Сурб Хач. Новая жизнь древнего крымского монастыря
Средневековый армянский монастырь Сурб-Хач в Крыму, неоднократно разоренный и покинутый, возвращается к жизни: здесь появился первый монах, возобновились богослужения.
У въезда с восточной стороны в городок Старый Крым сначала замечаешь одиноких торговцев с ведрами яблок и пирамидами домашних солений. Когда-то именно этот главный город золотоордынского улуса с именем Эски-Кырым, что означает «Ров», и дал название не только крымскому ханству, но и всему крымскому полуострову.
Я приехал сюда, чтобы посмотреть, как живет нынешней зимой средневековый армянский монастырь Сурб-Хач, который находится в трех-четырех километрах к юго-востоку от городской окраины, на склоне горы Святого Креста. На вопрос, как туда добраться, в полученных от торговцев директивах звонко зазвучали советские топонимы: улицы Ленина, Свердлова и Коммуны, потом надо примерно два с половиной километра подниматься вверх по недавно проложенной асфальтовой дороге.
Монастырский комплекс похож на крепость и состоит из соборной церкви, пристроенного к храму притвора с колокольней, кухни, трапезной, и двух ярусов монашеских келий. Совсем недавно здесь появился первый и пока единственный монах — отец Хайрик:
— Сейчас я только один, как монах, как иеромонах. Но у нас есть служащие здесь, четыре человека.
Монастырь был построен в XIV веке силами и на средства армян, поселившихся в восточной Таврике в XI веке. Они бежали сюда, спасаясь от нашествия турок-сельджуков.
— Многие из Трабзона и Западной Армении были вынуждены оставить свои дома и переселялись в эти края, — продолжает отец Хайрик. — К сожалению, три раза была депортация армян, и не только армян, но и других малых наций тоже. То есть тут были выселены не только крымские татары, но многие забывают, что и болгары, и греки... Раньше здесь, в старом Крыму, все были армянские деревни, сейчас только3-4 армянские семьи здесь живут.
Название монастыря — «Сурб-Хач», то есть «Святой Крест» — связано с хачкаром, или каменным крестом VI века, который был привезен в Таврику первыми беженцами из Армении морским путем. С тех пор монастырская жизнь прерывалась здесь не раз, иногда — на века. В последний раз монастырь Сурб-Хач был ликвидирован в 1925 году советской властью. Богослужения восстановились здесь через 85 лет.
— Сейчас уже, слава богу, три раза в день «часы» делаем: утреннее, дневное, вечернее, — рассказывает отец Хайрик. — Иногда бывает, что только с ангелами, которых не видно, но они присутствуют. Иногда бывает, что посещают паломники.
Пока отец Хайрик молился в древнейшем строении монастыря, храме Сурб-Ншан («Святого Знамения»), я подошел познакомиться с реставратором — каменщиком по имени Сергей.
— Вообще, как зима здесь переносится?
— Тяжеловато. Несколько месяцев погода стоит нормальная, неплохая, а потом, бывает, заметает. Вездеходы проходят, джипы периодически проходят, конечно, но тоже проблематично.
— Вы же тут живете. Как быт у вас налажен, где вы берете воду, где берете продукты?
— Слава богу. Там есть родник, из него воду берем. Дрова есть, электрификация у нас появилась. Потихоньку все нормализуется, слава богу. Это царская жизнь в сравнении с жизнью церковных отцов, которые здесь жили раньше, — говорит Сергей.
Особенность этого монастыря в том, что он открыт для всех — христиан, инославных и даже мусульман.
— Этот храм принадлежит армянам, но открыты ворота для всех верующих, паломников, — объясняет отец Хайрик. — В Новый год татары приехали сюда, потому что в Старом Крыму очень много татар. Они приехали, зашли, помолились и ушли. Удивительно. Когда был в Эчмиадзине, иранцы тоже посещали церковь. И татары тоже приходят, особенно когда свадьбы у них бывают, как паломничество, приходят сюда, молятся и уходят.
Я спросил у русского крымчанина, каменщика Сергея, какой храм он посещает.
— Я хожу, естественно, в эту церковь. Если у меня есть свободное время, я также могу зайти в православную церковь, но различий, собственно говоря, я для себя не делаю никаких. Потому что моя субъективная точка зрения заключается в том, что это есть христианство. Я не делаю никаких различий между, скажем, Русской православной и Армянской апостольской церковью, — ответил Сергей.
Я заметил, что Русская православная церковь никогда не допускала причащения армянских верующих, считая их еретиками-монофизитами и инославными. Отец Хайрик смотрит на это как на древнее историческое недоразумение Халкидонского собора:
— Иногда, когда мы даем причащение, мы говорим: ты христианин (если человек, скажем, не из нашей паствы), принимаешь Господа нашего Иисуса Христа, Отца и Сына, и Святого Духа? И если человек крещеный, мы принимаем. И нет такой проблемы.
Я поинтересовался у Сергея, что удерживает его в этом монастыре.
— Ну, во-первых, это моя родина. Во-вторых, место само по себе просто замечательное. Оглянитесь вокруг, посмотрите — красота, чистый воздух, покой, тишина. Здесь я, даже когда работаю физически, отдыхаю душой.
Притвор храма Сурб-Ншан выложен могильными плитами с полустершимися армянскими надписями. Входя в храм, вы не можете их миновать и неизбежно вынуждены ступать по ним. Так через века выполняется последняя воля скончавшихся в монастыре праведников — служить надежной опорой для подошвы приходящего к Богу человека.
У въезда с восточной стороны в городок Старый Крым сначала замечаешь одиноких торговцев с ведрами яблок и пирамидами домашних солений. Когда-то именно этот главный город золотоордынского улуса с именем Эски-Кырым, что означает «Ров», и дал название не только крымскому ханству, но и всему крымскому полуострову.
Я приехал сюда, чтобы посмотреть, как живет нынешней зимой средневековый армянский монастырь Сурб-Хач, который находится в трех-четырех километрах к юго-востоку от городской окраины, на склоне горы Святого Креста. На вопрос, как туда добраться, в полученных от торговцев директивах звонко зазвучали советские топонимы: улицы Ленина, Свердлова и Коммуны, потом надо примерно два с половиной километра подниматься вверх по недавно проложенной асфальтовой дороге.
Монастырский комплекс похож на крепость и состоит из соборной церкви, пристроенного к храму притвора с колокольней, кухни, трапезной, и двух ярусов монашеских келий. Совсем недавно здесь появился первый и пока единственный монах — отец Хайрик:
— Сейчас я только один, как монах, как иеромонах. Но у нас есть служащие здесь, четыре человека.
Монастырь был построен в XIV веке силами и на средства армян, поселившихся в восточной Таврике в XI веке. Они бежали сюда, спасаясь от нашествия турок-сельджуков.
— Многие из Трабзона и Западной Армении были вынуждены оставить свои дома и переселялись в эти края, — продолжает отец Хайрик. — К сожалению, три раза была депортация армян, и не только армян, но и других малых наций тоже. То есть тут были выселены не только крымские татары, но многие забывают, что и болгары, и греки... Раньше здесь, в старом Крыму, все были армянские деревни, сейчас только
Название монастыря — «Сурб-Хач», то есть «Святой Крест» — связано с хачкаром, или каменным крестом VI века, который был привезен в Таврику первыми беженцами из Армении морским путем. С тех пор монастырская жизнь прерывалась здесь не раз, иногда — на века. В последний раз монастырь Сурб-Хач был ликвидирован в 1925 году советской властью. Богослужения восстановились здесь через 85 лет.
— Сейчас уже, слава богу, три раза в день «часы» делаем: утреннее, дневное, вечернее, — рассказывает отец Хайрик. — Иногда бывает, что только с ангелами, которых не видно, но они присутствуют. Иногда бывает, что посещают паломники.
Пока отец Хайрик молился в древнейшем строении монастыря, храме Сурб-Ншан («Святого Знамения»), я подошел познакомиться с реставратором — каменщиком по имени Сергей.
— Вообще, как зима здесь переносится?
— Тяжеловато. Несколько месяцев погода стоит нормальная, неплохая, а потом, бывает, заметает. Вездеходы проходят, джипы периодически проходят, конечно, но тоже проблематично.
— Вы же тут живете. Как быт у вас налажен, где вы берете воду, где берете продукты?
— Слава богу. Там есть родник, из него воду берем. Дрова есть, электрификация у нас появилась. Потихоньку все нормализуется, слава богу. Это царская жизнь в сравнении с жизнью церковных отцов, которые здесь жили раньше, — говорит Сергей.
Особенность этого монастыря в том, что он открыт для всех — христиан, инославных и даже мусульман.
— Этот храм принадлежит армянам, но открыты ворота для всех верующих, паломников, — объясняет отец Хайрик. — В Новый год татары приехали сюда, потому что в Старом Крыму очень много татар. Они приехали, зашли, помолились и ушли. Удивительно. Когда был в Эчмиадзине, иранцы тоже посещали церковь. И татары тоже приходят, особенно когда свадьбы у них бывают, как паломничество, приходят сюда, молятся и уходят.
Я спросил у русского крымчанина, каменщика Сергея, какой храм он посещает.
— Я хожу, естественно, в эту церковь. Если у меня есть свободное время, я также могу зайти в православную церковь, но различий, собственно говоря, я для себя не делаю никаких. Потому что моя субъективная точка зрения заключается в том, что это есть христианство. Я не делаю никаких различий между, скажем, Русской православной и Армянской апостольской церковью, — ответил Сергей.
Я заметил, что Русская православная церковь никогда не допускала причащения армянских верующих, считая их еретиками-монофизитами и инославными. Отец Хайрик смотрит на это как на древнее историческое недоразумение Халкидонского собора:
— Иногда, когда мы даем причащение, мы говорим: ты христианин (если человек, скажем, не из нашей паствы), принимаешь Господа нашего Иисуса Христа, Отца и Сына, и Святого Духа? И если человек крещеный, мы принимаем. И нет такой проблемы.
Я поинтересовался у Сергея, что удерживает его в этом монастыре.
— Ну, во-первых, это моя родина. Во-вторых, место само по себе просто замечательное. Оглянитесь вокруг, посмотрите — красота, чистый воздух, покой, тишина. Здесь я, даже когда работаю физически, отдыхаю душой.
Притвор храма Сурб-Ншан выложен могильными плитами с полустершимися армянскими надписями. Входя в храм, вы не можете их миновать и неизбежно вынуждены ступать по ним. Так через века выполняется последняя воля скончавшихся в монастыре праведников — служить надежной опорой для подошвы приходящего к Богу человека.
«Крым Вечерний»
