Из жизни крымских лесников

Мы — в Симферопольском лесхозе. Здесь на территории площадью почти шестьдесят гектаров водятся лисы, волки, косули, олени, кабаны, барсуки, куницы и зайцы. Пока ещё водятся — браконьеров с каждым годом всё больше. Алкоголики, ставящие силки, чтобы, продав зайца, получить на бутылку, и «крутые», стреляющие дичь забавы ради. Егеря против них почти бессильны — кто они, безоружные, против человека с винтовкой?

Лесхоз в Крыму

Серые, цвета едва начинающейся весны холмы, маленький прудик — и тишина. Животные всегда замолкают, когда в лесу чужак. Но мы — мирные гости, приехали с лесниками посмотреть, как обстоят дела. Весной у зверей начинаются брачные игры, самки ходят котные (беременные), а когда родятся детёныши, будут и вовсе беззащитные. В это время охранять лес от браконьеров надо особенно бдительно. Чтобы было кому в нём жить.

Главный охотовед Симферопольского лесхоза Рустем Шафиев рассказывает: по данным зимнего учёта, популяция косули в нынешнем году составляет всего 390 голов, и это очень мало. Почти истребили браконьеры барсуков: после того как этих смешных полосатых зверьков вычеркнули из Красной книги, охота на них пошла полным ходом. Очень ценится на рынке барсучий жир, а наказание в виде штрафа в тысячу гривен пугает убийц не так, как три года тюрьмы.

На пригорке нас встречает хозяин здешних мест — егерь первого (всего их десять) обхода Дмитрий Голенко. Говорит, что среди браконьеров много агрессивных — наставляют стволы на лесников. А у егеря табельного оружия нет, своё же, охотничье, он применить не имеет права. Приходится изгаляться.

— Если он агрессивный и я агрессивный — будет мордобой, — поясняет Дмитрий. — Надо сгладить его агрессию разговором и осторожно забрать ружьё. У браконьера оно всегда заряжено. Один на меня бросался с ножом. Петельщик (браконьер, ставящий на зверей ловушки-петли. — Авт). Я нагнулся посмотреть, что у нарушителя в рюкзаке, а он достаёт из бокового кармана окровавленный нож — и на меня. Хорошо, что со мной был напарник. Пришлось немножко применить навыки рукопашного боя.

Этого нехорошего человека Дмитрий с напарником ждали две недели: выследили, куда ставит петли, и караулили. Обычно охотники приходят смотреть силки ранним утром, чтобы зверь не протух, этот же с утра был занят опохмелом, посему явился ближе к обеду.

— Браконьер современный убивает зверей, чтобы заработать денег на пропой, — рассказывает Голенко. — Но есть и те, кто на торговлю, это самые опасные. Дичь продают в рестораны. Олень — это вроде как плохая говядина, возьмут, наверное, по сорок гривен за килограмм. Взрослая особь килограммов на сто затянет, вот вам и заработок — четыре тысячи гривен.

Олень в Крыму

Вторая разновидность браконьеров — «крутые» дядьки на джипах. Стреляют зверьё ради забавы. И почти внаглую — против таких егеря ничего сделать не могут.

— Подъезжаешь, они ружья в машину кидают, багажник закрывают — и всё. В машину сунуться не имеешь права, можем только попросить открыть, — поясняет егерь. — С рюкзаком браконьер — мы не имеем права в рюкзак лезть.

— Можем рюкзак забрать. Будет храниться у лица, выявившего правонарушение до момента рассмотрения дела, — подключается к разговору Рустем. — А вообще очень трудно браконьера к ответственности привлечь, когда нет доказательной базы. В этом году ловили их много, а протоколов не составили ни одного.

Оставляем Дмитрия на его участке, едем дальше. По пути встречаем белые «нивы» других егерей. Говорят, тут любимая машина крымских егерей и Путина — единственное кроме «УАЗа» проходное транспортное средство. Буржуйские внедорожники, конечно, удобнее, но «нивушка» дешевле. Её ведь на свои деньги покупают: государство платит егерям тысячу гривен в месяц и денег ни на автомобили, ни на бензин не даёт. Лесхоз даже вынашивает планы пересадить своих полевых сотрудников на лошадей. Подсчитывают сейчас, во что это ведомству обойдётся.

Егеря, встречаясь, приоткрывают двери машин, здороваются. Рустем забирает ключ от шлагбаума: сейчас поедем в охотничьи угодья.

Машина подскакивает на кочках, прокладывая себе извилистую дорожку. Дай нам ружья в руки — сами будем похожи на браконьеров, которые гоняются на джипах за зайцами. Ночью они высвечивают фарами, и ушастые замирают столбиками в луче. Охота для ленивых: стреляй — не хочу. Особо находчивые вооружаются глушителями и приборами ночного видения. Капканов же, наоборот, стало меньше: дорогое удовольствие. Их браконьеры друг у друга воруют и продают на металл. А на зверей ставят вышеупомянутые петли — вешают их на звериных тропах на уровне лап и шей. Попав в неё, человек может выбраться запросто, а звёрь делает рывок вперёд — и попадает в ловушку. Часто петли раскладывают вокруг солонцов — раньше животные приходили лизать соль с морских камней. Теперь, когда дорогу везде перегородили особняки, для лесных животных устанавливают специальные «подсоленные» камни.

Мы возле одного из таких, рядом — следы человека и косули. Следов копытцев чуть больше возле деревянного навеса, под которым закреплены сено и веники из сухих дубовых листьев — подкормка.

— Плохо ели, в этом году зима не лютая была, — говорит, делая ревизию, Рустем. — Видите, над солонцами, над подкормкой — таблички: устанавливаем, чтобы туристы не ломали. Люди странные бывают, у иных угробить чужое прямо руки чешутся.

А вот как потеряются в лесу — смирные становятся, как овечки. Жаль, ненадолго.

Едем дальше, к десятому обходу. Его «хозяин» — егерь Александр Константинович, смешливый добряк, расхаживающий, несмотря на холод, в одной байковой рубашке. Шутит, что жировая прослойка греет.

— И дуло на меня наставляли, и стреляли над головой — «не подходи!», — рассказывает про свою борьбу с браконьерами.

— И что же вы? — замираем в ожидании рассказа о бое.

— И не подходим, — вздыхает егерь. — Жизнь дороже. В прошлом году с одной стороны браконьеры шли, с другой — егеря. Те направили этим стволы в живот: мол, «не подходите». И ушли, мирно разошлись.

— А если б у вас табельное оружие было, чтоб шмальнуть?

— Жизнь человеческая куска мяса не дороже, — качает головой Александр Константинович. Но с тем, что лесникам полномочия правоохранителей нужны, соглашается. Рассказывает, что знает многих браконьеров в лицо, живут ведь по соседству, и что поменял за год три колеса. Прокалывают в отместку, за то, что животных убивать мешает. А он всё работает и работает, десять лет уже. И тоже на белой «Ниве» ездит. Хотя егеря говорят: по работе лучше пешком ходить. Настоящие охотники тоже пешими бродят. Вот только мало настоящих, честных охотников осталось. Всё чаще — зверьё, похуже лесного.

— А бывало такое, чтоб у вас на участке зверь охотника задрал?

— Был случай, кабан напал на охотника, — щурится Рустем. — Лбами столкнулись. Охотник победил. Да ему и памятник стоит.

Впадаю в краткий ступор: представляю, как мужик бьёт лбом в лоб свирепого кабана.

— Ну вас, сочиняете!

Егеря хохочут. Говорят, что такое правда было: охотник кабана поборол. Голыми руками.
И что кабаны, да и прочая «симферопольская лесная братва» на людей нападает редко. Лиса — только если бешеная, а кабаны — старые, матёрые. Рыскают несчастные в ярости по лесу, неприятности на свой пятак ищут.

На звериных тропах пока — относительно чисто. Курсируют егеря каждый день на машинах и пешком, чистят лес от петель, мешают браконьерам. Большинство нелегальных охотников всё же лесников побаиваются, предпочитают не борзеть и, если видят наряд, уходят. Поэтому животные пока чувствуют себя спокойно.

Возвращаемся затемно. Лес тихий и перед весной со своими голыми ветками кажется совсем пустым. Но вот у колёс сигают зайцы-камикадзе. И совсем неподалёку раздаётся леденящий душу вой. Волки?

— Псы, — говорит Рустем. — Хозяева из домов выгоняют, они в стаи сбиваются. Беда с ними, молодняк жрут. На людей нападают. Приходится отстреливать.

Так и домашние животные из-за людской подлости гибнут наравне с дикими. Диких же с каждым годом всё меньше. Кого не задерёт оголодавший барбос, пристрелят браконьеры.

Кстати

Штраф за браконьерство по ч. 1 ст. 85 Кодекса об административных правонарушениях — от 102 до 1020 гривен. По ч. 2 ст. 85 — в двойном размере. К этой сумме прибавляется штраф за каждую убитую перепёлку, голубя — 250 гривен, за куропатку и зайца — 500 гривен, за утку — 250 гривен, куницу 1500 гривен, косулю — 8 тысяч гривен, оленя — 15 тысяч. Если животное котное — за каждый эмбрион насчитывается сумма ущерба в размере 50% от таксы на вид.

Валентина Воробьева, «Крымская Правда»

Ссылки по теме:

Комментарии

  1. Как по мне, так охота должна быть как цель добыть трофей, а не истребление животных ради наживы, и предлагаю уровнять шансы зверя и человека охотится с одним стволом гладкоствольной винтовки.

    ОтветитьУдалить
  2. была бы моя воля, ввел бы уголовную ответственность и раздал бы егерям оружие.

    ОтветитьУдалить

Отправить комментарий

Популярные сообщения из этого блога

Симеиз — крымский гей-курорт

Редкие фотографии Крыма во время Второй мировой войны

Загадки имен симферопольских микрорайонов

Ак-Мечеть — старинный район Симферополя

Чем и как рисовал первобытный человек