Симферополь. Путешествие во времени
Из окна его рабочего кабинета открывается завораживающий вид на Семинарский (или Комсомольский, кому как нравится) сквер. Шелест листвы и щебетание птиц. Из окон нашей редакции виден величавый Чатырдаг и лабиринты городских кварталов. Солнечные лучи и настоенный на хвое, смоге и чём-то терпко-приятном воздух. Привычно и каждый раз ново. Ещё одна очень веская причина любить Симферополь, открывать в нём что-то неизведанное, трогательное, дорогое. И оглядываться в прошлое: как ты жил до нас, город?
Вместе с влюблённым в Симферополь краеведом Владимиром Гурковичем рассматриваем почтовые фотооткрытки начала XX века. Их собрал его друг Владимир Кацубинский, тоже влюблённый в город на берегу Салигра.
— Написать всё о столице невозможно, — признаётся Владимир Гуркович. — Да и не надо: из справочников, путеводителей, в Интернете можно узнать многое. Мы же взглянем на памятные места прошлого глазами современности, а может, не только её. Рассматриваю открытки и неожиданно осознаю: все места на них как-то связаны с моей судьбой, с жизнью знакомых, товарищей и коллег. И комментарии получаются субъективные в хорошем смысле слова. Они — мои. Они — о Моём Симферополе.
О Нашем. Он у каждого свой. И у того, кто родился в нём и прожил не один десяток лет, и у того, кто лишь недавно переехал, и даже у малыша, что учится топать по его улицам, уже свой город — детства, молодости, мудрости, влюблённости, суетливости, грусти, радости, воспоминаний и планов. Многогранный и неповторимый. Так было и будет всегда. Старинные открытки, словно машина времени, переносят в те года, когда нас у города ещё не было, а он уже у кого-то был и кто-то искренне говорил о его неповторимости.
У каждого населённого пункта свои «ворота». Есть они и у Симферополя. Он радушно встречает здесь гостей, спешащих в разные уголки Крыма. Грустит, когда кто-то из его детей уезжает, и радостно распахивает им объятия по возвращении. Железнодорожный вокзал (конечно, не нынешнее здание) на сто лет моложе города — станция Симферополь открыта в 1874 году. А спустя два десятка лет на привокзальной площади появилась часовня Святого Николая. Её, разрушенную в 1930-м, сохранила открытка, изданная в Стокгольме.
— В 1891 году наследник русского престола Николай II прибыл в японский город Отсу. Местный фанатик бросился на него с саблей и ранил. Чудо, как говорил простой люд, спасло будущего императора, — рассказывает краевед. — В память этого события во многих городах России соорудили часовни. Все они, и наша не исключение, обладали особой притягательностью. Осеняя себя крестным знамением пред вратами часовни, христиане просили Всевышнего сделать дальнюю дорогу спокойной, а жизнь в далёком краю безопасной. На это и сейчас надеются все, кто вступает в «ворота Крыма». Через дорогу от часовни была стоянка. Удивительно, но за прошедший век она не сменила своего места. Только вместо гужевых повозок появились автомобили, да за «постой» стали брать деньги.
Но мы не сядем в машину, пропустим мимо маршрутку. Ведь путешествуем во времени! Хорошо бы услышать цокот копыт и прокатиться в пролётке. Или под переливы звонка вскочить на подножку трамвая — в июле уже не существующему в городе транспорту исполнилось бы девяносто пять. Впрочем, и троллейбус подойдёт, тоже юбиляр — полвека ему в эти дни. Пусть и не очень давняя, но история. «Рогатый» плавно подкатывает к остановке, и мы уже в историческом центре. Долгоруковский обелиск, памятник-танк, возрождающийся Александро-Невский собор и «Белый дом». Пешком до угла улиц Пушкинской и Екатерининской (всё-таки тогда она не была Карла Маркса), тоже юбиляров — сто десять годков набежало. И представляется, что, как на открытке, вдруг покажется впереди телега, которую тащат два вола. Быть может, их хозяин едет к зданию на углу — «дому Семерджиева», где, как гласила реклама: «М. Семерджиева оптовый склад табаку и папирос фабрики „Наследников К. Месаксуди“. Сигареты разных фабрик. Письменные и конторские принадлежности. Фарфоровые и бронзовые изделия. Предметы для подарков. Всё в большом выборе». И вспоминается, как в том же здании, но в иное время был магазин то ли «Сувенир», то ли «Сюрприз» и мне, совсем маленькой девчонке, купили там бусы — крохотные и покрупнее узорчатые шарики на тонкой цепочке.
— Облик здания со временем почти не изменился, — поясняет Владимир Гуркович. — Соседнее двухэтажное тоже принадлежало Семерджиеву — на фронтоне старинная надпись: «Фотографія». Фотоателье и сейчас там, уже столетие. В дореволюционные годы реклама гласила: «Фотографы А. Вознесенский и К. Князьков, удостоенные Высочайшей награды Государя Императора, награды Его Высочества Эмира Бухарского, награды Ея Величества Королевы Сербской». И моя семья традиционно пользуется услугами фотомастеров ателье: от Анатолия Яновского с 1949 года до Софьи Райхман в наши дни.
Мы движемся по Пушкинской к Александро-Невской (бывшей ул. Р. Люксембург). Слева — деревянный забор и ещё не поблёскивающие позолотой купола. Впрочем, нет, мы же в начале XX века. Слева — ажурная ограда Александро-Невского кафедрального собора, золото куполов и часовня во имя Святого Николая Чудотворца. Ещё не настал 1930 год, часовня и собор не уничтожены, часть ограды не перенесена в Детский парк. Справа — отделение Азово-Донского коммерческого банка, сейчас здесь Министерство финансов АРК. Почти не изменились ни облик, ни суть.
— За банком — «Главная почтово-телеграфная контора». Здание пострадало в годы войны,- рассказывает краевед. — На его месте сейчас скрижаль, посвящённая 200-летию Симферополя. Монумент тем, кто создавал и развивал город, защищал от врагов, прославил имя его революционными, боевыми и трудовыми подвигами. Мемориальный текст составил известный краевед Владимир Широков. И больно через четверть века смотреть на скрижаль с серыми пятнами замазанных трещин на грязно-белом фоне колонны и нелепые граффити на плитах.
Но не будем о грустном, лучше пройдём, как написано на изданной в Москве открытке, в Городской сад (согласитесь, теплее звучит, чем Центральный парк культуры и отдыха). Главный вход со стороны ул. Ленина, тогда — Лазаревской, был такой известный Таврический губернатор Пётр Михайлович Лазарев, сын знаменитого мореплавателя и главкома Черноморского флота. Григорий Москвич в Путеводителе по Крыму 1913 года писал: «Местом гуляний служит городской сад, расположенный на левом берегу Салгира и весь освещаемый электричеством. Часть сада, называемого чаще „бульваром“, отгорожена и посещается „чистой“ публикой. Здесь имеется летний театр, приличный ресторан, а по вечерам играет симфонический оркестр. За вход на бульвар взимается плата в 10-20 копеек. В нижней части, у Салгира, устроена площадка, на которой имеются гигантские шаги, крокет, кегли и буфет».
— На открытке буфет слева от входа, а справа — летний театр. Первого уже нет, и вспоминается концовка из анекдота: «Странно. Кому он мешал?», — удивляется Владимир Николаевич. — На месте второго — здание без вывески, но мне пояснили: «Будет спортивно-оздоровительный комплекс». А старожилы города и в XXI веке называют это сооружение «зелёнкой» — в послевоенное время оно (тогда деревянное) было выкрашено в зелёный цвет. Вход в парк бесплатный, но там уже нет памятника Екатерине Великой и сподвижникам, лишь камень, обещающий, что монумент появится. Нет нимф, мальчика с рыбкой, медведицы с медвежатами. Нет и памятника «Учитель и ученик» — сидящий на скамейке Владимир Ленин о чём-то беседует со стоящим рядом Иосифом Сталиным. Зато у горсада в 1956-м появился кинотеатр «Симферополь». Там мне, пятикласснику, улыбнулось удовольствие посмотреть первый в жизни итальянский фильм — «Хлеб, любовь и фантазии» с Джиной Лоллобриджидой. А четыре года назад я участвовал в разработке текста мемориальной доски о «первом политическом митинге», на который 18 октября 1905 года у горсада собрались симферопольцы.
Спускаемся к набережной Салгира, заботливо реконструированной к двухсотлетнему юбилею коллективом во главе с архитектором Анатолием Полегеньким и сейчас вновь восстанавливаемой силами иных коллективов. Рядом — созданный недавно уголок «Чистые пруды». По течению вдаль уплывает пущенный кем-то кораблик. А мы мечтаем, что течение речки так же унесёт тревоги и трудности города и его жителей. Что не будут больше рушиться по велению «политических эпох» памятники и забываться история, поймут юные «граффитчики», что совсем не красят их росписи фасады зданий. Что осознаем все: город ждёт от нас заботы и уважения. Ведь он — Наш! Многогранный и неповторимый. Любящий каждого своего жителя, искренне и навсегда.
Вместе с влюблённым в Симферополь краеведом Владимиром Гурковичем рассматриваем почтовые фотооткрытки начала XX века. Их собрал его друг Владимир Кацубинский, тоже влюблённый в город на берегу Салигра.
— Написать всё о столице невозможно, — признаётся Владимир Гуркович. — Да и не надо: из справочников, путеводителей, в Интернете можно узнать многое. Мы же взглянем на памятные места прошлого глазами современности, а может, не только её. Рассматриваю открытки и неожиданно осознаю: все места на них как-то связаны с моей судьбой, с жизнью знакомых, товарищей и коллег. И комментарии получаются субъективные в хорошем смысле слова. Они — мои. Они — о Моём Симферополе.
О Нашем. Он у каждого свой. И у того, кто родился в нём и прожил не один десяток лет, и у того, кто лишь недавно переехал, и даже у малыша, что учится топать по его улицам, уже свой город — детства, молодости, мудрости, влюблённости, суетливости, грусти, радости, воспоминаний и планов. Многогранный и неповторимый. Так было и будет всегда. Старинные открытки, словно машина времени, переносят в те года, когда нас у города ещё не было, а он уже у кого-то был и кто-то искренне говорил о его неповторимости.
У каждого населённого пункта свои «ворота». Есть они и у Симферополя. Он радушно встречает здесь гостей, спешащих в разные уголки Крыма. Грустит, когда кто-то из его детей уезжает, и радостно распахивает им объятия по возвращении. Железнодорожный вокзал (конечно, не нынешнее здание) на сто лет моложе города — станция Симферополь открыта в 1874 году. А спустя два десятка лет на привокзальной площади появилась часовня Святого Николая. Её, разрушенную в 1930-м, сохранила открытка, изданная в Стокгольме.
— В 1891 году наследник русского престола Николай II прибыл в японский город Отсу. Местный фанатик бросился на него с саблей и ранил. Чудо, как говорил простой люд, спасло будущего императора, — рассказывает краевед. — В память этого события во многих городах России соорудили часовни. Все они, и наша не исключение, обладали особой притягательностью. Осеняя себя крестным знамением пред вратами часовни, христиане просили Всевышнего сделать дальнюю дорогу спокойной, а жизнь в далёком краю безопасной. На это и сейчас надеются все, кто вступает в «ворота Крыма». Через дорогу от часовни была стоянка. Удивительно, но за прошедший век она не сменила своего места. Только вместо гужевых повозок появились автомобили, да за «постой» стали брать деньги.
Но мы не сядем в машину, пропустим мимо маршрутку. Ведь путешествуем во времени! Хорошо бы услышать цокот копыт и прокатиться в пролётке. Или под переливы звонка вскочить на подножку трамвая — в июле уже не существующему в городе транспорту исполнилось бы девяносто пять. Впрочем, и троллейбус подойдёт, тоже юбиляр — полвека ему в эти дни. Пусть и не очень давняя, но история. «Рогатый» плавно подкатывает к остановке, и мы уже в историческом центре. Долгоруковский обелиск, памятник-танк, возрождающийся Александро-Невский собор и «Белый дом». Пешком до угла улиц Пушкинской и Екатерининской (всё-таки тогда она не была Карла Маркса), тоже юбиляров — сто десять годков набежало. И представляется, что, как на открытке, вдруг покажется впереди телега, которую тащат два вола. Быть может, их хозяин едет к зданию на углу — «дому Семерджиева», где, как гласила реклама: «М. Семерджиева оптовый склад табаку и папирос фабрики „Наследников К. Месаксуди“. Сигареты разных фабрик. Письменные и конторские принадлежности. Фарфоровые и бронзовые изделия. Предметы для подарков. Всё в большом выборе». И вспоминается, как в том же здании, но в иное время был магазин то ли «Сувенир», то ли «Сюрприз» и мне, совсем маленькой девчонке, купили там бусы — крохотные и покрупнее узорчатые шарики на тонкой цепочке.
— Облик здания со временем почти не изменился, — поясняет Владимир Гуркович. — Соседнее двухэтажное тоже принадлежало Семерджиеву — на фронтоне старинная надпись: «Фотографія». Фотоателье и сейчас там, уже столетие. В дореволюционные годы реклама гласила: «Фотографы А. Вознесенский и К. Князьков, удостоенные Высочайшей награды Государя Императора, награды Его Высочества Эмира Бухарского, награды Ея Величества Королевы Сербской». И моя семья традиционно пользуется услугами фотомастеров ателье: от Анатолия Яновского с 1949 года до Софьи Райхман в наши дни.
Мы движемся по Пушкинской к Александро-Невской (бывшей ул. Р. Люксембург). Слева — деревянный забор и ещё не поблёскивающие позолотой купола. Впрочем, нет, мы же в начале XX века. Слева — ажурная ограда Александро-Невского кафедрального собора, золото куполов и часовня во имя Святого Николая Чудотворца. Ещё не настал 1930 год, часовня и собор не уничтожены, часть ограды не перенесена в Детский парк. Справа — отделение Азово-Донского коммерческого банка, сейчас здесь Министерство финансов АРК. Почти не изменились ни облик, ни суть.
— За банком — «Главная почтово-телеграфная контора». Здание пострадало в годы войны,- рассказывает краевед. — На его месте сейчас скрижаль, посвящённая 200-летию Симферополя. Монумент тем, кто создавал и развивал город, защищал от врагов, прославил имя его революционными, боевыми и трудовыми подвигами. Мемориальный текст составил известный краевед Владимир Широков. И больно через четверть века смотреть на скрижаль с серыми пятнами замазанных трещин на грязно-белом фоне колонны и нелепые граффити на плитах.
Но не будем о грустном, лучше пройдём, как написано на изданной в Москве открытке, в Городской сад (согласитесь, теплее звучит, чем Центральный парк культуры и отдыха). Главный вход со стороны ул. Ленина, тогда — Лазаревской, был такой известный Таврический губернатор Пётр Михайлович Лазарев, сын знаменитого мореплавателя и главкома Черноморского флота. Григорий Москвич в Путеводителе по Крыму 1913 года писал: «Местом гуляний служит городской сад, расположенный на левом берегу Салгира и весь освещаемый электричеством. Часть сада, называемого чаще „бульваром“, отгорожена и посещается „чистой“ публикой. Здесь имеется летний театр, приличный ресторан, а по вечерам играет симфонический оркестр. За вход на бульвар взимается плата в 10-20 копеек. В нижней части, у Салгира, устроена площадка, на которой имеются гигантские шаги, крокет, кегли и буфет».
— На открытке буфет слева от входа, а справа — летний театр. Первого уже нет, и вспоминается концовка из анекдота: «Странно. Кому он мешал?», — удивляется Владимир Николаевич. — На месте второго — здание без вывески, но мне пояснили: «Будет спортивно-оздоровительный комплекс». А старожилы города и в XXI веке называют это сооружение «зелёнкой» — в послевоенное время оно (тогда деревянное) было выкрашено в зелёный цвет. Вход в парк бесплатный, но там уже нет памятника Екатерине Великой и сподвижникам, лишь камень, обещающий, что монумент появится. Нет нимф, мальчика с рыбкой, медведицы с медвежатами. Нет и памятника «Учитель и ученик» — сидящий на скамейке Владимир Ленин о чём-то беседует со стоящим рядом Иосифом Сталиным. Зато у горсада в 1956-м появился кинотеатр «Симферополь». Там мне, пятикласснику, улыбнулось удовольствие посмотреть первый в жизни итальянский фильм — «Хлеб, любовь и фантазии» с Джиной Лоллобриджидой. А четыре года назад я участвовал в разработке текста мемориальной доски о «первом политическом митинге», на который 18 октября 1905 года у горсада собрались симферопольцы.
Спускаемся к набережной Салгира, заботливо реконструированной к двухсотлетнему юбилею коллективом во главе с архитектором Анатолием Полегеньким и сейчас вновь восстанавливаемой силами иных коллективов. Рядом — созданный недавно уголок «Чистые пруды». По течению вдаль уплывает пущенный кем-то кораблик. А мы мечтаем, что течение речки так же унесёт тревоги и трудности города и его жителей. Что не будут больше рушиться по велению «политических эпох» памятники и забываться история, поймут юные «граффитчики», что совсем не красят их росписи фасады зданий. Что осознаем все: город ждёт от нас заботы и уважения. Ведь он — Наш! Многогранный и неповторимый. Любящий каждого своего жителя, искренне и навсегда.
Наталья Пупкова, «Крымская Правда»
