Щёлкино — атомный город
«Было», — с сожалением произносят жители города Щёлкино. «Будет», — говорят люди приезжие, покупая дачные участки и строя пансионаты на крымском Приазовье. Когда я приехал в Щёлкино, небо было затянуто низкими осенними тучами. «Ну наконец-то!» — сказали все, поскольку пошёл первый дождь в этом сезоне...
Ровно тридцать лет назад на известняковой перейме, которую выносит в морскую синеву круглый мыс Казантип, начали строительство посёлка энергетиков. В1983-м ему было присвоено имя Щёлкино — в память выдающегося советского физика-ядерщика, члена-корреспондента АН СССР, трижды Героя Социалистического Труда Кирилла Ивановича Щёлкина. Детство и юность создателя советской атомной техники были связаны с Крымом: он учился в средней школе Белогорска, затем закончил Таврический университет.
Рядом с новым городом строилась Крымская АЭС. Проект предусматривал сооружение двух энергоблоков-миллионников с перспективой дальнейшего увеличения мощности АЭС до четырёх миллионов киловатт. Многое в том строительстве было внове. Например, система охлаждения реактора морской водой. Из пруда-охладителя, в который было превращено Акташское озеро, вода подавалась по трубам из мельхиора. После множества экспериментов оказалось, что только этот сплав самый солеустойчивый.
Трубы и коммуникации охладителя были смонтированы и готовы к работе. Как, впрочем, и вся станция, а в1989-м на ней собирались устанавливать реактор. Но страх после Чернобыля был вполне осязаем, и именно в 1989 году советское правительство приняло решение о прекращении строительства Крымской АЭС. Труд пяти тысяч рабочих и более шестисот миллионов рублей были затрачены впустую.
Щёлкино, население которого в 1991 году насчитывало 16 тысяч человек, враз стал городом безработных и браконьеров. По последней переписи тут насчитали уже 12 тысяч жителей, но реально их ещё меньше: все трудоспособные, имеющие, как правило, хорошую квалификацию строители АЭС уехали на заработки в Москву, на ЮБК, в дальние страны. С приходом «моды на металл» всё «цветмет-железное» было демонтировано и вывезено. Те же мельхиоровые трубы системы охлаждения в одночасье сняли и вывезли в порты Керчи и Феодосии. Где теперь этот советский мельхиор?
Обо всём этом и рассказал мне Анатолий Яковлевич, бывший диспетчер АЭС, точнее, так и не ставший им в полной мере: станцию не открыли. Зато поработал Анатолий Яковлевич в Чернобыле и до, и после аварии. «Реактор, который планировался к использованию на нашей станции, совершенно не чернобыльского типа», — говорил мне пенсионер-ядерщик. И привёл массу технических подробностей, которые мне не запомнить.
Несмотря на дождь, мы сходили на развалины станции. Зрелище удручающее, невольно пришла мысль о гиганте, поверженном и растерзанном карликами. И оказалось, что не весь металл ещё вытащили — кран работал, доставая из сумрачного нутра бетонного куба энергоблока трубы и арматуру. Где-то внутри работали резчики, но ни гула горелок, ни визга «болгарок» слышно не было — уж очень толстые стены были на Крымской АЭС.
Потом разговорился я с двумя колоритными старичками, играющими в шахматы на скамейке у подъезда девятиэтажки. Оказались они бывшими бригадирами строителей, причём соревнующихся бригад. Дядя Гриша и дядя Коля — вечно спорящие, болеющие за разные футбольные команды, не уступающие друг другу ни в чём уже двадцать лет. И не разлей вода все эти годы. Деды были едины в одном: выводы комиссий неоднозначны, а решение закрыть станцию носило чисто политический характер. Хорошо помнят они и независимых итальянцев, их комиссия установила, что АЭС рассчитана на землетрясения силой в 9 баллов и ещё остаётся запас прочности. «Наш бетон с арматурой из спецстали взрывали, крошили отбойными молотками, а ему нипочём», — говорит дядя Гриша. А дядя Коля добавляет: «Рассчитано было, что даже если самолёт какой или ракета прямо в блок попадёт, то блок не пострадает». Что же до землетрясений — выводы геологической комиссии говорили о максимум четырёх-пятибалльном сотрясении земли в районе Казантипа. Кто теперь об этом помнит?
Долго Щёлкино пропадало — зимними ветреными днями без света и тепла, летними жаркими — без газа и воды. Сейчас ведётся газификация. Да и с водой проблемы решаются: хоть по графику, но её подают.
Всё больше в городе и его окрестностях появляется приезжего народа. Это лето тоже было хорошее, в один голос говорят торговки на базаре, водители и турагенты. Правда, сразу после 1 сентября быстро схлынут отдыхающие. Зато в кошельках местных жителей прибавилось деньжат. Многие задумываются о расширении своего нехитрого бизнеса — сдачи жилья, торговли. Газ и наплыв отдыхающих резко подняли цены на жильё и дачи. Как рассказал Рустем, один из дачников, ещё пять лет назад в окрестностях Щёлкино дача стоила долларов двести, бери — не хочу. А сейчас — пятнадцать-двадцать тысяч «американских денег». И покупают. Особый интерес в дачном бизнесе у дончан. Они скупают участки поближе к морю и строят, строят... «Поговаривают, — сказал Рустем, — вон там строят аквапарк. А все машины — с донецкими номерами, видишь?».
Вышел я на пляж. Русская бухта широкой дугой золотого песка протянулась от Первого мыса, скалистого и интересного своими изваяниями, до Казантипа. Над ней стояли низкие тучи, грозившие новым дождём. В бухте на волне качался катер пограничной охраны. Людей на пляже мало, купались единицы, хотя вода была тёплая-тёплая, и я уже хотел броситься в объятия Азовского моря, но забарабанили капли. Едва укрылся в одном из прибрежных кафе, как хлынул ливень. Время было обеденное, но в кафе ни души, кроме хозяина и хозяйки. Сейдамет и Надя уже несколько лет на берегу, их заведение с татарской и корейской кухнями пользуется успехом у отдыхающих. «Но сейчас гости уже уехали, и давайте я вас угощу фирменным пловом, — упрашивал меня Сейдамет. — А ещё огурчиков-помидорчиков порежу». Ладно... Плов действительно хорош. Огурчики-помидорчики — как везде. Цены вообще-то — почти южнобережные. Пиво дороже, чем в далёкой Лисьей бухте. А что делать, море рядом. У Азовского моря становится всё больше поклонников. И дачи дорожают, и шашлык недёшев. «Но есть и будет — даже в дождь», — улыбается Сейдамет своей загадочной восточной улыбкой.
Ливень прошёл, тучи стали легче, и усилившийся ветерок быстро начал сгонять их к северу, в море. Засветило солнце, по-азовски пекучее сразу. Преобразились дома Щёлкино, радостно затрепетали листья на акациях. Вечером и пляж стал многолюднее. Оказалось, есть в Щёлкино и москвичи, отличные своим неповторимым говорком; слышна украинская речь. От кафе Сейдамета и Нади потянуло дымком и запахом шашлыка...
Было, есть и будет всё у Щёлкино. Я верю.
Ровно тридцать лет назад на известняковой перейме, которую выносит в морскую синеву круглый мыс Казантип, начали строительство посёлка энергетиков. В
Рядом с новым городом строилась Крымская АЭС. Проект предусматривал сооружение двух энергоблоков-миллионников с перспективой дальнейшего увеличения мощности АЭС до четырёх миллионов киловатт. Многое в том строительстве было внове. Например, система охлаждения реактора морской водой. Из пруда-охладителя, в который было превращено Акташское озеро, вода подавалась по трубам из мельхиора. После множества экспериментов оказалось, что только этот сплав самый солеустойчивый.
Топливо на АЭС не завозилось, поэтому радиационной опасности она не представляет.
Трубы и коммуникации охладителя были смонтированы и готовы к работе. Как, впрочем, и вся станция, а в
Крымская АЭС была занесена в Книгу рекордов Гиннеса как самый дорогой в мире атомный реактор.
Щёлкино, население которого в 1991 году насчитывало 16 тысяч человек, враз стал городом безработных и браконьеров. По последней переписи тут насчитали уже 12 тысяч жителей, но реально их ещё меньше: все трудоспособные, имеющие, как правило, хорошую квалификацию строители АЭС уехали на заработки в Москву, на ЮБК, в дальние страны. С приходом «моды на металл» всё «цветмет-железное» было демонтировано и вывезено. Те же мельхиоровые трубы системы охлаждения в одночасье сняли и вывезли в порты Керчи и Феодосии. Где теперь этот советский мельхиор?
В сентябре 2003 Фонд имущества Крыма продал уникальный датский кран «Kroll», установленный для монтажа ядерного реактора, за 310 тысяч гривен при первоначальной цене в 440 тысяч гривен. До его демонтажа высотный кран использовался для бейсджампинга.
Обо всём этом и рассказал мне Анатолий Яковлевич, бывший диспетчер АЭС, точнее, так и не ставший им в полной мере: станцию не открыли. Зато поработал Анатолий Яковлевич в Чернобыле и до, и после аварии. «Реактор, который планировался к использованию на нашей станции, совершенно не чернобыльского типа», — говорил мне пенсионер-ядерщик. И привёл массу технических подробностей, которые мне не запомнить.
В Щелкино была построена и какое-то время работала и солнечная электростанция. Также было установлено около двадцати ветрогенераторов, которые в настоящее время не работают.
Несмотря на дождь, мы сходили на развалины станции. Зрелище удручающее, невольно пришла мысль о гиганте, поверженном и растерзанном карликами. И оказалось, что не весь металл ещё вытащили — кран работал, доставая из сумрачного нутра бетонного куба энергоблока трубы и арматуру. Где-то внутри работали резчики, но ни гула горелок, ни визга «болгарок» слышно не было — уж очень толстые стены были на Крымской АЭС.
У крымской атомной станции есть практически полный близнец — заброшенная недостроенная АЭС Штендаль в 100 км западнее Берлина в Германии, возводившаяся по этому же советскому проекту с 1982 по1990-й годы.
Потом разговорился я с двумя колоритными старичками, играющими в шахматы на скамейке у подъезда девятиэтажки. Оказались они бывшими бригадирами строителей, причём соревнующихся бригад. Дядя Гриша и дядя Коля — вечно спорящие, болеющие за разные футбольные команды, не уступающие друг другу ни в чём уже двадцать лет. И не разлей вода все эти годы. Деды были едины в одном: выводы комиссий неоднозначны, а решение закрыть станцию носило чисто политический характер. Хорошо помнят они и независимых итальянцев, их комиссия установила, что АЭС рассчитана на землетрясения силой в 9 баллов и ещё остаётся запас прочности. «Наш бетон с арматурой из спецстали взрывали, крошили отбойными молотками, а ему нипочём», — говорит дядя Гриша. А дядя Коля добавляет: «Рассчитано было, что даже если самолёт какой или ракета прямо в блок попадёт, то блок не пострадает». Что же до землетрясений — выводы геологической комиссии говорили о максимум четырёх-пятибалльном сотрясении земли в районе Казантипа. Кто теперь об этом помнит?
Крымская АЭС упоминается в песне панк-рок группы «Тараканы!» «Кто же теперь будет спать со мной?»
Долго Щёлкино пропадало — зимними ветреными днями без света и тепла, летними жаркими — без газа и воды. Сейчас ведётся газификация. Да и с водой проблемы решаются: хоть по графику, но её подают.
Всё больше в городе и его окрестностях появляется приезжего народа. Это лето тоже было хорошее, в один голос говорят торговки на базаре, водители и турагенты. Правда, сразу после 1 сентября быстро схлынут отдыхающие. Зато в кошельках местных жителей прибавилось деньжат. Многие задумываются о расширении своего нехитрого бизнеса — сдачи жилья, торговли. Газ и наплыв отдыхающих резко подняли цены на жильё и дачи. Как рассказал Рустем, один из дачников, ещё пять лет назад в окрестностях Щёлкино дача стоила долларов двести, бери — не хочу. А сейчас — пятнадцать-двадцать тысяч «американских денег». И покупают. Особый интерес в дачном бизнесе у дончан. Они скупают участки поближе к морю и строят, строят... «Поговаривают, — сказал Рустем, — вон там строят аквапарк. А все машины — с донецкими номерами, видишь?».
Вышел я на пляж. Русская бухта широкой дугой золотого песка протянулась от Первого мыса, скалистого и интересного своими изваяниями, до Казантипа. Над ней стояли низкие тучи, грозившие новым дождём. В бухте на волне качался катер пограничной охраны. Людей на пляже мало, купались единицы, хотя вода была тёплая-тёплая, и я уже хотел броситься в объятия Азовского моря, но забарабанили капли. Едва укрылся в одном из прибрежных кафе, как хлынул ливень. Время было обеденное, но в кафе ни души, кроме хозяина и хозяйки. Сейдамет и Надя уже несколько лет на берегу, их заведение с татарской и корейской кухнями пользуется успехом у отдыхающих. «Но сейчас гости уже уехали, и давайте я вас угощу фирменным пловом, — упрашивал меня Сейдамет. — А ещё огурчиков-помидорчиков порежу». Ладно... Плов действительно хорош. Огурчики-помидорчики — как везде. Цены вообще-то — почти южнобережные. Пиво дороже, чем в далёкой Лисьей бухте. А что делать, море рядом. У Азовского моря становится всё больше поклонников. И дачи дорожают, и шашлык недёшев. «Но есть и будет — даже в дождь», — улыбается Сейдамет своей загадочной восточной улыбкой.
Ливень прошёл, тучи стали легче, и усилившийся ветерок быстро начал сгонять их к северу, в море. Засветило солнце, по-азовски пекучее сразу. Преобразились дома Щёлкино, радостно затрепетали листья на акациях. Вечером и пляж стал многолюднее. Оказалось, есть в Щёлкино и москвичи, отличные своим неповторимым говорком; слышна украинская речь. От кафе Сейдамета и Нади потянуло дымком и запахом шашлыка...
Было, есть и будет всё у Щёлкино. Я верю.
Сергей Ткаченко, «Крымская Правда»
Комментарии
Отправить комментарий