Село Муромское хранит память о погибших парашютистах
Много интересного в этих предгорных просторах у Азаматского леса. И поучительного. Заброшенные сады, когда-то гремевшие на всю область своими урожаями яблок. Опустевшие деревеньки, брошенные и забытые сегодня. Только названия красивые остались: Родное, Дивное, Кривцово, а ещё раньше — Утары, Мурзакой, Танагельды. Приветливые люди, выживающие благодаря натуральному хозяйству вдали от всяких «центров». И памятники, как оказалось, незабытые в людской молве. А то до недавнего времени не было понятно: что за обелиск белеет посреди полей, а на нём — всего-то годы войны и изображение парашюта? И будто что-то подтолкнуло: ищи, ребята здесь погибли. Так попал в село Муромское к местному учителю и неутомимому поисковику Василию Михайловичу Красуле.
Сразу после Керченско-Феодосийской десантной операции, в ночь с 9 на 10 января 1942 года, в эти места для связи с партизанами были сброшены три парашютиста. Один из них упал спиной на каменную плиту на кладбище, поломал позвоночник. Его подобрали местные жители, татары, но десантник умер на их руках. Его похоронили тайно от немцев. Второй парашютист заходил к местной жительнице Полине Литвиновой, спрашивал, как пройти к партизанам. Она входила в подпольную группу, которой руководил местный агроном Пётр Коражев. Муж её был в партизанах, и ночью партизаны были в этом доме. Полина Трофимовна накормила парашютиста, дала тёплые носки, рассказала, как пройти в район Безбайляна для перехода Феодосийской трассы и дальнейшего пути в партизанский лес.
Но переход дороги не удался: десантник попал в перестрелку и 12 января вновь пришёл к Литвиновой. Рассказал, что сбросили их с парашютами всего 45 человек, но по ошибке не в том месте. Ещё о себе сказал, что он — комсомолец, младший лейтенант, первый раз их десантировали в конце декабря 1941 года в районе Феодосии. Третий раз он зашёл к Полине Трофимовне вечером 13 января. Хозяйка его предупредила, что за домом начали следить полицай и немец. Парашютист просто и без пафоса сказал: «Живым не сдамся». А в это время переодетые в гражданскую одежду немец и полицай подобрались к дому. Чтобы не подвергать опасности хозяйку дома, парашютист решил уйти в лес. Не успел: когда перелезал через изгородь, его настигла пуля. Немец с полицаем приказали раздеть его и бросить в окоп позади дома.
Ученики и поисковики Муромской школы установили, что родился разведчик в 1921 году, роста и телосложения был среднего, русоволосый. В разговоре с Литвиновой парашютист говорил, что он из Ярославской области. Литвинова сказала, что из документа, который полицай вытащил у погибшего парашютиста, стало известно, что его зовут Андрей Колесников, но присутствовавший при этом другой свидетель — тогда мальчишка Жора Канивец — вспоминает, что его звали Константин.
На следующий день из лесу вышел третий парашютист. Когда приближался к домам нынешнего села Дивного, он не видел опасности. Тогда парни, бывшие неподалёку, стали свистеть и показывать руками в сторону идущего фашиста. Боец махнул рукой, чтобы парни прятались, и, подбежав ближе, бросил ему под ноги гранату. Но та не взорвалась. Немец открыл стрельбу. Парашютист попытался спастись в балке, где паслось стадо коров. Ребята видели, как от пуль из ватника летели клочья. Парашютист остановился, достал вторую гранату, но... или не хватило сил для броска, или он намеренно сам себя подорвал. Подойти к нему немец не разрешил. И только когда наступили сумерки, жители села Мурзакой (сейчас Дивное) отнесли труп обгоревшего парашютиста в тот же окоп и похоронили. Говорят, у него была кавказская внешность.
После освобождения Крыма от немецко-фашистских захватчиков приблизительно на месте захоронения поставили деревянный обелиск, позже, в70-х годах, был поставлен обелиск из белого камня-известняка.
В 1973 году учащиеся первого выпуска учителя Красули решили своими силами соорудить у школы памятник погибшим парашютистам. Всё делали сами — постамент, скульптуры, площадку вокруг, даже не спали несколько последних ночей. К выпускному вечеру памятник был сооружён. Состоялось его открытие, на котором присутствовали жители колхоза. С того времени Василий Михайлович с учениками занимался поиском родителей погибших парашютистов. Писали письма во все райвоенкоматы Ярославской области, в облвоенкоматы Подмосковья, в Астраханское управление морского флота Каспийского пароходства, где, по словам разведчика, работала его сестра, в архив Министерства обороны СССР, в другие учреждения, но безрезультатно. Никто не знал или не помнил маленькую спецгруппу, погибшую в предгорной степи.
Сейчас встал вопрос о перезахоронении тех безвестных героев. Нынешняя их могила находится уже вдали от жилья, и с каждым годом всё меньше людей бывает там. А под памятником у школы захоронен только ящичек с землёй с этой могилы. Но сколько порогов седой учитель истории и труда ни обивал, результата пока нет. Дело в том, что в Республиканском комитете по охране культурного наследия в самом паспорте на памятник вкралась ошибка, и получается, что захоронение находится у школы. «Увы, это не так, — качает головой Красуля. — Кто-то приезжал сюда, всё обмерил, но вот историей не поинтересовался — так и пошло... А уж в наше время обюрократившиеся структуры ничего сделать не хотят, ведь столько разрешений надо, чтобы наши безвестные парашютисты обрели покой в более приглядном месте».
Вот и стоит на месте бывшего селения белый каменный обелиск. Пока за ним присматривают местные жители из соседнего Муромского. Но чем дальше от нас война, тем дальше она и в сердцах. Или, может, всё-таки задумаемся и не оставим их память, их место покоя в запустении?
Сразу после Керченско-Феодосийской десантной операции, в ночь с 9 на 10 января 1942 года, в эти места для связи с партизанами были сброшены три парашютиста. Один из них упал спиной на каменную плиту на кладбище, поломал позвоночник. Его подобрали местные жители, татары, но десантник умер на их руках. Его похоронили тайно от немцев. Второй парашютист заходил к местной жительнице Полине Литвиновой, спрашивал, как пройти к партизанам. Она входила в подпольную группу, которой руководил местный агроном Пётр Коражев. Муж её был в партизанах, и ночью партизаны были в этом доме. Полина Трофимовна накормила парашютиста, дала тёплые носки, рассказала, как пройти в район Безбайляна для перехода Феодосийской трассы и дальнейшего пути в партизанский лес.
Но переход дороги не удался: десантник попал в перестрелку и 12 января вновь пришёл к Литвиновой. Рассказал, что сбросили их с парашютами всего 45 человек, но по ошибке не в том месте. Ещё о себе сказал, что он — комсомолец, младший лейтенант, первый раз их десантировали в конце декабря 1941 года в районе Феодосии. Третий раз он зашёл к Полине Трофимовне вечером 13 января. Хозяйка его предупредила, что за домом начали следить полицай и немец. Парашютист просто и без пафоса сказал: «Живым не сдамся». А в это время переодетые в гражданскую одежду немец и полицай подобрались к дому. Чтобы не подвергать опасности хозяйку дома, парашютист решил уйти в лес. Не успел: когда перелезал через изгородь, его настигла пуля. Немец с полицаем приказали раздеть его и бросить в окоп позади дома.
Ученики и поисковики Муромской школы установили, что родился разведчик в 1921 году, роста и телосложения был среднего, русоволосый. В разговоре с Литвиновой парашютист говорил, что он из Ярославской области. Литвинова сказала, что из документа, который полицай вытащил у погибшего парашютиста, стало известно, что его зовут Андрей Колесников, но присутствовавший при этом другой свидетель — тогда мальчишка Жора Канивец — вспоминает, что его звали Константин.
На следующий день из лесу вышел третий парашютист. Когда приближался к домам нынешнего села Дивного, он не видел опасности. Тогда парни, бывшие неподалёку, стали свистеть и показывать руками в сторону идущего фашиста. Боец махнул рукой, чтобы парни прятались, и, подбежав ближе, бросил ему под ноги гранату. Но та не взорвалась. Немец открыл стрельбу. Парашютист попытался спастись в балке, где паслось стадо коров. Ребята видели, как от пуль из ватника летели клочья. Парашютист остановился, достал вторую гранату, но... или не хватило сил для броска, или он намеренно сам себя подорвал. Подойти к нему немец не разрешил. И только когда наступили сумерки, жители села Мурзакой (сейчас Дивное) отнесли труп обгоревшего парашютиста в тот же окоп и похоронили. Говорят, у него была кавказская внешность.
После освобождения Крыма от немецко-фашистских захватчиков приблизительно на месте захоронения поставили деревянный обелиск, позже, в
В 1973 году учащиеся первого выпуска учителя Красули решили своими силами соорудить у школы памятник погибшим парашютистам. Всё делали сами — постамент, скульптуры, площадку вокруг, даже не спали несколько последних ночей. К выпускному вечеру памятник был сооружён. Состоялось его открытие, на котором присутствовали жители колхоза. С того времени Василий Михайлович с учениками занимался поиском родителей погибших парашютистов. Писали письма во все райвоенкоматы Ярославской области, в облвоенкоматы Подмосковья, в Астраханское управление морского флота Каспийского пароходства, где, по словам разведчика, работала его сестра, в архив Министерства обороны СССР, в другие учреждения, но безрезультатно. Никто не знал или не помнил маленькую спецгруппу, погибшую в предгорной степи.
Сейчас встал вопрос о перезахоронении тех безвестных героев. Нынешняя их могила находится уже вдали от жилья, и с каждым годом всё меньше людей бывает там. А под памятником у школы захоронен только ящичек с землёй с этой могилы. Но сколько порогов седой учитель истории и труда ни обивал, результата пока нет. Дело в том, что в Республиканском комитете по охране культурного наследия в самом паспорте на памятник вкралась ошибка, и получается, что захоронение находится у школы. «Увы, это не так, — качает головой Красуля. — Кто-то приезжал сюда, всё обмерил, но вот историей не поинтересовался — так и пошло... А уж в наше время обюрократившиеся структуры ничего сделать не хотят, ведь столько разрешений надо, чтобы наши безвестные парашютисты обрели покой в более приглядном месте».
Вот и стоит на месте бывшего селения белый каменный обелиск. Пока за ним присматривают местные жители из соседнего Муромского. Но чем дальше от нас война, тем дальше она и в сердцах. Или, может, всё-таки задумаемся и не оставим их память, их место покоя в запустении?
Сергей Ткаченко, «Крымская Правда»
Комментарии
Отправить комментарий