Мелек-Чесменский курган в Керчи
На пологом пустынном берегу, близ мелеющей в летний зной речки возвышается угрюмый холм-одиночка. Иссеченный ветрами и оспинами ям, замер он посреди современной Керчи. Тишина степной пустоши сменилась гулом сотен голосов, асфальт захлестнул степную землю. Лишь этот упрямый холм не покорился настырному натиску, ибо и сам является творением рук человека — курганом, именованным Мелек-Чесменским.
«Из всех прилегающих к самому городу могильных насыпей это самая громадная. Обезображивающие ее повсюду, особенно с боков, ямы показывают, что ее уже неоднократно принимались раскапывать жители города и предместий, добывая здесь глину». Именно таким остался Мелек-Чесменский курган в памяти человека, которому суждено было проникнуть в тайну древней гробницы,— директора Керченского музея древностей Александра Ефимовича Люценко.
Конечно же, сомнительным представлялось то, что погребение подобной величины могло быть обойдено стороною искателями сокровищ древнего Боспора. На момент начала раскопок насыпь кургана достигала в высоту двенадцати, а в окружности — двухсот (!) метров. Но так или иначе, курган решено было исследовать: над гробницей нависла угроза разрушения.
Раскопки подобных могильных насыпей в то время велись траншеями, от основания к центру разрезающими курган. Постепенно, по мере работ, открывались все новые и новые отесанные плиты как верный признак древнего сооружения. И вот, следуя за ними, воскресным вечером 13 декабря 1858 года исследователи наткнулись на каменную стену, сложенную из огромных известняковых плит. Но вынимать их не стали и, выставив возле шурфов караулы, оставили это дело на утро.
«Утром, удостоверившись в совершенной неприкосновенности стены, вынули из нее две плиты так осторожно, что нисколько не повредили общей связи постройки. За ними оказалось пустое пространство. Вошедши в него и осветив его огнем, увидели длинное преддверие египетской архитектуры. В одном конце его, восточном, виднелся большой пирамидальный склеп, в другом, западном, наружный вход, весь заложенный плитами». Вход в гробницу, свод, стены — все виделось неприкосновенным многие века, что подавало надежду на новое восхитительное открытие. Увы, гробница была пуста: путь, коим проникли сюда грабители, открылся позже. Можно ли было теперь ожидать громких находок? В одном из углов склепа были найдены останки ребенка, несколько досок от детского гроба, разбросанные по полу черепки да один бронзовый браслет, оканчивающийся золотыми змейками с эмалевой чешуей. Кто и когда был захоронен в этом кургане? Точный ответ теперь, к сожалению, дать почти невозможно. Но роскошь архитектуры гробницы, фрагменты изящной чернолаковой посуды все же позволяют предположить, что это место было последним пристанищем выходца из царского рода, возможно, из правящей на Боспоре в IV веке до нашей эры династии Спартокидов..."
Вскоре после открытия гробница вновь стала подвергаться разрушению. Окрестные жители продолжали вывозить из насыпи глину и делать подкопы в надежде получить прекрасный камень, из которого был сложен склеп. Как отмечалось 16 февраля 1870 года, «таким образом, они успели уже обнажить, по видимости, только что, на днях, часть входных ворот в галерею, ведущую в могильный склеп. Повредили одну из замечательных по архитектуре колонн этих ворот».
Научные круги, обеспокоенные этими фактами, стали энергично хлопотать о сохранении кургана. Вскоре, на основании ходатайства Одесского общества истории, последовало Высочайшее повеление об отпуске из государственного казначейства по 300 рублей ежегодно на поддержание и охрану древнего каменного склепа, что в предместье Керчи. Восстановление склепа было возложено на генерал-майора Седергольма. Но даже после этого сохранность гробницы была под вопросом.
Вот что гласил отчет Седергольма:
Отпускаемой ежегодно суммы в 300 рублей далеко не хватало. Когда об этом узнал один из местных жителей, купец первой гильдии А. К. Константинов, он обратился к инженерному ведомству с предложением возвести фронтон и исправить некоторые внутренние повреждения гробницы за свой счет под наблюдением инженерного ведомства. Предложение было принято. Благодаря купцу Константинову архитектурный облик дромоса и самого склепа был воссоздан до мельчайших подробностей.
С помощью подвезенной земли кургану был придан прежний конусообразный вид, и летом 1891 года гробница была открыта для обозрения. Постепенно в камере кургана стали складывать найденные при раскопках находки. Вскоре они составили основу нового Мелек-Чесменского музея.
«Из всех прилегающих к самому городу могильных насыпей это самая громадная. Обезображивающие ее повсюду, особенно с боков, ямы показывают, что ее уже неоднократно принимались раскапывать жители города и предместий, добывая здесь глину». Именно таким остался Мелек-Чесменский курган в памяти человека, которому суждено было проникнуть в тайну древней гробницы,— директора Керченского музея древностей Александра Ефимовича Люценко.
Конечно же, сомнительным представлялось то, что погребение подобной величины могло быть обойдено стороною искателями сокровищ древнего Боспора. На момент начала раскопок насыпь кургана достигала в высоту двенадцати, а в окружности — двухсот (!) метров. Но так или иначе, курган решено было исследовать: над гробницей нависла угроза разрушения.
Раскопки подобных могильных насыпей в то время велись траншеями, от основания к центру разрезающими курган. Постепенно, по мере работ, открывались все новые и новые отесанные плиты как верный признак древнего сооружения. И вот, следуя за ними, воскресным вечером 13 декабря 1858 года исследователи наткнулись на каменную стену, сложенную из огромных известняковых плит. Но вынимать их не стали и, выставив возле шурфов караулы, оставили это дело на утро.
«Утром, удостоверившись в совершенной неприкосновенности стены, вынули из нее две плиты так осторожно, что нисколько не повредили общей связи постройки. За ними оказалось пустое пространство. Вошедши в него и осветив его огнем, увидели длинное преддверие египетской архитектуры. В одном конце его, восточном, виднелся большой пирамидальный склеп, в другом, западном, наружный вход, весь заложенный плитами». Вход в гробницу, свод, стены — все виделось неприкосновенным многие века, что подавало надежду на новое восхитительное открытие. Увы, гробница была пуста: путь, коим проникли сюда грабители, открылся позже. Можно ли было теперь ожидать громких находок? В одном из углов склепа были найдены останки ребенка, несколько досок от детского гроба, разбросанные по полу черепки да один бронзовый браслет, оканчивающийся золотыми змейками с эмалевой чешуей. Кто и когда был захоронен в этом кургане? Точный ответ теперь, к сожалению, дать почти невозможно. Но роскошь архитектуры гробницы, фрагменты изящной чернолаковой посуды все же позволяют предположить, что это место было последним пристанищем выходца из царского рода, возможно, из правящей на Боспоре в IV веке до нашей эры династии Спартокидов..."
Вскоре после открытия гробница вновь стала подвергаться разрушению. Окрестные жители продолжали вывозить из насыпи глину и делать подкопы в надежде получить прекрасный камень, из которого был сложен склеп. Как отмечалось 16 февраля 1870 года, «таким образом, они успели уже обнажить, по видимости, только что, на днях, часть входных ворот в галерею, ведущую в могильный склеп. Повредили одну из замечательных по архитектуре колонн этих ворот».
Научные круги, обеспокоенные этими фактами, стали энергично хлопотать о сохранении кургана. Вскоре, на основании ходатайства Одесского общества истории, последовало Высочайшее повеление об отпуске из государственного казначейства по 300 рублей ежегодно на поддержание и охрану древнего каменного склепа, что в предместье Керчи. Восстановление склепа было возложено на генерал-майора Седергольма. Но даже после этого сохранность гробницы была под вопросом.
Вот что гласил отчет Седергольма:
По открытии траншеи оказалось, что вход в гробницу заложен камнями правильной формы. Когда начали убирать эти камни, то увидели, что камни фронтона из ракушечного известняка, который и теперь употребляется для построек в Керчи, под давлением массы земли кургана во многих местах раздавлены, и оставлять фронтон в существующем виде нельзя без опасения скорого разрушения.
Отпускаемой ежегодно суммы в 300 рублей далеко не хватало. Когда об этом узнал один из местных жителей, купец первой гильдии А. К. Константинов, он обратился к инженерному ведомству с предложением возвести фронтон и исправить некоторые внутренние повреждения гробницы за свой счет под наблюдением инженерного ведомства. Предложение было принято. Благодаря купцу Константинову архитектурный облик дромоса и самого склепа был воссоздан до мельчайших подробностей.
С помощью подвезенной земли кургану был придан прежний конусообразный вид, и летом 1891 года гробница была открыта для обозрения. Постепенно в камере кургана стали складывать найденные при раскопках находки. Вскоре они составили основу нового Мелек-Чесменского музея.
Владимир Зажарский, «Крымские известия»
Комментарии
Отправить комментарий