Как Терентий Вяземский создавал на Карадаге лечебницу для алкоголиков

Терентий Вяземский
Среди тех, чья жизнь оказалась связанной с Крымом, пожалуй, самым загадочным человеком был Терентий Иванович Вяземский. Современники почти единодушно считали его прожектером и неудачником, и лишь через полвека после его смерти выяснилось, насколько он опередил свое время.

В 1901 году, получив за женой хорошее приданое, приват-доцент Московского университета Терентий Вяземский купил за 30 тыс. руб. около 50 десятин (55,6 га) земли и небольшой одноэтажный дом в совершенно безлюдной местности у подножия горного массива Карадаг. Знакомые Вяземского сочли решение безрассудным, так как в ту пору на эти деньги можно было купить хороший дом в Ялте или, на худой конец, в Алуште (А. П. Чехову, например, покупка земли и строительство дома в Ялте обошлись в 24 тыс. руб.).

(Читайте также: Белая дача Чехова в Ялте)

Непонятно было также, зачем Вяземскому потребовался такой огромный участок. Ходили слухи, что он собирается заняться виноградарством и виноделием. Жители ближайшей деревни Отузы, узнав об этом, лишь недоуменно качали головой, решив, что этот человек не от мира сего. Они были недалеки от истины.

Терентий Вяземский родился в 1857 году в деревне Путятино Рязанской губернии в семье бедного приходского священника. Другого варианта, кроме как пойти по стопам отца и поступить в Рязанскую духовную семинарию, у него не было, но в 1878 году, по окончании семинарии, Терентий отказался принять сан священника, а решил продолжить образование на историко-филологическом факультете Московского университета. Этот шаг требовал немалого мужества, так как в то время переход из одного сословия в другое не приветствовался. Кроме того, у Терентия совсем не было денег, а потому он вынужден был подрабатывать стенографистом в канцелярии московского генерал-губернатора.

Через три года Вяземский неожиданно перевелся на медицинский факультет Московского университета, по окончании которого был назначен сверхштатным ординатором при клинике нервных болезней. В 1889 году способного юношу отправили на учебу в Германию, где он увлекся бальнеологией, после чего долгое время работал на Кавказе и даже редактировал журнал «Минеральные воды».

Лишь в 1901 году Терентий Вяземский решил остепениться, подготовив к защите докторскую диссертацию на тему: «Электрические явления растений», которая была высоко оценена его коллегами. Вскоре он был назначен приват-доцентом Московского университета, женился, одним словом, все шло к тому, что Вяземский станет видным ученым. Смущала лишь некоторая экстравагантность его поведения, но это связывали с низким происхождением Вяземского. Например, то, что он купил имение у черта на куличках, объясняли просто — бессребреник Вяземский таким незамысловатым способом решил избавиться от приданого, которое неожиданно свалилось ему на голову.

Имение Карадаг Терентия Вяземского

Но вскоре выяснилось, что с этим имением Терентий Иванович связывал большие планы. В купленном доме был надстроен второй этаж, а также возведен отдельный корпус на десять комнат. Сейчас принято считать, что Вяземский намеревался устроить в имении «Карадаг» санаторий для нервнобольных, но, в таком случае, почему он не приобрел землю на Кавказе вблизи источника минеральных вод или в Крыму неподалеку от чудотворных соленых озер? Чем ему так приглянулся косогор на краю земли?

(Читайте также: Как Николай Гоголь лечился крымскими грязями)

Для ответа на этот вопрос нужно вспомнить историю, которая тогда приключилась с Вяземским. В феврале 1902 года в Москве проходил 1-й Всероссийский съезд виноградарей и виноделов. На секции по столовому винограду княжна Голицына сделала доклад, основная идея которого заключалась в том, что отучить население от водки можно с помощью хорошего виноградного вина. Председательствующим на заседании был Соломон Крым, который позже вспоминал:

Когда шли прения по докладу, в зал вошел худощавый высокий человек с длинной запутанной шевелюрой, в сюртуке не первой свежести, застегнутом на все пуговицы, в брюках табачного цвета, в сапогах, давно не видавших щетки, и с громадным дамским бантом из шелкового шарфа цвета чесучи вместо галстука. Едва я замолк, он потребовал слова и, не дожидаясь ответа, сказал: «Вино ли, водка ли, алкоголь, в сущности, во всех видах вреден!»

В перерыве Вяземский пояснил участникам съезда, что, прежде чем принимать какие-либо решения, следует провести научные исследования того, как алкоголь воздействует на человеческий организм. После чего с чувством выполненного долга удалился.

Вероятнее всего, в своем крымском имении Вяземский намеревался устроить санаторий для людей, страдающих алкоголизмом, чтобы не только помочь этим людям, но и провести необходимые исследования. Видимо, именно этим и объясняется то, что он выбрал для своего имения столь странное место. Однако затея не увенчалась успехом. Причина заключалась в том, что Вяземский стеснялся брать с пациентов деньги, в результате чего не покрывал издержки. Соломон Крым вспоминал:

В широких кругах местного населения Терентий Иванович был известен как врач и как чудак. Очень мягкое осторожное обращение и простота подкупали больных и совершенно не внушали того благоговейного трепета, который выражается в высоких гонорарах. Впрочем, этот последний вопрос был для Вяземского всегда второстепенным.
Но была еще одна причина неудачи — пациенты слонялись без дела и, чтобы избавиться от скуки, неизвестно где и как находили вино и напивались.

(Читайте также: Что и как раньше пили в Крыму)

Задумавшись о том, как это предотвратить, Вяземский пришел к выводу, что отвлечь пациентов от пагубной привычки может лишь научная работа, творчество, в котором сам Терентий Иванович видел смысл жизни. Однако очень скоро выяснилось, что купцы и мелкие чиновники, жившие в его санатории, пристрастий Вяземского к научной работе не разделяли. Вот в картишки перекинуться, это всегда пожалуйста, а над приборами корпеть — увольте.

С грустью думал Вяземский о том, что многие ученые и студенты томятся в тюрьмах и ссылках, не имея возможности вести научную работу, в то время как его пациенты этим пренебрегают. Терентий Иванович даже обратился с письмом к министру внутренних дел князю Святополку-Мирскому, предложив тому послать в тюрьмы и глухие дебри, в которых живут ссыльные, научные приборы, инструменты, препараты, книги, таблицы и коллекции, чтобы годы вынужденного бездействия превратились в богатую жатву научного творчества.

Министр ответил, что идея, предложенная Вяземским, не лишена интереса, но для казны окажется весьма дорогой. Но если нельзя рассылать научные приборы по тюрьмам, подумал Вяземский, то почему бы не создать научный центр, где ученые смогли бы заниматься любимым делом на благо своей державы? Кстати, этот институт вполне можно было бы разместить на территории имения «Карадаг». Для этого нужно всего лишь построить жилые дома и научные лаборатории, оснастив их необходимым оборудованием. Вяземский предложил участвовать в проекте нескольким российским ученым, но безрезультатно. Поддержал его лишь профессор физиологии Московского университета Лев Мороховец, оговорив при этом, что ссужает средства лишь на создание биологической станции.

В связи с постоянной нехваткой денег строительство растянулось на несколько лет. К началу 1913 года основные объекты были построены, и, для того чтобы запустить станцию в работу, нужно было всего лишь купить оборудование. Но как раз в это время Молоховца разбил паралич, в связи с чем его семья попросила Вяземского вернуть те средства, которые профессор вложил в строительство станции. Беда не приходит одна — у самого Вяземского произошли нелады в семье, угрожающие разделом имущества. Судьба института буквально висела на волоске. Необходимо было срочно что-то предпринять.

В августе 1913 года в газете «Утро России» появилась статья за подписью С. Султанова, но не исключено, что ее автором был Вяземский. Вот отрывок из нее с небольшими сокращениями:

Камень за камнем, балка за балкой возводилась станция целых семь лет... Высокий старик — с развевающимися, как у Менделеева, волосами — долгие летние дни проводил на постройке, с нервностью следя, как по его планам и чертежам у моря рождалась белая каменная чайка — будущий приют научной мысли. Вокруг станции витают уже грандиозные планы. В двенадцати лабораториях будут заниматься представители различных отраслей естествознания. Благодаря искусственно получаемой температуре, станция сможет работать круглый год. Украшением станции явятся огромные аквариумы, из которых один сооружается перед станцией на открытом месте и будет под огромным стеклянным куполом воссоздавать с полной иллюзией жизнь Черного моря. И много-много еще планов связано с будущим станции.

«Это будет научный монастырь, — замечает Вяземский, с увлечением водя вас с этажа в этаж станции. — Жен сюда пускать не будем».

Вяземский мечтает создать приют для больных ученых и студентов, нуждающихся в горном воздухе, солнце и море. Здесь они смогут жить круглый год, не отрываясь от своих научных занятий. Всем работающим на станции будет предоставляться возможность жить здесь, совершенно не заботясь о материальной стороне своего пребывания на Карадаге. И морщины мучительных забот и беспокойных дум бороздят высокий умный лоб Терентия Ивановича, который томится одной тоской: «Пожить бы еще три года, чтобы увидеть, как станция заживет. Всего еще нужно тысяч тридцать. Построим библиотеку. Оборудуем станцию. И тогда приходи, ученая Русь, добро пожаловать!»

Вяземский рассчитывал на то, что эта статья подвигнет известных российских ученых к тому, чтобы поддержать проект, но его надежды не оправдались. В безвыходной ситуации он был вынужден передать станцию «Обществу содействия успехам опытных наук и их практических применений им. X. Леденцова», созданному в 1909 году при Московском университете и Московском техническом училище. На экстренном заседании совета общества в апреле 1914 года обсуждался вопрос о возможности принятия дара Вяземского — станции, небольшого участка земли при ней и уникальной библиотеки, насчитывающей более 40 тысяч томов, которую Терентий Иванович собирал всю жизнь. В условиях дара было оговорено, что общество должно уплатить профессору Мороховцу 15 тыс. руб. в качестве покрытия затрат, понесенных им в ходе строительства. Со стороны Вяземского пожертвование было безвозмездным.

Биостанция Карадаг

В мае станция перешла в собственность благотворительного общества. Часть имения Вяземский оставил за собой, но тогда же составил завещание: «Все остальное имущество завещаю в собственность обществу имени X. Леденцова и выражаю пожелание, чтобы оно служило целям и нуждам научной станции в Карадаге».

Крушение планов Терентия Ивановича по созданию в Крыму научного центра пагубным образом сказалось на здоровье ученого. 23 сентября 1914 года Вяземский скоропостижно скончался в своей московской квартире. В тот же день на заседании совета общества им. Х. С. Леденцова биологической станции в Крыму было присвоено имя ее основателя.

Биостанция Карадаг

Вскоре идеи ученого начали претворяться в жизнь, хотя поначалу не совсем так, как он задумывал. В мае 1930 года вышел циркуляр Высшего совета народного хозяйства и Объединенного государственного политического управления об использовании ученых и специалистов, которые были осуждены за «вредительство». Для решения этой задачи было учреждено техническое отделение ОГПУ, руководившее особыми техническими бюро, в которых работали специалисты. Так появились знаменитые сталинские шарашки.

Сейчас бытует мнение, будто талантливых ученых специально сажали за решетку, чтобы их ничто не отвлекало от работы. Это не соответствует действительности. К примеру, отец советской космонавтики Сергей Королев сел по доносу главного инженера Реактивного института Георгия Лангемака, а авиаконструктор Андрей Туполев попал за решетку из-за того, что, договариваясь в Америке о приобретении лицензий на производство самолетов, умудрился привезти в СССР техническую документацию на английском языке, причем в дюймах. Трудиться в «научном монастыре» Королеву, Туполеву и другим ученым и конструкторам было, конечно, несладко, но это не шло ни в какое сравнение с работой на лесоповале.

После войны идеи Терентия Вяземского были использованы при разработке ядерного оружия. Так, в СССР был создан закрытый научный центр под названием КБ-11, где на протяжении нескольких лет безвылазно (сотрудники не могли выехать за пределы объекта даже в отпуск) работали тысячи ученых и специалистов. И наконец, в начале 50-х годов в США появился Стэнфордский индустриальный парк, который послужил основой для создания всемирно известного технологического центра под названием Кремниевая долина.

Сейчас словами «технопарк» и «технополис» уже никого не удивить, они как грибы после дождя возникают по всему миру, но никто уже не помнит, что первым, кто попытался реализовать эту идею, был Терентий Иванович Вяземский. Впрочем, его проект создания центра, объединяющего ученых по всему спектру естественных наук, — дело будущего.

Михаил Володин, «Первая крымская»

Читайте также:

Популярные сообщения из этого блога

Симеиз — крымский гей-курорт

Редкие фотографии Крыма во время Второй мировой войны

Загадки имен симферопольских микрорайонов

Чем и как рисовал первобытный человек

Деревья-старожилы Крыма