Великий геолог-почвовед Василий Докучаев изучал симферопольский чернозем
В СССР, особенно в В 1883 году вышла в свет книга Василия Докучаева «Русский чернозем». Защита этой работы в качестве докторской диссертации завершилась бурными аплодисментами. Это был триумф не только молодого ученого, но и новой науки — почвоведения. В знак признания особых заслуг Докучаева Вольное экономическое общество — первое сельскохозяйственное общество в России, которое было основано в 1765 году, — преподнесло ему особый благодарственный адрес. В нем выражалась надежда, что молодой ученый «и впредь не откажется приложить свои столь еще свежие силы, свои знания и опыт на славу общества и на пользу России».
Однако на общем собрании общества благодарственный адрес был принят далеко не единогласно. Более того, после опубликования книги «Русский чернозем» ревизионная комиссия Вольного экономического общества в своем решении записала: «Ввиду сделанных уже обществом значительных затрат по исследованию чернозема и сомнительной пользы их комиссия полагает излишними всякие дальнейшие затраты на этот предмет».
Что же случилось, неужели в Вольном экономическом обществе засели ретрограды и реакционеры, которые не смогли по достоинству оценить выдающееся открытие Василия Докучаева? А может быть, это открытие было не столь выдающимся, как принято считать?
В должности консерватора
17 февраля 1846 года в селе Милюкове Смоленской губернии у священника Василия Докучаева родился третий сын, названный по имени отца Василием. У сыновей многодетного сельского священника был один путь — бесплатное казеннокоштное обучение в бурсе, а дальше либо в священники, либо в дьячки.
Василий, отличавшийся недюжинными способностями, окончил Вяземское духовное училище и Смоленскую духовную семинарию, после чего был направлен в Петербург, в Духовную академию. Но в октябре 1867 года, не проучившись в академии и месяца, Василий Докучаев поступил на физико-математический факультет Петербургского университета по разряду естественных наук. По окончании университета Докучаев был принят туда на скромную должность консерватора (хранителя) при геологическом кабинете. В 1878 году молодой ученый защитил диссертацию на тему: «Способы образования речных долин Европейской России» и получил ученую степень магистра минералогии и геогнозии (так в ту пору называлась геология).
Сказать, что Докучаев подавал большие надежды, наверное, нельзя. Академик Левинсон-Лессинг отмечал, что «настоящего систематического руководства в своих геологических работах Докучаев не имел и был в значительной степени самоучкой». Однако к тому времени молодой ученый оставил геологию и занимался совсем другими проблемами. Еще в 1875 году, находясь в стесненных материальных условиях, Докучаев принял предложение статистика В. Чаславского поучаствовать в создании почвенной карты Европейской России. Требовалось обобщить данные с мест об окраске почвы. Но события приняли неожиданный оборот — Чаславский внезапно умер, и Докучаеву пришлось завершать всю работу, в связи с чем он приобрел в научных кругах широкую известность.
(Читайте также: Геолог Владимир Обручев допускал возможность провала Крыма)
Как раз в ту пору в черноземной области России случился большой недород, который был воспринят как гром среди ясного неба, — все уже привыкли к огромным урожаям и надеялись, что так будет всегда. Однако почва со временем теряла свою структуру, размывалась и беднела. Требовалось принять экстренные меры, чтобы не допустить снижения плодородия. С этой целью в 1876 году Вольное экономическое общество создало черноземную комиссию, в состав которой вошел и Докучаев.
Первым делом следовало выяснить, как появился чернозем, так как именно от этого зависела его судьба. Тогда бытовали три версии происхождения чернозема. Академик П. Паллас во время путешествия по ставропольским степям предположил, что в давние времена эта местность была покрыта морем, которое оставило после себя большие осадки плодородного ила, богатого органическим веществом — гумусом. Академик Э. Эйхвальд в книге «Палеонтология России», вышедшей в 1850 году, выдвинул сходную версию, написав, что чернозем появился на месте высохших болот. И наконец, академик А. Карпинский высказал предположение, что в зарождении чернозема особую роль играют лессы, то есть такие материнские породы, в которых содержится много углекислой извести. Все три версии свидетельствовали о том, что рано или поздно чернозем погибнет, а если учесть его хищническую эксплуатацию, то смерть будет преждевременной. В этом смысле неурожай 1875 года был первым звонком.
Неистощимое русское богатство
Докучаев решил проверить эти версии. За два летних сезона 1877–1878 годов он, по его собственному подсчету, проехал около 10 тысяч верст, причем главным образом на лошадях. Он объездил всю северную границу черноземной полосы, Украину, Бессарабию, Центральную черноземную Россию, Заволжье, северные склоны Кавказа. В 1878 году он посетил Крым. «Мой осмотр Крымского полуострова, — писал Докучаев, — начался с Ялты, откуда я через Байдарскую долину направился в Севастополь. Как известно, все это пространство примерно до Балаклавской бухты занято чрезвычайно гористой, покрытой тысячами откосов, впадин и пригорков местностью, еще и теперь богатой лесом. В девяноста девяти случаях из ста никакого растительного слоя не было видно ни по склонам, ни в низинах, где почти всюду выступал один местный камень или мало измененные продукты его выветривания». Только в окрестностях Симферополя он обнаружил «растительную землю, до 30–40 см мощностью, темно-серого с каштановым оттенком цвета». Содержание гумуса в этой почве составило 3–4 %, из чего ученый заключил, что это чернозем «симферопольского типа».
Несколько лет ушло на обработку собранного материала. Времени не хватало: кроме исследовательской работы, приходилось читать в Петербургском университете лекции по минералогии и кристаллографии. О демонстрации деревянных моделей кристаллов Докучаев говорил со свойственным ему грубоватым юмором: «Надоело, знаете, вертеть в руках какую-нибудь чурбашку и кричать по этому случаю «караул!». Лишь в 1883 году он опубликовал итоговый труд под названием «Русский чернозем». В нем Докучаев опроверг все три версии происхождения чернозема, причем решающим доводом было то, что этот вид почвы был найден в Крыму, причем на плоскогорье. «Чернозем, — утверждал ученый, — лежит то на лессовидном суглинке, то на продуктах выветривания мела и известняков, то на вулканических породах».
Как же, в таком случае, появился чернозем? По мнению Докучаева, в его формировании приняли участие все природные факторы — климат, растительные и животные организмы, материнская порода, рельеф местности. Он заявил, что почва, этот слой «благородной ржавчины» земли, представляет собой «четвертое царство природы», подобное минералам и растениям. Получалось, что распускаемые западными учеными слухи об убывающем плодородии почвы сильно преувеличены, почва как особое самобытное тело никуда деться не может. Что касается чернозема, то, как писал Докучаев, «он для России дороже всякой нефти, всякого каменного угля, дороже золотых и железных руд; в нем — вековечное, неистощимое русское богатство!»
Многие ученые не согласились с выводами Докучаева. Например, известный российский почвовед Павел Костычев счел, что Докучаев допустил ошибку, рассматривая в качестве основного признака чернозема высокое содержание гумуса, так как этот вид почвы в первую очередь отличается своеобразной структурой и особыми биохимическими реакциями. Некоторые ученые даже считали, что Докучаев совершил научный подлог, необоснованно расширив область распространения чернозема, чтобы таким образом опровергнуть теории его происхождения.
Но вокруг Докучаева к тому времени сформировалась группа сторонников, которая подвергала оппонентов жестокой обструкции. Один из членов группы вспоминал: «Работы Василия Васильевича и его доклады, главным образом в Вольном экономическом обществе, всегда вызывали целую бурю возражений, страстных дебатов. Он был новатор и должен был встретить многочисленные препятствия, воздвигаемые рутиной, непониманием, завистью и личными отношениями». Сам Докучаев, человек двухметрового роста, с окладистой бородой, зычным бархатным голосом и ярко выраженным даром красноречия, производил на слушателей неизгладимое впечатление. После его лекций всем становилось совершенно очевидно, что прав именно он, а не европейские агрохимики Буссенго и Либих, не говоря уже о российских ретроградах.
«Мне здесь все надоело!»
Научный спор могла разрешить только природа, и она не замедлила это сделать. Летом 1891 года почти всю черноземную полосу Европейской России охватила небывалая засуха. Житница страны и раньше переживала неурожаи, но эта катастрофа была особенно страшной — разразился голод. Все обратили взоры на Докучаева, ожидая от него ответа на вопрос, почему это произошло. Тот в 1892 году опубликовал книгу «Наши степи прежде и теперь», в которой вынужден был признать, что черноземная полоса России подвергается «хотя и очень медленному, но упорно и неуклонно прогрессирующему иссушению». Вину за это Докучаев возложил на земледельцев, которые, по его мнению, не производили на полях снегозадержание, не загораживали плетнями устья оврагов, не создавали запруды и безрассудно расточали драгоценную влагу. В заключение Докучаев написал, что «должны быть приняты самые энергические и решительные меры, которые оздоровили бы наш земледельческий организм». В качестве основной меры он предложил создать государственный почвенный комитет или институт почвоведения.
Но доверие к Докучаеву уже было основательно подорвано. Геологический комитет и Министерство государственных имуществ, ведавшее вопросами земледелия, отвергли его проект. Докучаеву предложили возглавить Ново-Александрийский институт сельского хозяйства и лесоводства.
Поначалу он рьяно взялся за дело, но скоро его энтузиазм сошел на нет. В одном из писем Докучаев признался: «Мне очень здесь надоело (слишком много дрязг и мелочей), и я принимаю решительные меры, чтобы возможно скорее убраться отсюда. А то совсем придется забросить науку! Здесь даже читать нет времени! Да и отчаянная глушь!» Летом 1895 года он взял по состоянию здоровья отпуск и уехал с женой в Крым. Перед отъездом он напомнил сотрудникам восточную пословицу: «Никто не тревожит бесплодное дерево, но каждый бросает камни в то, на котором растут золотые яблоки». В Новую Александрию он уже не вернулся.
Петербург встретил Докучаева, как поверженного героя. Те, кто раньше превозносил его до небес, сейчас от него отвернулись. Предложение Докучаева создать в университетах кафедры почвоведения было отвергнуто без объяснения причин.
Осенью 1895 года Докучаев заболел тяжелой формой нервного расстройства. Лишь к весне 1896 года ему стало лучше. Он писал другу: «Весь прошедший год я провел как в тумане, апатия к жизни принимала временами безумные размеры». Осень и зиму Докучаев вновь провел в лечебнице. «Боюсь, мое здоровье потеряно навсегда, — написал он одному из своих учеников, — а так жить, без дела, без интереса, страшно тяжело». Однако болезнь отступила, и ученый смог вернуться к научным исследованиям и чтению лекций. Это уже был не тот Докучаев, которого все помнили, но его лекции по-прежнему собирали много народа. Один из тех, кому посчастливилось на них присутствовать, вспоминал: «Впечатление от лекций Докучаева было исключительное, я бы сказал, потрясающее, если бы не спокойный и какой-то величавый тон лектора».
Летом 1900 года Василий Васильевич отправился в Полтаву, где в одной из лекций произнес знаменитую фразу: «Чернозем напоминает арабскую чистокровную лошадь, загнанную, забитую. Дайте ей отдохнуть, восстановите ее силы, и она опять будет никем не обогнанным скакуном. То же и с черноземом: восстановите его зернистую структуру, и он опять будет давать несравнимые урожаи». В июле он получил золотую медаль Парижской международной выставки за коллекцию кавказских почв. Это была последняя награда ученого.
Вскоре болезнь возобновилась и уже не отпускала Докучаева до самой смерти, которая случилась 26 октября 1903 года. По странному стечению обстоятельств тогда же умер чиновник Апухтин, который возглавлял в Новой Александрии учебный округ и попортил Докучаеву немало крови. «Санкт-петербургские ведомости» опубликовали сообщение о смерти Апухтина на первой странице. Для сообщения о смерти Василия Докучаева места в газете не нашлось.
Михаил Володин, «Первая крымская»
