный аромат.
В селе Каштановом сохранились и аллея каштанов, и старинное имение, но здание поделено: здесь и библиотека, и магазин, и детский сад, и еще много чего. Сохранился старинный фонтан 1857 г., который много лет стоял в заброшенном состоянии и только недавно был восстановлен на средства, собранные жителями села. А усыпальница Давыдовых была использована в качестве трансформаторной будки:
А место расположения знаменитого имения все еще указывается в книгах и статьях совсем в другом селе — Партизанском. Эта ошибка есть и в недавно вышедшей «Краткой истории Крыма». И все, вероятно потому, что авторы используют изданные справочники географических названий и переименований, которые, увы, тоже грешат многими ошибками и неточностями...
Олег Широков, «Крымское эхо»
